Екатерина Завершнева - Над морем

«Это озеро нарисовано на бумаге окна…»

Это озеро нарисовано на бумаге окна,За ним полотно дороги,Глубокая колея,Соломенная телега осени,Сырая листва, побелевшая в ожидании снега.Голоса гуляют по берегу,В галерее шепотов, у молочных стволов,По стеклянному лесу.Каждого видно как на ладони,Линии разделяются, чтобы сойтись,Ветвятся, теряют друг друга из виду,Стая, поднятая далеким лаем,Поднимается над остывшей водой,Догоняя краешек солнца.

Нет, не птицы, но кто-то другойУзнает молодое лицо зимы,Деревянные саночки, щепки, трещотки,Огоньки, спрятанные в сугробах.Катающиеся на коньках смеются,Полозья прилежно режут лед,Но веселье зимы беззвучно.Оттуда доносится только шорохХорошо заточенного железа,Которое ходит легко и веселоПоперек сухого стволаУходящего года.

Степь

Степь это мелкие черные всадники лет,За которыми снова сомкнется трава.Мы идем по следу,Подбираем потерянные подковы,Щепки и бусинки, наконечники стрел,Кто-то сложил очаг и угли еще не погасли.Небо смотрит на нас единственным глазом,Под ногами теплится ночь,В дыму сухое дерево оживает,Почки лопаются от жараИ звезды восходят как зерна.

Цветущая степь, крылья тюльпанов,Черные серединки маков,Запаху негде остановиться,Он расплывается по земле,Прорастая между лопатками сна.На поверженного бросается ястреб,Ныряет снова и снова,Но не может пробиться к земле,Ударяясь о безмолвие.

Помнит только зима.Звуки, заледеневшие на лету,Осыпаются острыми осколками.Мы продолжаем идти по следу,Зная, что небо не видит нас,Что есть кто-то еще,Кому предназначен этот тяжелый взгляд,Единственный, кто не знает,Что степь это смерть.

«Смотрим на разноцветный шельф, на осколки…»

Смотрим на разноцветный шельф, на осколкиСамой прекрасной коринфской вазыРозовое по серомуРаковины, полные пескаСквозь тонкое стеклянное горлышкоТечет песчаная песенкаЕле заметно меняется береговая линияНа медной монетке памятиСохраняются только впадиныНо как ни глубока чеканкаЧерты твоего лица не отчетливейЧем дата на обороте.

Из крохотных раковин, похожих на амфорыЗакрученных то вправо, то влевоИз белых комнат, покинутых навсегдаИз одинаковых, как галька, словОживающих только в часы приливаВьется длинная ниткаНа которую кто-то нанизывает дни.Когда я вижу его работуУдивляюсь, почему он выбрал именно теС неровными краями и дырочкамиИ забыл о другихКупленых дорогой ценой.

Нить, проложенная насквозьБезымянные фрагментыИзвилистый путьЛетучие рыбы, ласточкиЛилии, нарисованные на стенахВ ярко освещенном лабиринте ни звукаПесок или морская водаНасколько еще я смогу задержать дыханиеЧтобы увидеть тебя

«Сердце, удвоенное рифмой…»

Сердце, удвоенное рифмой,Говорит за двоих,Видит каждую спицуВ солнечной колеснице времени,Ближе твоих ресниц или слез,Ближе, чем да или нет.Какое еще обещаниеЯ продолжаю хранитьЗа закрытыми глазами?Иду наугадПо узкой улочкеИз желтого песчаника,Четная и нечетная сторонаНа расстоянии вытянутой руки,Слова постукивают впереди,Словно палка слепого,Это ты ведешь меня,Ты ведешь,Ты.

«Собирались у берега…»

Собирались у берегаСветились, покачиваясь на водеСколько ихГде небо и где земляТолько частая сетьСухостой и цикады.Путаясь в длинных рукавах ночиПоявляется луна с колотушкойОбходит садыНикого.Я едва различаю тебяГолос листвыЦветущий куст в темнотеИ на нем одна за другойВспыхиваютРассыпаютсяВосходят новыеВидишь эти сияющие лепесткиБелые цветы на темном дереве жизниЦветы, когда я прикасаюсь к тебеНа ветках времениНасквозь.

В одну из душных ночейЯ вижу во сне жасмин.Пьет, разрастается,Поднимает головуСлово «забыть».

«Моя постель, слоистая слюда…»

Моя постель, слоистая слюда,Вода опять дошла до края дамбы,Она войдет в артерии и ямбы,Овраги и морские города.

Глубокий сон, прозрачная рука,Сплетенье вен и солнечная сфера,И фосфор, и бесформенная сера,И сердца разветвленная река,

Плечо земли, ключицы-острова,Подводное мерцанье миокарда,И черные стрекозы ЛеонардоВ развалинах у крепостного рва.

На солнечной стороне

На твоей солнечной сторонеНастурции и дикий виноград,Пчелы, тяжелые от яркого света,Осторожно огибают препятствияИ до нас им нет никакого дела.Твой голос словно волшебная флейтаВызывает из земли новые ростки,И обыкновенная камнеломкаПродолжает свое героическое восхождениеПо ступеням старого театра.

Он переживет нас,Как уже пережил ту женщину,Которая пела своим сыновьям самую черную,Самую сладкую колыбельную на свете,И слепого старика, задремавшего в священной роще,И его детей, которых неграмотная судьбаПометила крестиками, словно дома под снос,И тех двоих, что лежали в склепе,Счастливые, в погребальных одеждах,Засыпанные цветами так,Что нельзя было отыскать глазаИ закрыть их.

Здесь разворачивался алый веер,Яростный ветер,Трепал узкие полоски кожи,Раздирал горячие ладони,Сросшиеся в молитве,Пропарывал блестящий шелк,Топтал любопытных,Мотал огромной головой,Утыканной пиками.

Человечек, ушедший по колено в песок,Распрямлялся в последнем,Выверенном движении,Как распрямляется упрямый лук,Пославший отравленную стрелу.Время поддело нас на рога,Но мы успели, успелиВыкрикнуть эти слова,Ничего, что завтра сюда привезутНовый песокИ разровняют егоКак ни в чем не бывало.

На этой чертовой площадкеТак ничего и не выросло,Мы уже не смотрим вверх,Восхождение требует сил,Которых у нас не осталось.Дайте немного побыть здесь,На солнечной стороне,Зацепиться за кирпичную кладкуУзловатой лозой,Прижиться,Прижаться ладонями дикого виноградаК отвесной стене.

Театр в Эпидавре

Взявшись за руки,Стоим на ступеняхПолуразрушенного театра.Голубые отроги гор,Звон колокольчиков,Белые, розовые цикламены.Пористый известняк пропитан солью трагедий,Воткни сюда слабое растение,И оно поднимется как ни в чем ни бывало.

Все повторится,Несчастный слепой старикСнова блуждает в роще Эвменид,На рукаве его платья,На его сандалиях, в траве,В вечернем воздухе,Повсюду маленькие светлячки,Огоньки, запечатанные в сосудахЗеленого стекла,И ни один не замечаетСобственного свечения.

Его дочь,Замурованная в гробнице,Поет о птицах, летящих на острова,Там моя родина, забытая родина,Мелкое просо в соленой воде,Каменистые Киклады.Ее сестра,Припадая к стене,Слушает и плачет,Под обломками старого АргоПросыпается юный Ясон,И железные зубы дракона,Изойдя ржавчиной,Поднимаются вверх.Мы растем на камнях,Зеленеет земля.

Да, все сначала,И нашим глазамНужен горный хрусталь,Добытый с помощью грубых инструментов,Заступа и кирки,Куска белой материи,Пяти простых красок.На открытой ладони сценыИз голубой геологической жилыБьет ослепительный свет,И вот мы растеряны,Растрепаны,   распущены плачущей Пенелопой,И снова схвачены за края полотнаИглами деловитых швей,Пронизаны тысячью нитей,Вплетены словно утокВ основу сурового полотна.

Смертные боги,Бессмертные люди,Солнце идет по кругу,Отражаясь в незрячих глазах —Эдип, Антигона, Ясон,И мы вторим как эхо —Ясон, Антигона, Эдип.

На предметном стекле