Александр Пушкин - Евгений Онегин
XLVI
А мне, Онегин, пышность эта,Постылой жизни мишура,Мои успехи в вихре света,Мой модный дом и вечера,Что в них? Сейчас отдать я радаВсю эту ветошь маскарада,Весь этот блеск, и шум, и чадЗа полку книг, за дикий сад,За наше бедное жилище,За те места, где в первый раз,Онегин, видела я вас,Да за смиренное кладбище,Где нынче крест и тень ветвейНад бедной нянею моей…
XLVII
А счастье было так возможно,Так близко!.. Но судьба мояУж решена. Неосторожно,Быть может, поступила я:Меня с слезами заклинанийМолила мать; для бедной ТаниВсе были жребии равны…Я вышла замуж. Вы должны,Я вас прошу, меня оставить;Я знаю: в вашем сердце естьИ гордость, и прямая честь.Я вас люблю (к чему лукавить?),Но я другому отдана;Я буду век ему верна».
XLVIII
Она ушла. Стоит Евгений,Как будто громом поражен.В какую бурю ощущенийТеперь он сердцем погружен!Но шпор незапный звон раздался,И муж Татьянин показался,И здесь героя моего,В минуту, злую для него,Читатель, мы теперь оставим,Надолго… навсегда. За нимДовольно мы путем однимБродили по свету. ПоздравимДруг друга с берегом. Ура!Давно б (не правда ли?) пора!
XLIX
Кто б ни был ты, о мой читатель,Друг, недруг, я хочу с тобойРасстаться нынче как приятель.Прости. Чего бы ты за мнойЗдесь ни искал в строфах небрежных,Воспоминаний ли мятежных,Отдохновенья ль от трудов,Живых картин, иль острых слов,Иль грамматических ошибок,Дай Бог, чтоб в этой книжке тыДля развлеченья, для мечты,Для сердца, для журнальных сшибокХотя крупицу мог найти.За сим расстанемся, прости!
L
Прости ж и ты, мой спутник странный,И ты, мой верный идеал,И ты, живой и постоянный,Хоть малый труд. Я с вами зналВсё, что завидно для поэта:Забвенье жизни в бурях света,Беседу сладкую друзей.Промчалось много, много днейС тех пор, как юная ТатьянаИ с ней Онегин в смутном снеЯвилися впервые мне —И даль свободного романаЯ сквозь магический кристаллЕще не ясно различал.
LI
Но те, которым в дружной встречеЯ строфы первые читал…Иных уж нет, а те далече,Как Сади некогда сказал.Без них Онегин дорисован.А та, с которой образованТатьяны милый идеал…О много, много рок отъял!Блажен, кто праздник жизни раноОставил, не допив до днаБокала полного вина,Кто не дочел ее романаИ вдруг умел расстаться с ним,Как я с Онегиным моим.
Конец
Отрывки из путешествия Онегина
Последняя глава «Евгения Онегина» издана была особо, с следующим предисловием:
«Пропущенные строфы подавали неоднократно повод к порицанию и насмешкам (впрочем, весьма справедливым и остроумным). Автор чистосердечно признается, что он выпустил из своего романа целую главу, в коей описано было путешествие Онегина по России. От него зависело означить сию выпущенную главу точками или цифром; но во избежание соблазна решился он лучше выставить вместо девятого нумера осьмой над последней главою Евгения Онегина и пожертвовать одною из окончательных строф:
Пора: перо покоя просит;Я девять песен написал;На берег радостный выноситМою ладью девятый вал —Хвала вам, девяти каменам, и проч.».
П.А. Катенин (коему прекрасный поэтический талант не мешает быть и тонким критиком) заметил нам, что сие исключение, может быть и выгодное для читателей, вредит, однако ж, плану целого сочинения; ибо чрез то переход от Татьяны, уездной барышни, к Татьяне, знатной даме, становится слишком неожиданным и необъясненным. – Замечание, обличающее опытного художника. Автор сам чувствовал справедливость оного, но решился выпустить эту главу по причинам, важным для него, а не для публики. Некоторые отрывки были напечатаны; мы здесь их помещаем, присовокупив к ним еще несколько строф.
Е. Онегин из Москвы едет в Нижний Новгород:
……… перед нимМакарьев суетно хлопочет,Кипит обилием своим.Сюда жемчуг привез индеец,Поддельны вины европеец,Табун бракованых конейПригнал заводчик из степей,Игрок привез свои колодыИ горсть услужливых костей,Помещик – спелых дочерей,А дочки – прошлогодни моды.Всяк суетится, лжет за двух,И всюду меркантильный дух.
* * *Тоска!..
Онегин едет в Астрахань и оттуда на Кавказ.
Он видит: Терек своенравныйКрутые роет берега;Пред ним парит орел державный,Стоит олень, склонив рога;Верблюд лежит в тени утеса,В лугах несется конь черкеса,И вкруг кочующих шатровПасутся овцы калмыков,Вдали – кавказские громады:К ним путь открыт. Пробилась браньЗа их естественную грань,Чрез их опасные преграды;Брега Арагвы и КурыУзрели русские шатры.
* * *Уже пустыни сторож вечный,Стесненный холмами вокруг,Стоит Бешту остроконечныйИ зеленеющий Машук,Машук, податель струй целебных;Вокруг ручьев его волшебныхБольных теснится бледный рой;Кто жертва чести боевой,Кто почечуя, кто Киприды;Страдалец мыслит жизни нитьВ волнах чудесных укрепить,Кокетка злых годов обидыНа дне оставить, а старикПомолодеть – хотя на миг.
* * *Питая горьки размышленья,Среди печальной их семьи,Онегин взором сожаленьяГлядит на дымные струиИ мыслит, грустью отуманен:Зачем я пулей в грудь не ранен?Зачем не хилый я старик,Как этот бедный откупщик?Зачем, как тульский заседатель,Я не лежу в параличе?Зачем не чувствую в плечеХоть ревматизма? – ах, Создатель!Я молод, жизнь во мне крепка;Чего мне ждать? тоска, тоска!..
Онегин посещает потом Тавриду:
Воображенью край священный:С Атридом спорил там Пилад,Там закололся Митридат,Там пел Мицкевич вдохновенныйИ, посреди прибрежных скал,Свою Литву воспоминал.
* * *Прекрасны вы, брега Тавриды,Когда вас видишь с корабляПри свете утренней Киприды,Как вас впервой увидел я;Вы мне предстали в блеске брачном:На небе синем и прозрачномСияли груды ваших гор,Долин, деревьев, сёл узорРазостлан был передо мною.А там, меж хижинок татар…Какой во мне проснулся жар!Какой волшебною тоскоюСтеснялась пламенная грудь!Но, муза! прошлое забудь.
* * *Какие б чувства ни таилисьТогда во мне – теперь их нет:Они прошли иль изменились…Мир вам, тревоги прошлых лет!В ту пору мне казались нужныПустыни, волн края жемчужны,И моря шум, и груды скал,И гордой девы идеал,И безыменные страданья…Другие дни, другие сны;Смирились вы, моей весныВысокопарные мечтанья,И в поэтический бокалВоды я много подмешал.
* * *Иные нужны мне картины:Люблю песчаный косогор,Перед избушкой две рябины,Калитку, сломанный забор,На небе серенькие тучи,Перед гумном соломы кучиДа пруд под сенью ив густых,Раздолье уток молодых;Теперь мила мне балалайкаДа пьяный топот трепакаПеред порогом кабака.Мой идеал теперь – хозяйка,Мои желания – покой,Да щей горшок, да сам большой.
* * *Порой дождливою намедниЯ, завернув на скотный двор…Тьфу! прозаические бредни,Фламандской школы пестрый сор!Таков ли был я, расцветая?Скажи, фонтан Бахчисарая!Такие ль мысли мне на умНавел твой бесконечный шум,Когда безмолвно пред тобоюЗарему я воображалСредь пышных, опустелых зал…Спустя три года, вслед за мною,Скитаясь в той же стороне,Онегин вспомнил обо мне.
* * *Я жил тогда в Одессе пыльной…Там долго ясны небеса,Там хлопотливо торг обильныйСвои подъемлет паруса;Там всё Европой дышит, веет,Всё блещет югом и пестреетРазнообразностью живой.Язык Италии златойЗвучит по улице веселой,Где ходит гордый славянин,Француз, испанец, армянин,И грек, и молдаван тяжелый,И сын египетской земли,Корсар в отставке, Морали.
* * *Одессу звучными стихамиНаш друг Туманский описал,Но он пристрастными глазамиВ то время на нее взирал.Приехав, он прямым поэтомПошел бродить с своим лорнетомОдин над морем – и потомОчаровательным перомСады одесские прославил.Всё хорошо, но дело в том,Что степь нагая там кругом;Кой-где недавный труд заставилМладые ветви в знойный деньДавать насильственную тень.
* * *А где, бишь, мой рассказ несвязный?В Одессе пыльной, я сказал.Я б мог сказать: в Одессе грязной —И тут бы, право, не солгал.В году недель пять-шесть Одесса,По воле бурного Зевеса,Потоплена, запружена,В густой грязи погружена.Все домы на аршин загрязнут,Лишь на ходулях пешеходПо улице дерзает вброд;Кареты, люди тонут, вязнут,И в дрожках вол, рога склоня,Сменяет хилого коня.
* * *Но уж дробит каменья молот,И скоро звонкой мостовойПокроется спасенный город,Как будто кованой броней.Однако в сей Одессе влажнойЕще есть недостаток важный;Чего б вы думали? – воды.Потребны тяжкие труды…Что ж? это небольшое горе,Особенно, когда виноБез пошлины привезено.Но солнце южное, но море…Чего ж вам более, друзья?Благословенные края!
* * *Бывало, пушка зореваяЛишь только грянет с корабля,С крутого берега сбегая,Уж к морю отправляюсь я.Потом за трубкой раскаленной,Волной соленой оживленный,Как мусульман в своем раю,С восточной гущей кофе пью.Иду гулять. Уж благосклонныйОткрыт Casino; чашек звонТам раздается; на балконМаркёр выходит полусонныйС метлой в руках, и у крыльцаУже сошлися два купца.
* * *Глядишь – и площадь запестрела.Всё оживилось; здесь и тамБегут за делом и без дела,Однако больше по делам.Дитя расчета и отваги,Идет купец взглянуть на флаги,Проведать, шлют ли небесаЕму знакомы паруса.Какие новые товарыВступили нынче в карантин?Пришли ли бочки жданных вин?И что чума? и где пожары?И нет ли голода, войныИли подобной новизны?
* * *Но мы, ребята без печали,Среди заботливых купцов,Мы только устриц ожидалиОт цареградских берегов.Что устрицы? пришли! О радость!Летит обжорливая младостьГлотать из раковин морскихЗатворниц жирных и живых,Слегка обрызнутых лимоном.Шум, споры – легкое виноИз погребов принесеноНа стол услужливым Отоном[80];Часы летят, а грозный счетМеж тем невидимо растет.
* * *Но уж темнеет вечер синий,Пора нам в оперу скорей:Там упоительный Россини,Европы баловень – Орфей.Не внемля критике суровой,Он вечно тот же, вечно новый,Он звуки льет – они кипят,Они текут, они горят,Как поцелуи молодые,Все в неге, в пламени любви,Как зашипевшего аиСтруя и брызги золотые…Но, господа, позволено льС вином равнять do-re-mi-sol?
* * *А только ль там очарований?А разыскательный лорнет?А закулисные свиданья?A prima donna? а балет?А ложа, где, красой блистая,Негоциантка молодая,Самолюбива и томна,Толпой рабов окружена?Она и внемлет и не внемлетИ каватине, и мольбам,И шутке с лестью пополам…А муж – в углу за нею дремлет,Впросонках фора закричит,Зевнет и – снова захрапит.
* * *Финал гремит; пустеет зала;Шумя, торопится разъезд;Толпа на площадь побежалаПри блеске фонарей и звезд,Сыны Авзонии счастливойСлегка поют мотив игривый,Его невольно затвердив,А мы ревем речитатив.Но поздно. Тихо спит Одесса;И бездыханна и теплаНемая ночь. Луна взошла,Прозрачно-легкая завесаОбъемлет небо. Всё молчит;Лишь море Черное шумит…
* * *Итак, я жил тогда в Одессе…
Примечания