Вольтер - Орлеанская девственница. Философские повести (сборник)

Песнь одиннадцатая

Англичане оскверняют монастырь. Сражение святого Георгия, патрона Англии, со святым Денисом, патроном Франции.

Я расскажу вам без затей напрасных,Что утром два затворника прекрасных,Запретной негою утомлены,Лежали рядом, тесно сплетены,И видели счастливейшие сны.

Ужасный шум заставил их проснуться.Кругом сверкают факелы войны,Смерть торжествует, стоны раздаются,Повсюду кровь и павшие видны.То конница британцев оголтелыхОсилила отряд французов смелых.Французы, оттесненные назад,С мечами наголо летят по лесу;Британцы, их преследуя, кричат:«Умрите иль отдайте нам Агнесу».Но где она? Кто знает, наконец?Старик Колен, пастух, седой мудрец,Сказал им: «Господа, пася овец,Я видел, как вошла в ворота этиКрасавица, милее всех на свете».Тут англичане радостно кричат:«Она в монастыре, сомненья нету,Идем, друзья!» Безбожным нет запрету;Перелезают стены, все громят,И волчья стая – посреди ягнят!

Бегут, предавшись дикому веселью,Из спальни в спальню и из кельи в келью,В часовню, в погреб, в монастырский сад.Бесстыдники хватают, что придется!Сестра Урсула, о сестра Мартон,В очах у вас смятенье, сердце бьется,Вы мечетесь – враги со всех сторон,Бежать хотите, путаетесь в юбке,Но все напрасно, бедные голубки!Вы обнимаете алтарь святой,Слова молитв коверкая с испугу.Но тщетно обращаетесь с мольбойВы к своему небесному супругу.Господне стадо на его глазахНеистовые нечестивцы, ах,Насилуют на самых алтарях,Не слушая их крик, их лепет детский.Я знаю, что иной читатель светский,Бесстыдный человек, монахинь враг,Плохой шутник, напыщенный дурак,Смеяться станет. Головы пустые,Им все смешно! Но, сестры дорогие,Вам каково, красавицам таким,Застенчивым, невинным и простым,Вздыхать и биться, сердцем холодея,В объятьях беспощадного злодея,Снося противных поцелуев грязь!От крови свежепролитой дымясь,С огнем в глазах и на устах с проклятьем,Они мешают ненависть с объятьем,Неистовствуют, Бога не страшась.Колючи бороды, свирепы руки,Дыханье их – отрава и тоска,Тела – огонь. Их красная рукаЛаская, причиняет только муки.Они похожи в этот миг совсемНа демонов, ворвавшихся в Эдем.

Ликуя, злодеянье с наглым взоромНевинных упивается позором.Мартон, свершительницей добрых дел,Барклай неумолимый завладел,Шипэнк жестокий и Уортон проклятыйГоняются за кроткою Беатой.Толчки, проклятья, слезы, крик, огонь.Вот в суматохе на сестру БезоньНапали двое, спереди и сзади;Студент напрасно молит о пощаде:Они не слушают его рассказ.Настигли хищники в смятенном стаде,Агнеса благородная, и вас,И вы своей не избежали доли –Быть грешницей помимо вашей воли.Начальник святотатцев, рослый бритт,Бросается к сопернице Харит.Ему, о дисциплине помня свято,Агнесу уступают два солдата.

Святое небо и в разгаре бедНам иногда ниспосылает свет.В тот час, когда исчадья Альбиона,Невинность попирая и закон,Творили мерзость посреди Сиона, –С высот небесных Франции патрон,Добряк Денис, насильем возмущен,Дав ослабеть недружественным узамГеоргия – противника французам, –Стремительно из рая мчится вон.Луча полдневного он не седлаетНа этот раз для спуска – оттого,Что тотчас бы заметили его.Он с богом тайны{198} в договор вступает.Загадочное это божествоМошенникам нередко помогает(И это очень жалко), но поройЕго услуги ищет и герой;В дворце и церкви – он повсюду нуженИ с нежными любовниками дружен.Дениса в облако он поместилИ незаметно наземь опустил,Святого окружив глубокой тайной,С предосторожностью необычайной.

В окрестностях Блуа, глухим путем,Святителю Иоанна повстречалась,Которая, на конюхе верхом,Проселочной дорогой пробиралась,Моля усердно, чтоб помог творецЕй отыскать доспехи, наконец.Едва Денис заметил в отдаленьиСвою избранницу, он ей кричит:«О Девственница, Франции спасенье,Невинных и монархов крепкий щит,Иди! Я долее терпеть не в силе.Иди! И прояви священный гнев.Иди! Пускай спасительница лилийСпасет моих благословенных дев.Вот монастырь! Там зло одолевает:Скорей!» И Девственница поспешает.Святой Денис, ей заменя слугу,Погонщика стегает на бегу.

И вот Иоанна посреди военных,Которые терзают дам почтенных.Была она без платья. Некий бриттЕе увидел. Гнусный безобразникПодумал, что она пришла на праздник.Ему по вкусу героини вид,И в наготе, его привлекшей взгляды,Он грубо ищет низменной услады.Ему ответом был удар мечаВ нос! Негодяй упал с лицом багровым,Ругаясь громко непристойным словом,Тем, что, довольно коротко звуча,Таит намек на родственные узы;Его, к несчастью, любят и французы.

«Остановитесь, нечисти сыны,Побойтесь Бога, дети Сатаны!» –Кричит сурово этим оголтелымИоанна над его кровавым телом.Но нечестивцы, занятые делом,Не слушают ее призыва. ТакПобеги молодые жрет лошакИ окрика садовников не слышит.Иоанна, разъяренная вдвойнеПри виде их бесстыдства, гневом пышетИ, с помощью Дениса, вся в огне,Летит отважно от спины к спине,От ребер к ребрам и от шеи к шее,Святым копьем разя все горячее.И тот, который только начинал,И тот, который вот уже кончал,Ударом страшным по спине, по ляжке,Повержен – всякий на своей монашке;И, похотью еще напоены,Летят их души в лапы Сатаны.

Один Уортон, злодей, могучий телом,Покончивший всех раньше с гнусным делом,Жестокий воин, Исаак Уортон,С монашенки вскочил один лишь он;Схватив оружье и меняя позу,Иоаннину встречает он угрозу.Вы наблюдали бой свирепый весь,Святой Денис, французов покровитель!Почтительно прошу, не подтвердите льТо, что Иоанна совершила здесь.Вскричала удивленная Иоанна:«О мой Денис, мой дорогой святой,Вот мой нагрудник и камзол, как странно!Да ведь на нем и шлем небесный мой!О, что я вижу! Негодяй проклятыйТобой подаренные носит латы!»Все это было верно. Дело в том,Что (вы, читатель, не забыли это)Агнеса их надела и потомБыла Шандосом вскоре же раздета.Оруженосец рыцаря УортонТеперь был в эти латы облечен.

Иоанна д’Арк! На удивленье мируТы занесла десницу из десницЗа честь, за королевскую порфируИ за невинность сотни голубиц,Которых твой патрон хранил неважно.Он молча созерцает, как отважноТы собственные латы сгорячаРазбить готова взмахами меча.В ужасном подземелье Этны дальнейВулкана одноглазые друзьяСтучат по искрометной наковальнеКуда слабее, чем рука твоя,Когда они, сильны, свирепы, дики,Куют оружье своему владыке.

Надменный бритт, закованный в булат,Смущенный, отступает шаг назад,Дивясь тому, как ловко и как меткоЕго колотит голая брюнетка.Обезоружен этой наготой,Боясь ее коснуться, как святыни,Он держит меч трепещущей рукойИ только защищается отныне,Любуясь прелестями героини.

Отсутствие Дениса-добрякаМеж тем святой Георгий замечает;Он понял тотчас же, что помогаетФранцузам их патрон исподтишка.Законною тревогою объятый,Он озирает горние палатыИ наконец, сомнения гоня,Велит подать известного коня{199}.Коня подводят, и, закован в латы,С копьем в руке, святой во весь опорПускается в неведомый простор,Где сонм шаров светящихся мелькает,Которые мечтательный Рене{200}В тончайшем прахе, в вихревой волнеБез устали вращаться заставляет{201},Несчетных звезд неистовый циклон,Где все покорно воле притяженьяИль, может быть, прославленный Ньютон,Полету твоего воображенья.

Разгневанный Георгий на летуОдолевает эту пустотуИ скачет по святителеву следу,Когда Денис уже трубит победу.Так ночью зажигает небосводЛучами ослепительного светаВнезапно налетевшая кометаИ поражает ужасом народ;Трепещет папа; в горе, поселянеНеурожай предчувствуют заране.Едва святой Георгий вдалекеУзрел Денисов облик, для примераОн грозное копье потряс в рукеИ произнес, совсем как у Гомера{202}:«Соперник немощный, Денис, Денис,Поддержка нечестивцам и смутьянам,Ты, значит, потихоньку сходишь внизИ пакостишь героям англичанам!Ты думаешь соперничать с судьбойСвоим ослом и женскою рукойИ не страшишься справедливой местиТебе, Иоанне и французам вместе?Уже твоя трясучая башкаС убогих плеч однажды отлетела;Ее вторично отделить от телаНе постесняется моя рука;Достойный пастырь воровского края,Которому ты милости творишь,Снеси ее еще разок в Париж,Держа в руках и нежно лобызая».

Ответил, руки к небесам воздев,Патрон прекрасной Франции смиренно:«Святой Георгий, мой собрат почтенный!Ты все еще не позабыл свой гнев?Давно в раю мы обитаем оба,А в сердце у тебя все та же злоба.Как! Мы, которым ото всех почет,Почиющие в драгоценных раках,Не сеем мира, а, наоборот,Проводим время в бесполезных драках?Зачем упорно хочешь ты войныВзамен спокойствия и тишины?Зачем святителей твоей страныМутить обитель рая так и тянет?Безбожники британцы! Есть пределДолготерпенью. Гром небесный грянет,И за свершителей ужасных делМолить всевышнего никто не станет.Ужасен будет грешников удел.Заступник рьяный адовых исчадий,Святитель желчный, я тебя молю,Будь кротче! Не мешай мне, бога ради,Помочь своей стране и королю!»

При этой речи, от волненья красный,Георгий вспыхнул яростью ужасной;И, слушая, что говорит француз,Он всей душою рвется в бой опасный,Предполагая, что соперник – трус.Он на него летит, мечом сверкая,Как сокол, пташку встретив на пути.Денис, благоразумно отступаяИ времени напрасно не теряя,Осла крылатого зовет: «Лети,Лети сюда, чтоб жизнь мою спасти».Так говоря, он позабыл, конечно,Что жизнь его не прекратится вечно.

Осел наш возвращался в этот мигИз солнечной Италии обратно(Зачем, куда – читателю понятно).Дениса доброго услышав крик,К святителю он быстро подлетает,С лазурной высоты спускаясь вниз.Взобравшись на спину ему, ДенисБулат британца павшего хватаетИ, яростно размахивая им,Вступает в бой с соперником своим.Георгий, обозленный, наступаетИ делает мечом ужасный взмахНад головой святого. Но сноровкаНе помогла. Тот уклонился ловко,И голова осталась на плечах.Вновь всадники несутся друг на друга,Сверкают лезвия, звенит кольчуга.Какая мощь, какая красота!Упоены отвагою своею,Стараются попасть в забрало, в шею,В сиянье, в пах и в прочие места.

Оспаривая друг у друга славу,Они победы отдаляли миг,Как вдруг неистовый раздался крик:Осел запел ужасную октаву,Которая все небо потрясла;И Эхо повторило крик осла.

Георгий побледнел. Денис смышленый,Использовав момент, удар нанесИ отрубает у героя нос{203}.Обрубок катится, окровавленный.

Хоть нету носа, но отвага есть;В душе Георгия пылает месть.С проклятием он Бога поминаетИ, яростный удваивая пыл,Заступнику французов отрубаетТот член, что Петр у Малха отрубил.

Святой осел пронзительно завыл,И райские чертоги содрогнулись.Небесные ворота распахнулись;Блистательный архангел Гавриил,Своими огнезарными крыламиСпокойно рассекая высоту,В пространстве показался над бойцами,Неся в руке лилейной ветку ту,Что веяла когда-то, зеленея,В божественной деснице Моисея,Когда он в море, покидая Нил,Египетское войско утопил.

«Что я тут вижу? – закричал сердитоАрхангел на дерущихся святых. –Как! Слава аналоев золотых,Смиренье, крест – все вами позабыто!Приличны страсти и огонь войныДля тех, что женщинами рождены.Пусть, вечно недовольные собою,Безумцы смертные, земли сыны,С мирскою ратоборствуют судьбою.Но вас зачем сражаться черт понес!Чего вы меж собой не поделили?Блаженство ли наскучило вам, илиС ума сошли вы? Боже! Ухо! Нос!Как вы решились, дети совершенства,Позабывая вечное блаженство,Сражаться, крови не щадя своей,Из-за каких-то жалких королей!Довольно! Слушаться меня живей,Иль с раем вам придется распроститься.Я вам приказываю помириться.Вы, господин Денис, берите носИ помолитесь, чтобы он прирос.Георгий-злюка, ухо подберитеИ поскорей на место водворите».

Денис послушный тотчас же спешитИсполнить все, что Гавриил велит.Георгий тоже поднимает ухоС травы. Соперники бормочут глухо«Oremus», умилительный для слуха.Все пристает прекрасно. Все спешитНемедленно принять обычный вид.И нос и ухо прирастают плотно,От ран не остается и следа:Настолько тело жирно и добротноУ жителей небесных, господа!

Тут Гавриил начальническим тоном«Теперь поцеловаться!» – говорит.Добряк Денис, не помнящий обид,Охотно, первый, поцелуй дарит.Георгий отвечал ему со стоном,Клянясь в душе, что после отомстит.Затем архангел следом за собоюВелит лететь смирившимся святымВ цветущий рай дорогой голубою,Где чаши с нектаром готовят им.

Вы сомневаетесь, читатель строгий,В моих словах? Я, право, не солгал.У стен, что ток Скамандра{204} омывал,Не раз в боях участвовали боги.И разве не поведал вам МильтонПро ангелов крылатый легион{205},Который бился в голубых просторах?Как щепками, швырял горами онИ применял, что много хуже, порох.Коль Сатана и Михаил сошлисьКогда-то в небесах, чтоб насмерть биться,Тем более Георгий и ДенисМогли друг другу в волосы вцепиться.

Но если мир на небесах зацвел,То человеческий унылый долБыл, как обычно, преисполнен зол.Благочестивый Карл к Агнесе милойЛетел мечтой, страдая с прежней силой.А между тем Иоанна с торжествомРаботала блистающим мечом;Ее соперника ждала могила:Она ему то место отрубила,Которым монастырь позорил он;Пошатываясь, Исаак УортонРоняет меч, проклятье изрыгаетИ, нераскаявшийся, умирает.Монахинь древних величавый строй,Увидев, что неистовый геройЛежит во прахе, кровию измазан,Воскликнул «Ave», в радости живой,Что, чем грешил злодей, тем и наказан.

Сестра Беата, чей девичий стыдНе пощадил неумолимый бритт,Благодарила небо с тихим стоном,Тайком любуясь яростным Уортоном,И причитала сладко, прочим в лад:«Увы! Никто так не был виноват».

Песнь двенадцатая