Денис Давыдов - Стихи и проза
1824
Евгений Баратынский
«Не мне…»{18}
…Не мне,Певцу, не знающему славы.Петь славу храбрых на войне.Питомец муз, питомец боя,Тебе, Давыдов, петь ее.Венком певца, венком герояЧело украшено твое.Ты видел финские граниты,Бесстрашных кровию омыты;По ним водил ты их строи.Ударь же в струны позабытыИ вспомни подвиги твои!
1824
Евгений Баратынский
Д. В. Давыдову
Пока с восторгом я умеюВнимать рассказу славных дел,Любовью к чести пламенеюИ к песням муз не охладел,Покуда русский я душою,Забуду ль о счастливом дне,Когда приятельской рукоюПожал Давыдов руку мне!О ты, который в дым сраженийПолки лихие бурно мчалИ гласом бранных песнопенийСердца бесстрашных волновал!Так, так! покуда сердце живоИ трепетать ему не лень,В воспоминаньи горделивоХранить я буду оный день!Клянусь, Давыдов благородный,Я в том отчизною свободной,Твоею лирой боевойИ в славный год войны народнойВ народе славной бородой!
1825
Ефим Зайцевский
Денису Васильевичу Давыдову{19}
Я вызван из толпы народнойВсезвучным голосом твоим,Певец-герой! Ты благороднымПочтил вниманием своимНа службе юного солдата;О славе мне заговорил,Призвал меня призывом братаИ лирой свету огласил!Твоею дружбою, хвалоюГоржуся! Преданной душоюТебя я чту, пока я жив!Ты прав, Давыдов: я счастлив!Счастлив: мне раненную рукуПожал увенчанный Герой,И славой я обязан звукуАхилла лиры золотой.
1828
Петр Вяземский
К старому гусару
При выходе из печати его стихотворений
Эй да служба! эй да дядя!Распотешил, старина!На тебя, гусар мой, глядя,Сердце вспыхнуло до дна.
Молодые ночи нашиРазгорелись в ярких снах;Будто пиршеские чашиСнова сохнут на губах.
Будто мы не устарели —Вьется локон вновь в кольцо;Будто дружеской артелиВсе ребята налицо.
Про вино ли, про свой ус ли,Или прочие грехиРечь заводишь — словно гусли,Разыграются стихи.
Так и скачут, так и льются,Крупно, звонко, горячо,Кровь кипит, ушки смеются,И задергало плечо.
Подмывает, как волною,Душу грешника, прости!Подпоясавшись, с тобоюГаркнуть, топнуть и пройти.
Черт ли в тайнах идеала,В романтизме и луне —Как усастый запевалаЗапоет по старине.
Буйно рвется стих твой пылкий,Словно пробка в потолок,Иль Моэта из бутылкиБрызжет хладный кипяток!
С одного хмельного духаЗакружится голова,И мерещится старуха —Наша сверстница Москва.
Не Москва, что ныне чинноВ шапке, в теплых сапогах,Убивает дни невинноНа воде и на водах{20},—
Но двенадцатого годаВесела́я голова,Как сбиралась непогода,А ей было трын-трава!
Но пятнадцатого года,В шумных кликах торжества,Свой пожар и блеск походаЗапивавшая Москва!
Весь тот мир, вся эта шайкаБеззаботных молодцовОжили, мой ворожайка!От твоих волшебных слов.
Силой чар и зелий тайныхТы из старого кремняВысек несколько случайныхИскр остывшего огня.
Бью челом, спасибо, дядя!Спой еще когда-нибудь,Чтобы мне, тебе подладя.Стариной опять тряхнуть.
1832
Вильгельм Кюхельбекер
«…Софа, в углу — комод, а над софой…»{21}
…Софа, в углу — комод, а над софойНе ты ль гордишься рамкой золотою,Не ты ль летишь на ухарском коне,В косматой бурке, в боевом огне,Летишь и сыплешь на врагов перуны,Поэт-наездник, ты, кому и струныВолшебные и меткий гром войныРавно любезны и равно даны?
1833
Николай Языков
Д. В. Давыдову
Давным-давно люблю я страстноСозданья вольные твои,Певец лихой и сладкогласныйМеча, фиала и любви!Могучи, бурно-удалые,Они мне милы, святы мне,—Твои, которого Россия,В свои годины роковые,Радушно видит на коне,В кровавом зареве пожаров,В дыму и прахе боевом,Отваге пламенных гусаровЖивым примером и вождем.И на скрижалях нашей КлииТвои дела уже блестят:Ты кровью всех врагов РоссииОмыл свой доблестный булат!Прими рукою благосклоннойМой дерзкий дар: сии стихи —Души студентски-забубеннойРазнообразные грехи.Там, в той стране полунемецкой,Где, безмятежные, живутВеселый шум, ученый трудИ чувства груди молодецкой,—Моя поэзия рослаСамостоятельно и живо,При звонком говоре стекла,При песнях младости гульливой,И возросла она счастливо,Резва, свободна и смела,Певица братского веселья,Друзей да хмеля и похмельяБеспечных юношеских дней;Не удивляйся же ты в нейРазливам пенных вдохновений,Бренчанью резкому стихов,Хмельному буйству выраженийИ незастенчивости слов!
1833
Николай Языков
Д. В. Давыдову{22}
Жизни баловень счастливый,Два венка ты заслужил;Знать, Суворов справедливоГрудь тебе перекрестил!Не ошибся он в дитяти:Вырос ты — и полетел,Полон всякой благодати,Под знамена русской рати,Горд, и радостен, и смел.
Грудь твоя горит звездами:Ты геройски до́был ихВ жарких схватках со врагами,В ратоборствах роковых.Воин смлада знаменитый,Ты еще под шведом был —И на финские гранитыТвой скакун звучнокопытыйБлеск и топот возносил.
Жизни бурно-величавойПолюбил ты шум и труд:Ты ходил с войной кровавойНа Дунай, на Буг и Прут;Но тогда лишь собираласьПрямо-русская война;Многогромная скопляласьВдалеке — и к нам примчаласьРазрушительно-грозна!
Чу! труба продребезжала!Русь! тебе надменный зов!Вспомяни ж, как ты встречалаВсе нашествия врагов!Созови из стран далекихТы своих богатырей,Со степей, с равнин широких,С рек великих, с гор высоких,От осьми твоих морей!
Пламень в небо упирая,Лют пожар Москвы ревет;Златоглавая, святая,Ты ли гибнешь? Русь, вперед!Громче буря истребленья,Крепче смелый ей отпор!Это жертвенник спасенья,Это пламень очищенья,Это Фениксов костер!
Где же вы, незванны гости,Сильны славой и числом?Снег засыпал ваши кости!Вам почетный был прием!Упилися, еле живы,Вы в московских теремах,Тяжелы домой пошли вы,Безобразно полегли выНа холодных пустырях!
Вы отведать русской силыШли в Москву: за делом шли!Иль не стало на могилыВам отеческой земли?!Много в этот год кровавый,В эту смертную борьбу,У врагов ты отнял славы,Ты, боец чернокудрявый,С белым локоном на лбу!
Удальцов твоих налетомТы им честь, пример и вождь —По лесам и по болотам,Днем и ночью, в вихрь и дождь,Сквозь огонь и дым пожара,Мчал врагам с твоей толпойВездесущ, как божья кара,Страх нежданного удараИ нещадный, дикий бой!
Лучезарна слава этаИ конца не будет ей;Но такие ж многи летаИ поэзии твоей:Не умрет твой стих могучий,Достопамятно-живой,Упоительный, кипучий,И воинственно-летучий,И разгульно-удалой.
Ныне ты на лоне мира:И любовь и тишинуНам поет златая лира,Гордо певшая войну.И как прежде громогласенБыл ее вои́нский лад,Так и ныне свеж и ясен,Так и ныне он прекрасен,Полный неги и прохлад.
1835
