Сергей Андреевский - Стихотворения

Петропавловская крепость

У самых вод раскатистой Невы,Лицом к лицу с нарядною столицей,Темнеет, грозный в памяти молвы,Гранитный вал с внушительною спицей.Там виден храм, где искони внутриОпочивают русские цари,А возле стен зарыты коменданты,И тихий плач в гробницы льют куранты,И кажется, на линию дворцов,Через Неву, из недр иного света,Глядят в столицу тени мертвецов,Как Банко тень на пиршество Макбета..

Завидна ль им исторгнутая власть?Полна ль их совесть запоздалой боли,И всем царям они желают пасть,А всем гнетомым встать из-под неволи?Или свои алмазные венцыОни сложили кротко пред ЕговойИ за грехи народа, как отцы,Прияли там иной венец, терновый?Иль спор ведут перед Царем царейПовешенный с тираном на турнире,Чей вздутый лик величия полней,Раба в петле – иль царственный, в мундире?Иль, убоясь своих кровавых рук,Крамольники клянут свои деянья?Или врагов на братские лобзаньяТолкнула смерть, в забвеньи зол и мук?..Но я люблю гранитную оградуИ светлый шпиль при северной луне,Когда куранты грустную руладуИздалека разносят по волне.Они поют в синеющем туманеО свергнутых земных богатырях,О роскоши, исчезнувшей в нирване,О подвиге, задавленном впотьмах, —О той поре, где всякий будет равен,И, внемля им, подумаешь: «Коль славен…»

Пигмей

Следя кругом вседневные кончины,Страшусь терять бегущий мимо час:Отживший мир в безмолвии погас,А будущий не вызван из пучины, —Меж двух ночей мы царствуем одни,Мы, в полосе движения и света,Всесильные, пока нас греют дни,Пока для нас не грянул час запрета…И страшно мне за наш ответный пост,Где гению возможен светлый рост,Где только раз мы можем быть полезны, —И жутко мне над краем бездны!

Но демон есть: он весь – лукавый смех;Он говорит, спокойный за успех:«Как дар судьбы, великое – случайно,И гения венчают не за труд,Неправеден потомства громкий суд,И ты, пигмей, сойдешь со сцены тайно.Порыв души заносчивой умерь,Войди в тот рай, куда открыта дверь:Под этим солнцем, видимым и ясным,В живом тепле, которым дышишь ты,Владей любовью свежей красоты —Цветущим телом, гибким и атласным…Объехав мир, насыть кристалл очейЭффектами закатов и восходов,Величьем гор и вольностью морей,И пестрой вереницею народов…Порой забавься вымыслом чужимЗа книгою, на сцене, в галерее,Не предаваясь пагубной затееСвой ум и чувство жертвовать другим…К земным дарам питай в себе охоту:Люби вино, и шелк, и позолоту,Здоровый сон, живую новость дня,И шум толпы, и поздний свет огня…Свой век прожив разумным воздержаньем,Ты отпадешь, как полновесный плод,Не сморщенный до срока увяданьем,Не сорванный разгулом непогод».

Но, слушая те здравые советы,Задумчиво внимает им пигмей:Претят ему доступные предметы,Манит его туманный мир идей.Тревожимый упреком потаенным,В невыгодной заботе о других,Идет он мимо прелестей земныхС лицом худым и гневом убежденным!И, созданный в подобие зверям,В оковах плоти спутанный как сетью,Он, не стремясь к благому долголетью,Идет на смерть, служа своим мечтам…И если мир цветущий и прелестныйНа полный мрак им гордо обменен,Зато во всей могучей поднебеснойНет ничего прекраснее, чем он!Нет ничего священнее для взора,Как белые, сухие черепаРаботников, сошедших без укора, —Молись их памяти, толпа!

* * *

Оглянись: эти ровные дни,Это время, бесцветное с виду, —Ведь тебя погребают они,Над тобою поют панихиду!

Живописный и томный закатИли на ночь гасимые свечи —Неужели тебе не твердятЕжедневно прощальные речи?

Отвечай им печалью в лицеИли тихим, подавленным вздохом;Не иди мимо дум о концеБеззаботно-слепым скоморохом.

Но в уныньи себе не готовьНи веревки, ни яду, ни бритвы, —Расточай благородную кровьПод ударами жизненной битвы.

* * *

Грустно! Поникли усталые руки,Взор опечаленный клонится долу;Всё дорогое, без гнева и муки,Хочется в жертву отдать произволу!

Грустно… Не трогайте сердца больного,Мимо идите с участием, други:Бросить могу я вам горькое словоЖесткою платой за ваши услуги.

Дайте мне, люди, побыть нелюдимым,Дайте уняться неведомой боли:Камнем тоска налегла некрушимым…Эх, умереть, разрыдаться бы, что ли!

Dolorosa

[2]В саду монастыря, цветущую как розу,Я видел в трауре Мадонну Долорозу.На белый памятник она роняла взор;Густые волосы разъединял пробор,Теряясь под косой, завешенной вуалью;Она дышала вся молитвой и печалью!На матовой руке, опущенной с венком,Кольцо венчальное светилось огоньком,И флером сборчатым окутанная шеяСверкала юностью, сгибаясь и белея.

Раскопки

Мы к снам заоблачным утратили порывы,И двери вечности пред нами заперты:Земля, одна земля!.. И по краям – обрывыИ нет ни выхода, ни цели для мечты…Почуяв страшные, отвесные стремниныВокруг земной коры, где тлеет наш очаг,Сказали мы себе: «Мы дети этой глины,И от плотских забот отныне – ни на шаг!Довольно веровал и мучился наш предок,На небо возводя благочестивый взор, —Рассеять мы хотим опасный этот вздорПутем анализа и тщательных разведок».С незыблемых святынь покровы сняты прочь, —Открыты в чудесах секретные пружины;Всё взрыто, свергнуто; везде зияет ночь,Где прежде таяли волшебные картины…И резче всё, черствей звучит недобрый смехУтешенной попытки разрушенья;Нам чуть мерещатся, сквозь длинный ряд помех,Когда-то милые для сердца заблужденья…На глыбы черные роняет только светФонарь, колеблемый рабочим утомленным,Но не скорбит задумчивый ГамлетНад черепом, раскопкой обнаженным;Под костью звонкою, во впадине пустой,Гуляет ветер шумный и ненастный,А рядом труженик сурово-безучастныйВо мрак спускается опасною тропой…

Май

Из лучшей стороны струясь и прибывая,Тепло нахлынуло, и брызнул дождик мая;Как дым кадильницы, пахучая листваДеревья зимние одела в кружева;На кленах – крылышки, сережки – на осинах,Цветы на яблонях, цветы на луговинах,Цветные зонтики в аллеях золотых,Одежды светлые на торсах молодых,И слабый звон пчелы меж крестиков сирени,И трель певца любви, певца вечерней тени —Плодотворение, истома, поцелуй —Очнись, печальный друг, очнись и не тоскуй!Но ты не слушаешь… Лицо твое уныло,Как будто всё, что есть, тебе уже не мило,Как будто взор очей, для счастья неживой,От чуждых радостей желал бы на покой.Ты видел много лет, ты знаешь эту модуВесной отогревать прозябшую природу,Тревожить мирный сон ее глубоких сил,Вздымать могучий сок из потаенных жилЗатем, дабы, на миг убрав ее показней, —Расчесться за убор ценой осенних казней…Ты знаешь и молчишь, и нет в очах любви.Ты шепчешь горестно: «Где спутники мои?Иные – отцвели, иные – опочили;Мы вместе знали жизнь, и вместе мы любили».

* * *

Нельзя в душе уврачеватьЕе старинные печали,Когда на сердце их печатьГодами слезы выжигали.Пусть новый смех звучит в устахИ счастье новое в чертахСвой алый светоч зарумянит, —Для давней скорби миг настанет:Она мелькнет еще в уме,Пришлет свой ропот присмиревший,Как ветер, в листьях прошумевший,Как звук, заплакавший во тьме…

Кончина Тургенева

(22-го августа 1883 г.)

Ударил гром… И много летМы темной тучи не разгоним:Погас наш тихий, кроткий свет —Мы часть души своей хороним!..Свободы вождь передовой,«Из стаи славных осталой»,Родных кумиров современник,Он был для нас – их след живой,Их кровный, подлинный преемник!

Мы с детства слушали рассказЕго простой, прелестной музы,И в нашем сердце крепли узыС душою, светлой как алмаз…Когда мы позже были юны,На праздник девственной любвиЕго пленительные струныНам песни рая принесли!Когда бороться за наукуРванулись свежие умы,Он новобранцам подал рукуИ рассевал туманы тьмы…Он дал впервые проводницуБойцам проснувшейся страны:На смелый труд из тишиныОн вызвал русскую девицу.И был он друг ее мечты,Души глубокий познаватель,Ее стыдливой красотыНеподражаемый ваятель!Родное поле, степь и лес,В цветах весны, в одежде снежной,Под всеми красками небес —Он обессмертил кистью нежной…И пел нам голос дорогой…Вопросы дня, вопросы мира —Всему, под дивною рукой,Ответный звук давала лира!

Прощайте, чудное перо,Нас одарявшее с чужбины,И ненаглядные седины —Маститой славы серебро!Ты к нам желал на север дикийУкрыться с юга на покой:Сойди же в грудь земли родной,Наш вечно милый и великий!

* * *