Михаил Лермонтов - Полное собрание стихотворений
Поле Бородина
1
Всю ночь у пушек пролежалиМы без палаток, без огней,Штыки вострили да шепталиМолитву родины своей.Шумела буря до рассвета;Я, голову подняв с лафета,Товарищу сказал:«Брат, слушай песню непогоды:Она дика, как песнь свободы».Но, вспоминая прежни годы,Товарищ не слыхал.
2
Пробили зорю барабаны,Восток туманный побелел,И от врагов удар нежданыйНа батарею прилетел.И вождь сказал перед полками:«Ребята, не Москва ль за нами?Умремте ж под Москвой,Как наши братья умирали».И мы погибнуть обещали,И клятву верности сдержалиМы в бородинский бой.
3
Что Чесма, Рымник и Полтава?Я вспомня леденею весь,Там души волновала слава,Отчаяние было здесь.Безмолвно мы ряды сомкнули,Гром грянул, завизжали пули,Перекрестился я.Мой пал товарищ, кровь лилася,Душа от мщения тряслася,И пуля смерти понесласяИз моего ружья.
4
Марш, марш! пошли вперед, и болеУж я не помню ничего.Шесть раз мы уступали полеВрагу и брали у него.Носились знамена, как тени,Я спорил о могильной сени,В дыму огонь блестел,На пушки конница летала,Рука бойцов колоть устала,И ядрам пролетать мешалаГора кровавых тел.
5
Живые с мертвыми сравнялись;И ночь холодная пришла,И тех, которые остались,Густою тьмою развела.И батареи замолчали,И барабаны застучали,Противник отступил:Но день достался нам дороже!В душе сказав: помилуй боже!На труп застывший, как на ложеЯ голову склонил.
6
И крепко, крепко наши спалиОтчизны в роковую ночь.Мои товарищи, вы пали!Но этим не могли помочь.Однако же в преданьях славыВсё громче Рымника, ПолтавыГремит Бородино.Скорей обманет глас пророчий,Скорей небес погаснут очи,Чем в памяти сынов полночиИзгладится оно.
Мой дом
Мой дом везде, где есть небесный свод,Где только слышны звуки песен,Всё, в чем есть искра жизни, в нем живет,Но для поэта он не тесен.До самых звезд он кровлей досягает,И от одной стены к другойДалекий путь, который измеряетЖилец не взором, но душой.
Есть чувство правды в сердце человека,Святое вечности зерно:Пространство без границ, теченье векаОбъемлет в краткий миг оно.
И всемогущим мой прекрасный домДля чувства этого построен,И осужден страдать я долго в немИ в нем лишь буду я спокоен.
Смерть
Ласкаемый цветущими мечтами,Я тихо спал и вдруг я пробудился,Но пробужденье тоже было сон;И думая, что цепь обманчивыхВидений мной разрушена, я вдвоеОбманут был воображеньем, еслиОдно воображение творитТот новый мир, который заставляетНас презирать бесчувственную землю.Казалось мне, что смерть дыханьем хладнымУж начинала кровь мою студить;Не часто сердце билося, но крепко,С болезненным каким-то содроганьем,И тело, видя свой конец, старалосьВновь удержать души нетерпеливойПорывы, но товарищу быломуС досадою душа внимала, и укорыИх расставанье сделали печальным.Между двух жизней в страшном промежуткеНадежд и сожалений, ни об той,Ни об другой не мыслил я, одноСомненье волновало грудь мою,Последнее сомненье! я не могПонять, как можно чувствовать блаженствоИль горькие страдания далекоОт той земли, где в первый раз я понял,Что я живу, что жизнь моя безбрежна,Где жадно я искал самопознанья,Где столько я любил и потерял,Любил согласно с этим бренным телом,Без коего любви не понимал я.Так думал я и вдруг душой забылся,И чрез мгновенье снова жил я,Но не видал вокруг себя предметовЗемных и более не помнил яНи боли, ни тяжелых беспокойствО будущей судьбе моей и смерти:Всё было мне так ясно и понятноИ ни о чем себя не вопрошал я,Как будто бы вернулся я туда,Где долго жил, где всё известно мне,И лишь едва чувствительная тягостьВ моем полете мне напоминалаМое земное краткое изгнанье.
Вдруг предо мной в пространстве бесконечномС великим шумом развернулась книгаПод неизвестною рукой. И многоНаписано в ней было. Но лишь мойУжасный жребий ясно для меняНачертан был кровавыми словами:Бесплотный дух, иди и возвратисьНа землю. Вдруг пред мной исчезла книга,И опустело небо голубое;Ни ангел, ни печальный демон адаНе рассекал крылом полей воздушных,Лишь тусклые планеты, пробегая,Едва кидали искру на пути.
Я вздрогнул, прочитав свой жребий.Как? Мне лететь опять на эту землю,Чтоб увидать ряды тех зол, которымПричиной были детские ошибки?Увижу я страдания людейИ тайных мук ничтожные причиныИ к счастию людей увижу средства,И невозможно будет научить их.Но так и быть, лечу на землю. ПервыйПредмет могила с пышным мавзолеем,Под коим труп мой люди схоронили.И захотелося мне в гроб проникнуть,И я сошел в темницу, длинный гроб,Где гнил мой труп, и там остался я.Здесь кость была уже видна, здесь мясоКусками синее висело, жилы тамЯ примечал с засохшею в них кровью.С отчаяньем сидел я и взирал,Как быстро насекомые роилисьИ жадно поедали пищу смерти.Червяк то выползал из впадин глаз,То вновь скрывался в безобразный череп.И что же? каждое его движеньеМеня терзало судорожной болью.Я должен был смотреть на гибель друга,Так долго жившего с моей душою,Последнего, единственного друга,Делившего ее печаль и радость,И я помочь желал, но тщетно, тщетно.Уничтоженья быстрые следыТекли по нем, и черви умножались,И спорили за пищу остальную,И смрадную, сырую кожу грызли.Остались кости, и они исчезли,И прах один лежал наместо тела.
Одной исполнен мрачною надеждой,Я припадал на бренные остатки,Стараясь их дыханием согреть,Иль оживить моей бессмертной жизнью;О сколько б отдал я тогда земныхБлаженств, чтоб хоть одну, одну минутуПочувствовать в них теплоту. Напрасно,Закону лишь послушные, ониОстались хладны, хладны как презренье.Тогда изрек я дикие проклятьяНа моего отца и мать, на всех людей.С отчаяньем бессмертья долго, долго,Жестокого свидетель разрушенья,Я на творца роптал, страшась молиться,И я хотел изречь хулы на небо,Хотел сказать…Но замер голос мой, и я проснулся.
Стансы
Мне любить до могилы творцом суждено,Но по воле того же творцаВсё, что любит меня, то погибнуть должно,Иль как я же страдать до конца.Моя воля надеждам противна моим,Я люблю и страшусь быть взаимно любим.
На пустынной скале незабудка веснойОдна без подруг расцвела,И ударила буря и дождь проливной,И как прежде недвижна скала;Но красивый цветок уж на ней не блестит,Он ветром надломлен и градом убит.
Так точно и я под ударом судьбы,Как утес неподвижен стою,Но не мысли никто перенесть сей борьбы,Если руку пожмет он мою;Я не чувств, но поступков своих властелин,Я несчастлив пусть буду – несчастлив один.
Солнце осени
Люблю я солнце осени, когда,Меж тучек и туманов пробираясь,Оно кидает бледный, мертвый лучНа дерево, колеблемое ветром,И на сырую степь. Люблю я солнце,Есть что-то схожее в прощальном взглядеВеликого светила с тайной грустьюОбманутой любви; не холоднейОно само собою, но природаИ всё, что может чувствовать и видеть,Не могут быть согреты им; так точноИ сердце: в нем всё жив огонь, но людиЕго понять однажды не умели,И он в глазах блеснуть не должен вновьИ до ланит он вечно не коснется.Зачем вторично сердцу подвергатьСебя насмешкам и словам сомненья?
Поток
Источник страсти есть во мнеВеликий и чудесный;Песок серебряный на дне,Поверхность лик небесный;Но беспрестанно быстрый токВоротит и крутит песок,И небо над водамиОдето облаками.
Родится с жизнью этот ключИ с жизнью исчезает;В ином он слаб, в другом могуч,Но всех он увлекает;И первый счастлив, но такойЯ праздный отдал бы покойЗа несколько мгновенийБлаженства иль мучений.
К *** (Не ты, но судьба виновата была…)
Не ты, но судьба виновата была,Что скоро ты мне изменила,Она тебе прелести женщин дала,Но женское сердце вложила.
Как в море широком следы челнока,Мгновенье его впечатленья,Любовь для него, как веселье, легка,А горе не стоит мгновенья.
Но в час свой урочный узнает оноЦепей неизбежное бремя.Прости, нам расстаться теперь суждено,Расстаться до этого время.
Тогда я опять появлюсь пред тобой,И речь моя ум твой встревожит,И пусть я услышу ответ роковой,Тогда ничего не поможет.
Нет, нет! милый голос и пламенный взорТогда своей власти лишатся;Вослед за тобой побежит мой укорИ в душу он будет впиваться.
И мщенье, напомнив, что я перенес,Уста мои к смеху принудит,Хоть эта улыбка всех, всех твоих слезГораздо мучительней будет.
Ночь
