Сергей Есенин - Том 4. Стихотворения, не вошедшие в Собрание сочинений
Больные думы
"Нет сил ни петь и ни рыдать…"
Нет сил ни петь и ни рыдать*,Минуты горькие бывают,Готов все чувства изливать,И звуки сами набегают.
‹1911–1912›
"Я ль виноват, что я поэт…"
Я ль виноват, что я поэт*Тяжелых мук и горькой доли,Не по своей же стал я воле —Таким уж родился на свет.
Я ль виноват, что жизнь мне не мила,И что я всех люблю и вместе ненавижу,И знаю о себе, чего еще не вижу,—Ведь этот дар мне муза принесла.
Я знаю — в жизни счастья нет,Она есть бред, мечта души больной,И знаю — скучен всем напев унылый мой,Но я не виноват — такой уж я поэт.
‹1911–1912›
Думы
Думы печальные, думы глубокие,Горькие думы, думы тяжелые,Думы, от счастия вечно далекие,Спутники жизни моей невеселые!
Думы — родители звуков мучения,Думы несчастные, думы холодные,Думы — источники слез огорчения,Вольные думы, думы свободные!
Что вы терзаете грудь истомлённую,Что заграждаете путь вы мне мой?..Что возбуждаете силу сломлённуюВновь на борьбу с непроглядною тьмой?
Не поддержать вам костра догоревшего,Искры потухшие… Поздно, бесплодные.Не исцелить сердца вам наболевшего,Думы больные, без жизни, холодные!
‹1911–1912›
Звуки печали
Скучные песни, грустные звуки,Дайте свободно вздохнуть.Вы мне приносите тяжкие муки,Больно терзаете грудь.
Дайте отрады, дайте покоя,Дайте мне крепко заснуть.Думы за думами смутного роя,Вы мне разбили мой путь.
Смолкните, звуки — вестники горя,Слезы уж льются из глаз.Пусть успокоится горькая доля.Звуки! Мне грустно от вас!
Звуки печали, скорбные звуки,Долго ль меня вам томить?Скоро ли кончатся тяжкие муки,Скоро ль спокойно мне жить?
‹1911–1912›
Слезы
Слезы… опять эти горькие слезы,Безотрадная грусть и печаль;Снова мрак… и разбитые грезыУнеслись в бесконечную даль.
Что же дальше? Опять эти муки?Нет, довольно… Пора отдохнутьИ забыть эти грустные звуки,Уж и так истомилася грудь.
Кто поет там под сенью березы?Звуки будто знакомые мне —Это слезы опять… Это слезыИ тоска по родной стороне.
Но ведь я же на родине милой,А в слезах истомил свою грудь.Эх… лишь, видно, в холодной могилеЯ забыться могу и заснуть.
‹1911–1912›
"Не видать за туманною далью…"
Не видать за туманною далью*,Что там будет со мной впереди,Что там… счастье, иль веет печалью,Или отдых для бедной груди.
Или эти седые туманыСнова будут печалить меня,Наносить сердцу скорбные раныИ опять снова жечь без огня.
Но сквозь сумрак в туманной дали́Загорается, вижу, заря;Это смерть для печальной земли,Это смерть, но покой для меня.
‹1911–1912›
Вьюга на 26 апреля 1912 г
Что тебе надобно, вьюга?Ты у окна завываешь,Сердце больное тревожишь,Грусть и печаль вызываешь.
Прочь уходи поскорее,Дай мне забыться немного,Или не слышишь — я плачу,Каюсь в грехах перед Богом?
Дай мне с горячей молитвойСлиться душою и силой.Весь я истратился духом,Скоро сокроюсь могилой.
Пой ты тогда надо мною,Только сейчас удалисяИли за грешную душуВместе со мной помолися.
‹1912›
Пребывание в школе*
Душно мне в этих холодных стенах,Сырость и мрак без просвета.Плесенью пахнет в печальных углах —Вот она, доля поэта.
Видно, навек осужден я влачитьЭти судьбы приговоры,Горькие слезы безропотно лить,Ими томить свои взоры.
Нет, уже лучше тогда поскорейПусть я иду до могилы,Только там я могу, и лишь в ней,Залечить все разбитые силы.
Только и там я могу отдохнуть,Позабыть эти тяжкие муки,Только лишь там не волнуется грудьИ не слышны печальные звуки.
‹1911–1912›
Далекая веселая песня
Далеко-далеко от меняКто-то весело песню поет.И хотел бы провто́рить ей я,Да разбитая грудь не дает.
Тщетно рвется душа до нея,Ищет звуков подобных в груди,Потому что вся сила мояИстощилась еще впереди.
Слишком рано я начал летатьЗа мечтой идеала земли,Рано начал на счастье роптать,Разбираясь в прожитой дали.
Рано пылкой душою своейЯ искал себе мрачного дняИ теперь не могу вторить ей,Потому что нет сил у меня.
‹1911–1912›
Мои мечты*
Мои мечты стремятся вдаль,Где слышны вопли и рыданья,Чужую разделить печальИ муки тяжкого страданья.
Я там могу найти себеОтраду в жизни, упоенье,И там, наперекор судьбе,Искать я буду вдохновенья.
‹1911–1912›
Брату человеку*
Тяжело и прискорбно мне видеть,Как мой брат погибает родной.И стараюсь я всех ненавидеть,Кто враждует с его тишиной.
Посмотри, как он трудится в поле,Пашет твердую землю сохой,И послушай те песни про горе,Что поет он, идя бороздой.
Или нет в тебе жалости нежнойКо страдальцу сохи с бороной?Видишь гибель ты сам неизбежной,А проходишь его стороной.
Помоги же бороться с неволей,Залитою вином, и с нуждой!Иль не слышишь, он плачется долейВ своей песне, идя бороздой?
‹1911–1912›
"Я зажег свой костер…"
Я зажег свой костер*,Пламя вспыхнуло вдругИ широкой волнойРазлилося вокруг.
И рассыпалась мглаВ беспредельную даль,С отягченной грудиОтгоняя печаль.
Безнадежная грустьВ тихом треске углейУ костра моегоСтала песней моей.
И я весело такНа костер свой смотрел,Вспоминаючи грусть,Тихо песню запел.
Я опять подо мглой.Мой костер догорел,В нем лишь пепел с золойОт углей уцелел.
Снова грусть и тоскаМою грудь облегли,И печалью слегкаВеет вновь издали.
Чую — будет гроза,Грудь заныла сильней,И скатилась слезаНа остаток углей.
‹1911–1912›
Деревенская избенка*
Ветхая избенкаГоря и забот,Часто плачет вьюгаУ твоих ворот.
Часто раздаютсяЗа твоей стенойЖалобы на бедность,Песни звук глухой.
Все поют про горе,Про тяжелый гнет,Про нужду лихуюИ голодный год.
Нет веселых песенВо стенах твоих,Потому что гореЗаглушает их.
‹1911–1912›
