Александр Брагин - Семейный круг
Мы в переулках детства разошлись…
Мы в переулках детства разошлись.С чего бы вдруг печалиться об этом,Когда сияет солнце полным светомИ здесь жена — моя вторая жизнь?Она сидит, доверчиво мила.Ее глаза иконные спокойны:Она уверена — когда нас двое,Какие могут быть у каждого дела!Все общее. Ведь мы одна семья.Есть для душевных смут вечерняя беседа.А если рядом с ней сижу и хмурюсь я,То я — бессовестный — себе присвоил беды,А с ней не разделил… А ведь одна семья!Глаза иконные наполнятся слезами.Да горько так!.. Но нынче ей сказалиМои глаза, что складна жизнь моя.Она тихонько день перебирает…Я помню дом. Завален лесом двор.А за двором любимые сараи,Где у детей серьезный разговор.Там сена дух, как русских сказок дух.Там полутьма цветных воображений.Там наши речи слушает петух.И кот ученый трется о колени.Как мы умели яростно дружить!Как прям был сердца радостного лучик!И тайны сыпались — как градины из тучиИ не могли души опустошить!Душа скитается и живостью искрится.Вольна, как сон, как своенравный стих…С чего бы ныне стали мы скупиться?Любимым женам боязно открыться.Да в нас и тайн-то нету никаких!
Утро
Пусть меня годы не покалечили,Пусть я не стар и не болен тоской,Пусть это мне улыбаются женщины —Это поют они за упокой.
Чувства мои до конца не растрачены.Силы? А в силу я только вхожу.Милые ивы так юно взлохмаченыБудто б я не ухожу.
В жизнь еще верится, в разную, в чудную.Жизнь еще вся впереди…Буду я так незаметно, нетрудноКаждую ночь уходить.
В пути
Полный беспечности дняЕду по белому свету.Спутники возле меняШляпы подставили лету.Спят, дожидаясь конца,Мир повидавши в начале.Ближние два деревцаВетер лениво качает.Выехал с торбой обидИ порастряс по дороге.Время, как лошадь, бежит,Трудятся резвые ноги.Вдруг зазнобило всего!Даль налилась беспокойством.Может быть, не от чегоМира меняются свойства?Может быть… Небо в слезах.Я в утешенье не верю.Вижу голодного зверяЗа поворотом глаза.Знаю теперь, отчегоЭто небес затемненье.Жить остается мгновенье.Вылетел… и никого!
Понято? Или не понято?..
Понято? Или не понято?Родина — что ты? И где?Милое — лица знакомые.Синее — избы и холмики.Звонкое — песни веселые.Мертвый в спокойной воде.
Юродивые
В век разрушенья и кручиныИ в разговоров бурный век,В век нервно мчащейся машиныОни нужны, как первый снег.
Они друг к другу в гости ходятИ вместо кофе воду пьют,От Бога взглядов не отводятИ любят всякий скромный труд.
Им скудость духа незнакома,Они в себя устремлены.В траве низин под сводом громаСидят доверчиво они.
Господи! Спаси и сохрани…
Господи! Спаси и сохраниСветлые берёзовые дни.Белую крестильную рубашку.Господи, спаси и сохрани!
Господи! Спаси и сохраниНищему — небесные огни.Сильному — на слабого надежду.Господи, спаси и сохрани!
Я угол снял у вечного движенья…
Я угол снял у вечного движенья:Кровать, два стула у окнаИ жизнь, как головокруженье,Как воздух садаУ меня.
Плету таинственные сети —Мое приятельство с людьми.За делом этим, делом этимСвистят мои за днями дни.
С соседом мир не нарушаю.Исправно брату письма шлю.Я их уныния лишаю.Я им содружество дарю.
Латаю порванные сети.Спешу на девичий каприз.Слежу, чтоб взрослые и детиМежду собой не подрались.
Я так живу. Чего мне боле?Ведь жизни смысл — людская связь.Пшена и солнца будет вволю,Пока она не порвалась.
РЕМЕСЛО
Рудовоз
Соблюдая крутые законы,Почитая лихие пиры,Мы везем наши черные тонны —В каждом трюме земные дары.
Мы без злости, без ропота — что ты! —На тяжелые воды глядим,Мы наполнены светом работы,И живем, не мешая другим.
Мы плетемся по водной пустыне.На душе благодатный покой,Никогда — и присно, и ныне —Я не знал благодати такой.
Мы над пропастью водной нависли.Как медведи, машины пыхтят.Помогают им руки и мыслиВозлюбивших стихию ребят.
У Кольского берега
Наши души пронизаны ветром.И бушлаты пропитаны ветром.Молодые мои километры!Столько грозных прошли километров!
И хоть те же и воды, и ветры —К нерадивым относятся строго.С каждым новым моим километромБезопасней морская дорога.
И стихии игра роковая,И команда — все с гонором люди,И порожнего рейса кривая —Нынче просто семейные будни.
Ну, а если свои — да обидятИ слезы на щеке не заметят,Если солнца за тучей не видно…Освещаю все внутренним светом!
Я дышу строгим воздухом рубки.Я дышу острым воздухом моря.Вечный берег становится хрупким —Удаляются кольские горы.
Судовой механик
Мой отец — опекун машины,Строгий дядька резвых поршнейПомнит все ее скарлатины,Знает всё и чуть больше о ней.
Кормит с ложки ее солидолом.Сам семейных борщей человек.Сам ребенок зеленого дола,Долгожитель хозяйственных рек.
Он живет неспеша, как деревья.Он работает — так и живет.К жизни полон любви и доверья,Проступает улыбка сквозь пот.
Его высушил ветер осенний.Его вытянул солнечный луч.Он застенчивый в мире растений.В шумном городе прям и колюч.
Морской буксир
Брату Мише
Ночная вахта.Толща серых вод.Усталое измученное небо.Морской буксир кряхтит, выдерживая ход,Лишь пена по усам…Вот так всю жизнь и мне бы,Как мой отец!Но не буксир я сам.Мой брат — в него:Я вижу по усам.
ПРИГЛАШЕНИЕ К СТОЛУ
Пелагея
Пелагее Кирилловне Пикиной
Беззаботно живёт Пелагея.Утром рыбники стряпать затеет.
А устанет — на лавку приляжетИ гостинец кому-нибудь вяжет.
Ну, а если совсем уморится,Побежит в огород — прохладиться.
Поскучает над грядками трошки.И укропа нарвёт для окрошки.
Нагулялась, пора и за дело…Трёх сирот Пелагея пригрела.
…Проживите, кто может, умнее!Беззаботной моей Пелагеи.
Мама
Коса, как ласточка, мелькаетУ хлопотуньи.Взор — вечер сельский, взор — вечер лунный,Взор — с огоньками.
Она смеётся. Горит дыханьеЛесной малиной.Волос стыдливо благоуханьеВодой и глиной.
А рук стихия владеет даромСвятить жилищеСвоим особенным пылом-жаромИ скромной пущей.
Хранит дешевый ковер уютаКольцо порядка.Преемлет мама с ясностью утраМира загадки.
Огород
