Александр Блок - Стихотворения 1909 года
Март 1909
«Дохнула жизнь в лицо могилой…»
Дохнула жизнь в лицо могилой —Мне страстной бурей не вздохнуть.Одна мечта с упрямой силойПоследний открывает путь:
Пои, пои свои твореньяНезримым ядом мертвеца,Чтоб гневной зрелостью презреньяЛюдские отравлять сердца.
Март 1909
«Весенний день прошел без дела…»
Весенний день прошел без делаУ неумытого окна;Скучала за стеной и пела,Как птица пленная, жена.
Я, не спеша, собрал бесстрастноВоспоминанья и дела;И стало беспощадно ясно:Жизнь прошумела и ушла.
Еще вернутся мысли, споры,Но будет скучно и темно;К чему спускать на окнах шторыДень догорел в душе давно.
Март 1909
«Когда, вступая в мир огромный…»
Евг. Иванову
Когда, вступая в мир огромный,Единства тщетно ищешь ты;Когда ты смотришь в угол темныйИ смерти ждешь из темноты;
Когда ты злобен, или болен,Тоской иль страстию палим,Поверь: тогда еще ты воленГордиться счастием своим!
Когда ж ни скукой, ни любовью,Ни страхом уж не дышишь ты,Когда запятнаны мечтыНе юной и не быстрой кровью,—
Тогда — ограблен ты и наг:Смерть не возможна без томленья,А жизнь, не зная истребленья,Так — только замедляет шаг.
Март 1909
«Какая дивная картина…»
Какая дивная картинаТвоя, о, север мой, твоя!Всегда бесплодная равнина,Пустая, как мечта моя!
Здесь дух мой, злобный и упорныйТревожит смехом тишину;И, откликаясь, ворон черныйКачает мертвую сосну;
Внизу клокочут водопады,Точа гранит и корни древ;И на камнях поют наядыБесполый гимн безмужних дев;
И в этом гуле вод холодных,В постылом крике воронья,Под рыбьим взором дев бесплодныхТихонько тлеет жизнь моя!
Март 1909
«Ты в комнате один сидишь…»
Ты в комнате один сидишь. Ты слышишь?Я знаю: ты теперь не спишь… Ты дышишь и не дышишь.
Зачем за дверью свет погас? Не бойся!Я твой давно забытый час, Стучусь — откройся.
Я знаю, ты теперь в бреду, Мятежный!Я всё равно к тебе войду, Старинный друг и нежный…
Не бойся вспоминать меня: Ты был так молод…Ты сел на белого коня, И щеки жег осенний холод!
Ты полетел туда, туда — В янтарь закатный!Немудрый, знал ли ты тогда Свой нищий путь возвратный?
Теперь ты мудр: не прекословь — Что толку в споре?Ты помнишь первую любовь И зори, зори, зори?
Зачем склонился ты лицом Так низко?Утешься: ветер за окном — То трубы смерти близкой!
Открой, ответь на мой вопрос: Твой день был ярок?Я саван царственный принес Тебе в подарок!
Март 1909
ИТАЛЬЯНСКИЕ СТИХИ
Sic finit occulte sic multos decipit aetas
Sic venit ad finem quidquid in orbe manet
Heu heu praeteritum non est revocabile tempus
Heu propius tacito mors venit ipsa pede.[1]
Надпись под часами в церкви Santa Maria Novella (Флоренция)РАВЕННА
Всё, что минутно, всё, что бренно,Похоронила ты в веках.Ты, как младенец, спишь, Равенна,У сонной вечности в руках.
Рабы сквозь римские воротаУже не ввозят мозаик.И догорает позолотаВ стенах прохладных базилик.
От медленных лобзаний влагиНежнее грубый свод гробниц,Где зеленеют саркофагиСвятых монахов и цариц.
Безмолвны гробовые залы,Тенист и хладен их порог,Чтоб черный взор блаженной Галлы,Проснувшись, камня не прожег.
Военной брани и обидыЗабыт и стерт кровавый след,Чтобы воскресший глас ПлакидыНе пел страстей протекших лет.
Далёко отступило море,И розы оцепили вал,Чтоб спящий в гробе ТеодорихО буре жизни не мечтал.
А виноградные пустыни,Дома и люди — всё гроба.Лишь медь торжественной латыниПоет на плитах, как труба.
Лишь в пристальном и тихом взореРавеннских девушек, порой,Печаль о невозвратном мореПроходит робкой чередой.
Лишь по ночам, склонясь к долинам,Ведя векам грядущим счет,Тень Данта с профилем орлинымО Новой Жизни мне поет.
Май — июнь 1909
«Почиет в мире Теодорих…»
Почиет в мире Теодорих,И Дант не встанет с ложа сна.Где прежде бушевало море,Там — виноград и тишина.В ласкающем и тихом взореРавеннских девушек — весна.
Здесь голос страсти невозможен,Ответа нет моей мольбе!О, как я пред тобой ничтожен!Завидую твоей судьбе,О, Галла! — страстию к тебеВсегда взволнован и встревожен!
Июнь 1909 (27 февраля 1914)
ДЕВУШКА ИЗ SPOLETO
Строен твой стан, как церковные свечи.Взор твой — мечами пронзающий взор.Дева, не жду ослепительной встречи —Дай, как монаху, взойти на костер!
Счастья не требую. Ласки не надо.Лаской ли грубой тебя оскорблю?Лишь, как художник, смотрю за оградуГде ты срываешь цветы, — и люблю!
Мимо, всё мимо — ты ветром гонима —Солнцем палима — Мария! ПозвольВзору — прозреть над тобой херувима,Сердцу — изведать сладчайшую боль!
Тихо я в темные кудри вплетаюТайных стихов драгоценный алмаз.Жадно влюбленное сердце бросаюВ темный источник сияющих глаз.
3 июня 1909
ВЕНЕЦИЯ
1
С ней уходил я в море,С ней покидал я берег,С нею я был далёко,С нею забыл я близких…
О, красный парус В зеленой дали! Черный стеклярус На темной шали!
Идет от сумрачной обедни,Нет в сердце крови…Христос, уставший крест нести.
Адриатической любови — Моей последней — Прости, прости!
9 мая 1909 (16 января 1914)
2
Евг. Иванову
Холодный ветер от лагуны.Гондол безмолвные гроба.Я в эту ночь — больной и юный —Простерт у львиного столба.
На башне, с песнию чугунной,Гиганты бьют полночный час.Марк утопил в лагуне луннойУзорный свой иконостас.
В тени дворцовой галлереи,Чуть озаренная луной,Таясь, проходит СаломеяС моей кровавой головой.
Всё спит — дворцы, каналы, люди,Лишь призрака скользящий шаг,Лишь голова на черном блюдеГлядит с тоской в окрестный мрак.
Август — октябрь 1909
3
Слабеет жизни гул упорный,Уходит вспять прилив забот.И некий ветр сквозь бархат черныйО жизни будущей поет.
Очнусь ли я в другой отчизне,Не в этой сумрачной стране?И памятью об этой жизниВздохну ль когда-нибудь во сне?
Кто даст мне жизнь? Потомок дожа,Купец, рыбак, иль иерейВ грядущем мраке делит ложеС грядущей матерью моей?
Быть может, венецейской девыКанцоной нежной слух пленя,Отец грядущий сквозь напевыУже предчувствует меня?
И неужель в грядущем векеМладенцу мне — велит судьбаВпервые дрогнувшие векиОткрыть у львиного столба?
Мать, что поют глухие струны?Уж ты мечтаешь, может быть,Меня от ветра, от лагуныСвященной шалью оградить?
Нет! Всё, что есть, что было, — живоМечты, виденья, думы — прочь!Волна возвратного приливаБросает в бархатную ночь!
Август — сентябрь 1909
