Владимир Маяковский - Том 4. Стихотворения, поэмы, агитлубки и очерки 1922-1923
Шагание стиха
Последняя самая эта секунда,секунда эта стала началом,началом невероятного гуда.Весь север гудел. Гудения мало.По дрожи воздушной, по колебаньюдогадываюсь — оно над Любанью*.По холоду, по хлопанью дверьюдогадываюсь — оно над Тверью*.По шуму — настежь окна раскинул —догадываюсь — кинулся к Клину*.Теперь грозой Разумовское* за́лил.На Николаевском* теперь на вокзале.Всего дыхание одно,а под ногой ступенипошли, поплыли ходуном,вздымаясь в невской пене.Ужас дошел. В мозгу уже весь.Натягивая нервов строй,разгуживаясь всё и разгуживаясь,взорвался, пригвоздил: — Стой!Я пришел из-за семи лет,из-за верст шести ста*,пришел приказать: Нет!Пришел повелеть: Оставь!Оставь! Не надо ни слова, ни просьбы.Что толку — тебе одному удалось бы?!Жду, чтоб землей обезлюбленной вместе,чтоб всей мировой человечьей гущей.Семь лет стою, буду и двестистоять пригвожденный, этого ждущий.У лет на мосту на презренье, на сме́х,земной любви искупителем значась,должен стоять, стою за всех,за всех расплачу́сь, за всех распла́чусь. —
Ротонда
Стены в тустепе ломались на́ три,на четверть тона ломались, на сто́…Я, стариком, на каком-то Монмартрелезу — стотысячный случай — на стол.Давно посетителям осточертело.Знают заранее всё, как по нотам:буду звать (новое дело!)куда-то идти, спасать кого-то.В извинение пьяной нагрузкихозяин гостям объясняет: — Русский! —Женщины — мяса и тряпок вяза́нки —смеются, стащить стараются за́ ноги:«Не пойдем. Дудки!Мы — проститутки».Быть Сены полосе б Невой!Грядущих лет брызго́йхожу по мгле по Се́новойвсей нынчести изгой.Саже́нный, обсмеянный, са́женный, битый,в бульварах ору через каски военщины:— Под красное знамя! Шагайте! По быту!Сквозь мозг мужчины! Сквозь сердце женщины! —Сегодня гнали в особенном раже.Ну и жара же!
Полусмерть
Надо немного обветрить лоб.Пойду, пойду, куда ни вело б.Внизу свистят сержанты-трельщики.Тело с панели уносят метельщики.Рассвет. Подымаюсь сенскою сенью,синематографской серой тенью.Вот — гимназистом смотрел их с парты —мелькают сбоку Франции карты.Воспоминаний последним токомтащился прощаться к странам Востока.
Случайная станция
С разлету рванулся — и стал, и на́ мель.Лохмотья мои зацепились штанами.Ощупал — скользко, луковка точно.Большое очень. Испозолочено.Под луковкой колоколов завыванье.Вечер зубцы стенные выкаймил.На Иване яВеликом.Вышки кремлевские пиками.Московские окна видятся еле.Весело. Елками зарождествели.В ущелья кремлёвы волна ударяла:то песня, то звона рождественский вал.С семи холмов, низвергаясь Дарьялом,бросала Тереком праздник Москва.Вздымается волос. Лягушкою тужусь.Боюсь — оступлюсь на одну только пядь,и этот старый рождественский ужасменя по Мясницкой закружит опять.
Повторение пройденного
Руки крестом, крестом на вершине,ловлю равновесие, страшно машу.Густеет ночь, не вижу в аршине.Луна. Подо мною льдистый Машук.Никак не справлюсь с моим равновесием,как будто с Вербы* — руками картонными.Заметят. Отсюда виден весь я.Смотрите — Кавказ кишит Пинкертонами*.Заметили. Всем сообщили сигналом.Любимых, друзей человечьи лентысо всей вселенной сигналом согнало.Спешат рассчитаться, идут дуэлянты.Щетинясь, щерясь еще и еще там…Плюют на ладони. Ладонями сочными,руками, ветром, нещадно, без счетав мочалку щеку истрепали пощечинами.Пассажи — перчаточных лавок початки,дамы, духи развевая паточные,снимали, в лицо швыряли перчатки,швырялись в лицо магазины перчаточные.Газеты, журналы, зря не глазейте!На помощь летящим в морду вещамругней за газетиной взвейся газетина.Слухом в ухо! Хватай, клевеща!И так я калека в любовном боленьи.Для ваших оставьте помоев ушат.Я вам не мешаю. К чему оскорбленья!Я только стих, я только душа.А снизу: — Нет! Ты враг наш столетний.Один уж такой попался* — гусар!Понюхай порох, свинец пистолетный.Рубаху враспашку! Не празднуй труса́! —
Последняя смерть
