Татьяна Бек - Снегирь (Стихи)

Не предъявляй, пожалуйста, обид.

x x x

Беззащитность напоказ,

Боевитая ранимость,

Презираю вашу мнимость

И хитро косящий глаз!

Тот уже бесспорно врет,

Кто,

восторги примечая,

Своего сиротства гнет

Расписал за чашкой чая.

Не назойлив, не расхож

Истинной печали трепет.

Все-то щелочки залепит.

В этот мрак - не попадешь.

ОДНОКЛАССНИКУ

...Было, было: и "любовь до гроба",

И косноязычие, и злоба

Праведная, и весна вокруг...

А теперь: сильней души - утроба,

И невыносимо пахнет сдоба,

Жизнью оказавшаяся вдруг.

Прикипели к своему корыту,

Нарукавникам и общепиту

И мертвы, не подавая виду.

Встретимся, - заголошу в тоске:

- Господи,

ведь нас по алфавиту

Вызывали первыми к доске!

x x x

Измяв, истерзав, исковеркав

Свою несравненную суть,

Без публики, без фейерверков

Хотя бы минуту побудь.

Ну, притормози на минутку!

Не все ж колесить по Москве.

Увидишь озерную утку,

А может быть, ржавую дудку

Найдешь в прошлогодней листве.

Тебе полегчает от боли...

Забыть о куске пирога!

Следить, как на выжженном поле

Гоняет в футбол мелюзга.

- Меняю, - ты крикнешь, как мальчик,

Влюбленный в коричневый мяч,

Тщету недостойных подачек

На силу футбольных подач!

ПОЭТ

Был и ты когда-то молод,

Зол и этим интересен.

Бескорыстие и голод.

Мало денег - много песен.

Звук был низок и неистов.

А потом

пошел

на убыль...

Что мне гипсовые губы

Облупившихся горнистов?!

x x x

А.Д.

Одиночество в душном кафе.

Но,

как в зеркале, я замечаю:

Одинокий старик в галифе

Заказал себе хлеба и чаю.

А когда погляжу за окно,

То увижу, как на амальгаме:

Солнцу холодно, солнце одно

И озябшими машет руками.

О, куда бы ни вел меня путь,

Мне повсюду маячит мое же...

Наше внешнее - это не суть.

Мы родные! Мы очень похожи.

От рождения нас в кожуру,

В чешую, в оперенье одели...

Я умею глядеть сквозь кору

И поэтому, жалуясь, вру:

Мне не так одиноко на деле!

***

Средь ясного дачного дня

С большого хромого буфета

Радушно глядит на меня

Лицо полевого букета.

На кухне толкует родня

Про то, что я плохо одета...

О, счастье погладить коня!

Последнее детское лето.

ОСЕНЬ

Я баранку буквы "О"

Начинаю грызть:

О! Как жарко и красно

Полыхает кисть!

О! Как, жалобно моля,

Ловит солнце вяз!

...Или это боль моя

Выдумала вас?

x x x

От няниных вечерних "Жили-были"

Тянуло дымом зимних деревень...

Зачем меня так рано раздробили,

Разъяли на тщеславие и лень?

Как зелень, пробуравившая камни,

Враждой и осторожностью больна,

Я безобразной стала:

бог не дал мне

Ни нежности, ни желчности сполна.

x x x

О природе? Да нет, никогда.

Не зовите признанье пейзажем.

Бузина,

почему она, скажем,

Так стыдлива, мрачна и горда?

Потому что застенчив и груб

Человек,

перед нею стоящий.

...Нарисую любимого чащей!

Нежный ландыш. Коричневый дуб.

ВСТРЕЧА

С таким лицом идут на подвиг

В зловещей тоге,

С каким, на твой ступивши коврик,

Я просто вытирала ноги!

И думала, когда открыли

И вешали пальто в передней:

С таким лицом - влюбляли. Или

На грош последний

В аптеке покупали яду,

О, наши бабки!

А я скажу: - Нет - и не надо.

Не любишь? Велика досада!

И выбегу - пальто в охапке

По лестнице,

потом - по саду...

x x x

Тебя невзлюбила, себя - и подавно.

И лавром не стала, поскольку не Дафна.

А просто, лицо уронив на тетрадку,

Решаю горчайшую в мире загадку:

- Какую ты песню мычишь,

Шагая пешком из Мытищ?

x x x

Я думала, мысли чеканя,

Что больше меня не проймешь.

Но тихое тайное "Таня"

В забытую кинуло дрожь!

Отвечу:

"Послушай, не надо.

Кислящего нет винограда.

Почти добродило вино

И я не бродяжу давно.

Все верно. Все вовремя".

...Но

Я выроню ложку и банку,

Заслыша из юности зов!

...Я снова бегу к полустанку,

Фуфайка моя наизнанку,

А ты почему-то суров.

И снова - бессилие слов!

ДЕРЕВО НА КРЫШЕ

Я - дерево, растущее на крыше.

Я слабосильнее, кривее, ниже

Обыкновенных, истинных. Они же

Мнят, будто я - надменнее и выше.

Они - в земле могучими корнями,

Как ржавыми морскими якорями.

А я дрожу на цыпочках над ними

Желанными, родными, неродными...

И не в земле, и до небес далеко.

- Вы слышите, мне очень одиноко,

Заброшенному чудом в эту щелку!

Лишь ветер треплет рыженькую челку.

x x x

О, разбежаться, раскрутиться

Хоть неумело - на носке...

Не стало радости в тоске,

В ее тягучем голоске.

О, разбежаться, раскрутиться!

Предмет ли гордости гордыня?

А вот и нет! Любовь смелей.

Сама себя

дождем

пролей.

Преодолей, а не лелей

Сковавшую тебя гордыню.

Куда как устарела новость:

"О, я дурна... О, я одна..."

Нет! Я жива, я голодна,

Мне виден мир, и я видна.

И это - истинная новость!

x x x

А я вам расскажу про то,

Как я по Сретенке бродила,

Как у табачного ларька

Я увидала старика.

Он смахивал снежок с пальто

И смахивал на Буратино.

Такой носатый и такой

Лукавый, тощий, деревянный,

Он усмехнулся и кивнул,

И носом в небо заглянул,

И стукнул об асфальт клюкой!

Мне кажется - он не был пьяный.

А просто дело шло к весне.

Снега от злости почернели.

И - сверху старый - он внутри

Вдруг стал моложе раза в три.

И боты, палочка, пенсне

Ему до слез осточертели.

...А я подумала: когда

Я постарею и осунусь,

И буду медленно седеть,

И в садике весной сидеть,

И выводить гулять кота,

Тогда меня пронижет юность!

x x x

"Все это было, было, было..."

Зачем же я,

Изнемогая, повторила

Ход бытия?

Кому понадобилось это

По мне опять

Соотношенья тьмы и света,

Шутя, сверять?

МИГ

Часто день суетлив и бездарен,

Разворован, размыт, разбазарен,

Но бывает - запомнится миг...

В зимнем дворике дворник-татарин

На скамейке разлегся, как барин,

В ожиданье друзей-забулдыг.

Не заметен, не страшен, не жалок,

Все твердит про какой-то "подарок",

И никто во дворе не прервет

Ни горелок, ни пряток, ни салок...

Он глядит на детей и на галок

И татарскую песню поет.

x x x

Пока я была на летучке,

Пока я вела протокол,

Жемчужные странники-тучки

Лазурною степью неслись...

Пока я вносила поправки

И скрепки роняла под стол,

Вороны, и крыши, и лавки

Бездонную выпили высь!

ЗАВИСТЬ

Я себе опостылела. Я,

Как собака на запах жилья,

К вам приду ледяным переулком,

Умирая от зависти к булкам

По субботам, к непыльным шкатулкам

И к фарфоровым всяким придуркам...

Бахрома и оранжевый свет,

А зато и любовь, и совет.

- Ну и ну! Это кто говорит?

- Это - я, осыпавшая быт

Молодою немудрою бранью.

Это я возле окон с геранью

Плачу:

я никогда вышиванью,

Дивным крестиком: лебедь и гусь,

Как и жизни-то - не научусь...

ЗВОНЯТ - ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ!

О неприкаянности срам!

Ходить в невероятной шляпке,

И шляться по чужим дворам,

И примерять чужие тапки...

Вам, безусловно, невдомек,

Что за нелепая фигура

В руке цветок, в другой кулек

Стоит на лестнице понуро?

А это - я. Я вас люблю!

Но чтобы не казаться лишней,

Лишь сообщу, что

по рублю

На улице торгуют вишней.

Полчасика - на передых.

И снова в месиво окраин...

- Не понимаю молодых!

Мне в спину заорет хозяин.

x x x

Настоящей жизни свет

Очень прост и даже скуден.

Вечно я рвалась из буден

В праздники, которых - нет,

И презрительно звала

Лишь

черновиком, разбегом

Эту жизнь под серым снегом,

Эти серые дела.

А теперь смотрю назад

И от зависти бледнею:

Боже!

Неприметный сад,

Где белье среди ветвей,

Молодостью был моей,

Лучшею порой моею...

Проморгала - о печаль!

Проглядела, глядя вдаль.

x x x

...Он списывал мысли в блокнот,

Сидел вечерами в читалке,

Но были усилия жалки,

А разум - под стать приживалке

У книг, у великих господ.

И весь его облик цыплячий,

И взгляд вдохновенно-незрячий,

И круглый, разгневанный рот

Дышали такой неудачей!..

Как детский игрушечный флот

На гребне всамделишных вод.

x x x

На куриных ножках вилла

Вся в иконах и гульбе.

Я в который раз открыла:

Пошлости тупое рыло

Ликом кажется себе.

Распушивши бакенбарды,

Расписавши пульку в карты,