Расул Гамзатов - Брат
4
Покоя не ведали мы в БалашовеТри дня и три ночи подряд.Согбенный отец на могиле сыновьейВстречал и рассвет, и закат.
И солнце, и месяц, друг друга сменяя,Почетный несли караул.Нас тихо омыла вода дождевая,Степной ветерок охлестнул.
Но мы не заметили ветра и зноя,Вечерних и утренних рос.Покрылся отец снеговой белизною,А я потемнел и оброс.
Но вот расставанья минута настала,Упал на колени Гамзат,Он к небу взывал и к земле припадал он,Отчаяньем черным объят.
«Прощай, твои годы прошли быстротечно,Надежда моя, Магомед!Ты праведно жил, воевал безупречно,Мой мальчик, души моей свет.
Любовь моя, первенец мой незабвенный,Джигит, устремившийся в бой,Когда б не помехи дороги военной,Я мог бы проститься с тобой».
Две горьких, две трудных слезы обронилиДва горца, домой уходя.Казалось, что с круч дагестанских к могилеСкатились две капли дождя.
5
Не будет нам и в старости покоя,Мы позабыть такое не вольны…В степи, над легендарною рекою,Не умолкают отзвуки войны.
О ратники, залечивайте раныИ снова отправляйтесь в дальний путь.И вы, врачи, трудитесь неустанно,Мы вас ни в чем не можем упрекнуть.
Бегут враги, клубится пыльный след их,Но слышен плач сиротский, вдовий стон.Где душегуб, убивший Магомеда,Где он петляет, где укрылся он?
Сжимаю кулаки, глотаю слезы,Шагаю по вагону взад-вперед.И рыжий шлейф над старым паровозом,Раздваиваясь, медленно плывет.
Расколот мир, и кажется, что мчитсяСостав по этой трещине земной.Мелькают избы, полустанки, лица,И Волга остается за спиной.
А хлопья гари за окном повисли,Земля летит за треснувшим стеклом,Раздваивая тягостные мысли,Что мечутся между добром и злом.
Прислушиваясь к скрежету и гулу,Мы сумрачно торопимся назад.Чем ближе мы к родимому аулу,Тем дальше мой незаменимый брат.
Отца изводит новая утрата,В окно глядит он, видит мглистый дым,Но перед ним стерильная палата,Забытая лопата перед ним.
Как будто в госпитале в БалашовеМы все еще находимся досель.И убрана подушка с изголовья,И стынет опустевшая постель…
Мы едем по воюющей России,Начав обратный безнадежный путь.Я прикрываю веки, обессилев,Уже не смея на отца взглянуть.
О, как он трудно и тоскливо дышит,Как постарел певец Кавказских гор.Его сейчас не вижу я, но слышуБезмолвный непрестанный разговор.
Знакомые слова аварской речиЗвучат и под землей, и на земле,И та несостоявшаяся встречаМне чудится в вагонной полумгле.
Доносится глухой гортанный клекот,Улавливаю в скорбной тишине:«О Магомед!..»И голос издалекаВещает: «Не печалься обо мне.
Ведь ты не одного меня утратил.Моя душа об Ахильчи скорбит.Подумаем вдвоем об этом брате,Он был моложе, раньше был убит.
Я хоть в земле почил. Мою могилуДуша родная навестить придет.Но Ахильчи волна похоронила,Приняв его подбитый самолет.
Морской орел парил за облаками…Подводный пантеон необозрим.Уж тут не водрузишь могильный каменьИ не посадишь деревце над ним.
Отец, мой век недолог был, но все жеЯ сладость жизни кое-как вкусил.Наш Ахильчи совсем немного прожил,Пал, не растратив юношеский пыл.
Два истых горца, мы не знали страха,Местами поменяться мы могли б.Ты первым на меня надел папаху,Уж лучше бы я первым и погиб».
«Ах, Магомед, не знаю, что ответить.Кто знает меру горечи моей?Как дальше буду жить на этом свете,Утратив двух любимых сыновей?
Один ушел в пучину Черноморья,Другой дождаться не сумел отца…Лишь тот, кто испытал двойное горе,Меня понять сумеет до конца».
«Отец, — в ответ я слышу, — нам труднееНа дне морском и в глубине земли.Ведь гибелью безвременной своеюМы нашим близким горе принесли.
Мы принесли вам новые морщины,Отец родной и дорогая мать.Я бедную жену свою покинул,Как без меня ей дочку воспитать?
Но ты учил нас побеждать страданье,Не замыкаться в горести своей.Взгляни — на бесконечном поле браниУбиты миллионы сыновей.
Ты знаешь, от какой погиб я раны.Тебе мой друг поведал обо мне.А сколько есть героев безымянных,Чей след исчез в прожорливом огне?
Я, может быть, в стихах твоих воскресну,В строке Расула оживу на миг.А сколько их, достойных, но безвестных,Что не войдут в проникновенный стих?
Ты не казнись, не думай непрестанноО нас, ушедших, — мы живем в тебе,В твоих делах во славу Дагестана,В твоей неиссякающей судьбе».
…Опять вокзалы, деревеньки, люди,А впереди и Каспий, и Цада.Крутые горы, как седые судьи,Нас встретят, что мы скажем им тогда?
Сначала выйдет мать. Куда нам деться?Невестка спросит: «Где же мой супруг?»Ее дочурка спросит: «Где отец мой?»Папахи снимем. И замкнется круг.
Познала мать немало испытаний,Жене пришлось в горнило их войти.Всего труднее ранить возраст ранний,Сказать всю правду маленькой Пати.
Быть может, на далеком перегонеИз Балашова в наш аварский тылОтец в почтовом обжитом вагонеСтихи для бедной внучки сочинил?
Те строки, продиктованные горем,Цадинцы могут вслух произнести.Теперь на память знает каждый горецСтихотворенье «Маленькой Пати».
Теперь оно и в русском переводеЗвучит, войдя в наследие отца,Напоминая о суровом годе,О мужестве Гамзата Цадаса.
6
Среди раздора и печалиЗемных красот не знали мы,Весенних дней не отличалиОт будней тыловой зимы.
Но вот за всю войну впервыеОткрылся мир листвы и трав.Солдаты шли домой, живые,Победу в мае одержав.
Весна обильно увенчалаВернувшихся под отчий кров.В те дни, казалось, не хваталоВершинных луговых цветов.
Война из каждого аулаПризвала многих сыновей.Она, увы, не всех вернула.Но стало на земле светлей.
Боец вернулся с поля брани,Людей надеждой озарив,Пускай контужен или ранен,Но все-таки он жив, он жив!
И это счастье стало общим,Оно и к нам стучится в дверь.Мы радуемся, мы не ропщем,Наследники своих потерь.
Оборотясь к теплу и свету,Стремясь управиться с бедой,Воспел стихами славу этуГамзат, совсем уже седой.
Гремели щедрые салюты,Везде видны, везде слышны.Но выпадали и минутыСвятой и горькой тишины.
Когда смолкает ликованье,Задремывая до утра,Тогда бессонной старой ранеОткрыться самая пора.
Отец мой, бодрствуя ночами,Накинув бурку в тишине,Молчал… Но суть его молчаньяОпять была понятна мне.
Он видел тех, кому ПобедаСплела прижизненный венок.Любой похож на Магомеда,Вот так и он прийти бы мог…
А вдруг… Хотя у БалашоваПочил израненный боец,Но лучик ожиданья сноваЗажегся для живых сердец.
А вдруг… Хотя в морской пучинеУснул крылатый Ахильчи,Но как не помечтать о сыне?О безнадежность, помолчи!
Случается, что похоронкаЛежит в родительском дому,Но ветеран приходит с фронта,Воскресший вопреки всему.
Кто в плен попал, кто к партизанамУшел из вражеских тенет.Пропавший без вести нежданноБлагие вести подает.
Пусть хоть один, пускай хоть на день(Поэты верят в чудеса!)Придет домой во всем парадеИ сын Гамзата Цадаса.
Но нет, увы, таких вагонов,Что привезут его сюда.Он там, где двадцать миллионов,От нас ушедших навсегда.
7
