Н. Денисов - Стезя
Стамуха[3]
Улеглась на песчаной банке –Караванам судов на страх: –Дайте адрес другой лежанки,Ноют пролежни на боках!
Не хитри ты со мной, стамуха,Пе заманивай на покой.Не стучи о борта, старуха,Ледяною своей клюкой.
Поют кости в сырой постели.Знаю, плохи твои дела!Я ведь тоже бывал на мели,Только людям не делал зла.
Да и ты по людской привычке,В одиночестве истомясь,Манишь чаек испить водички,О птенцах посудачить всласть.
1976Ночь в проливе Вилькицкого
Над проливом ВилькицкогоВетер и мгла,Да летящий за бортУголек папиросы.И мерещится мне:Будто дома лунаНад селом проплываетОсколком тороса.Хоть на миг бы в каютеЗабыться от дум,Да послать эту качкуКуда-нибудь к черту,Чем за боцманом лезтьВ громыхающий трюм –Каждый миг караулитьУдары по борту.Но бурлит и бурлитНенавистная мгла.Разбиваем полей ледяныхБастионы. Ах, луна!Прокатилась быМимо села,Да надежней укуталаПлечи влюбленных!Но и там уж гармошкиОтпели давно.А борта все грохочутВ ночи беспредельной,Словно это стучитИ стучит в доминоОсовевший без женНаш народ корабельный.
1976Поединок
Когда арктический туманНагрянул с полюса сердито,Опять напомнил океанО том, что назван –Ледовитым!
Запела рындовая медьС какой-то грустью не матросской.Из-за торосов встал медведь,Как постовой на перекрестке.
Но я подумал:«Ни черта!У нас надежней оборона!»Сверкал у самого бортаТрезубец бога Посейдона.
Пучину вод перевернув,Явил он волю и отвагу!И чайки, лапы подогнув,Легли на курс –К архипелагу.
Но нам сдаваться не резон,У нас сезонная работа!И отступился Посейдон,Смахнув ладоньюКапли пота.
И видел я:По глыбам льдинОн мирно шел, отбушевавший,Как всякий старый гражданин,Не мало в жизни повидавший.
1976Встреча с моржом
В море Лаптевых, как на беду,В ледяную войдя мешанину,Мы разбили на полном ходуУ моржа персональную льдину.
Просверкали у зверя зрачки:Кто наделал, мол, лишнего шуму?Полоснули по борту клыкиТак, что страхом наполнились трюмы.
Мы стояли на баке, дрожа,На морозе не грели тельняшки.За сердитой спиною моржаЛегких волн разбегались барашки.
Мы молчали, молчал капитан.Виновато стучали машины.Лишь дорогу, где шел караван,Бинтовали тяжелые льдины.
1976Северный ветер
Не на шутку рассержен Борей.(Всеми мачтами палуба клонится!)Он в высоких широтах морейНе приучен ни с кем церемониться.
Вот уж мостик ушел из-под ногИ улыбка – с лица командирского.И растерян кулик-плавунок –Рыцарь моря Восточно-Сибирского.
Не вчера ль он обхаживал птах,А теперь оправдаться надеется:У меня же птенцы на руках,Уследишь ли, что на море деется!
Упредил бы ты, вольный баклан!Все паришь наподобие ангела? –У меня, он кричит, – океанОт Таймыра до острова Врангеля!
1976Должность кока
Туча черная, сырая,Льдина нежно голубая,Дождь со снегом пополам,Чайки где-то по тылам.Реет вымпел воспаленный,Трапы стылые круты.Ну а я в поту соленомКашеварю у плиты.Сочиняются котлетыС нежным именем «лю-ля»Нелегка же, братцы, этаДолжность кока корабля!Северит, свистит, утюжитЛедяной забортный вал.Но прошу ребят на ужинЗакусить, чем бог послал.И с мороза налетая,Греясь камбузом сперва,Вилки, ложки разбирая,Веселей глядит братва.Ну а я? Ведь тоже нервыДа и нервам есть предел.Подаю пока консервы,Вспоминаю ЦДЛ,Где ни бури и ни ветра,Кофейка легко испить,На какого-нибудь метраБочку издали катить.Иль, настроившись покушатьГлаз кося на бутерброд,Солоухина послушать,Как живет простой народ...На борту – иное дело –С этой пищей канитель!Хорошо, коль бросишь телоВ несогретую постель.И припомнишь поневоле,Одеяло теребя, как жена вздыхала:«Коля, гонят в Арктику тебя?..»И о том, что буря эта,С шапкой пены набекрень,Хороша лишь для газеты,Да и то не каждый день...Туча черная, сырая,Льдина нежно-голубая,Дождь со снегом пополам,Чайки где-то по тылам.Но зато потом па суше,Где теплом полны дома,Так твою возвысят душуЭти грубые шторма!И не раз в тоске обвальнойСам себя возвысишь ты:«Все же, братцы, гениальней«Сочинялось» у плиты!»
1981Запах хлеба
Потерялись дымки факторий,Словно нити чужой судьбы.Вдруг пахнуло в Чукотском мореХлебом из вытяжной трубы.
Потянуло душком полынным,Теплой пашней, где спит заря,Позабытой почти, равнинной,С паутинками сентября.
Столько каждый в деревне не был!И, повысыпав из кают,Мы услышали – будто в небеНаши жаворонки поют.
Даже боцман, он житель местный,Улыбнулся, хоть весь продрог.А всего-то – в духовке теснойКаравай подрумянил бок.
Вот какая случилась повесть:Дрейфовали мы много дней,И меня донимала совесть –Сухарями кормлю парней.
Крепко вахты братва стояла,Но за ужином всякий разНерешительно повторяла: –Хлебца б свеженького сейчас!
Что ж, рискнуть – не большое горе!Плыл мой камбуз в мучном дыму,И запахло в Чукотском море –Как поутру в родном дому.
Снова за бортом в буре мглистойПадал ветер в провал волны.Но была моя совесть чистойПеред флотом родной страны.
1976Снег
С морозных палубСбрасываем снег.И нет конца работеОкаянной.Но я привычныйК делу человек,Легко машуЛопатой деревянной.Потом иду,Подошвами звеня,В свой уголокКачающийся, тесный,Где всякий разСо стенки на меняНадменно смотрятОчи «Неизвестной».А снег летит, летит...Невмоготу!Да и братва.Наверное, готоваЗазимоватьВ каком-нибудь портуДо теплых днейС красавицей Крамского.
1975В порту Тикси
Пахнет лесом строевым,Напиленным:Запах родины!У горла – комок.На вечерней на водеНа зеленойОт моторного баркасаДымок.Кто-то ловкий на летуПринял чалку,Запахнулся в шубу,Мирно свистя.Как положено матросамВразвалку –Шли в поселок,Тротуаром хрустя.Ах, как шли мы,Удаляясь от борта,От цигарки от однойПрикурив,И с девчонкамиИз здешнего портаПерешучивались,Грусть подавив.Ты прости меня, земля,Что не плачу,И восторг переживаюМолчком.Просто молод и,Играю,Чудачу.И прикинусь иногдаДурачком...Вот уйдем мы на зареНа туманной,Снова выплыветПод горло комок,Словно к пирсуЛесовоз иностранный,Что от русского морозцаПродрог.А сегодня,Хоть душа и ранима,Мы шатаемся поТикси, Свистя,И вовсю дымимЗакупленной «Примой»,Деревянным тротуаром Хрустя.
1976ЛЮБИМАЯ, ЖДЕШЬ ЛИ МЕНЯ?
