Алексей Цветков - Онтологические мотивы
Бумеранг
сложили горизонт из кирпичастянули небо ржавыми болтамив таком ущелье можно жить кричакак бумеранг вернется крик в гортани
вот жалоба снижается ужеи пассажирам суждена неволякак будто высаженные в буржене дотянув полжизни до де голля
над ними баба голая в плащеатлантики отстой и панибратствапора уму и голосу вообщев подземный мрак желудка перебраться
нагрянет вдруг что мы теперь не тесоловушки на лопнувшей пружинезапроданные в рабство немотеа месту назначения чужие
мир взят в кольцо и налысо обритна стенах оттиски равнины гор ливсе заперты в котле а из орбитторчком глаза от бумеранга в горле
Долг очевидца
а кто им расскажет какой синевыс холмов небеса нависалифактически некому если и выо них не расскажете сами
зима очевидца слепила белакишащая волком и лосемвесна наступала и осень былахорошая все-таки осень
я знаю что дальше пространство черноувечит в зрачке чечевицуна свете фактически нет ничегоо чем сообщить очевидцу
но тем и важней обитателям тьмыкогда возникают и есливсе то чему были свидетели мыпока мы еще не исчезли
и кто же им бедным расскажет другойо том как земля вымиралаи млечная пыль выгибалась дугойнад темной каймой минерала
Песня старателя
тому кто дышит внутри менякто донорской кровью в теле течетиз прожитых не миновать ни днялюбой непрожитый наперечету него свернуло в спираль мозгиподойди со спины и себе возьмив голове у чудовища вещий шумэту жизнь подарили двум
субъект который внутренний онслагаемый без перемены местсидит выбивая словесный стониз липких клавиш не спит не ести пока от усердия не погибк монитору намертво как полипиз раздвоенной жизни уму во вредизвлекает ее секрет
не знал как воля его твердаушел в бега на семнадцать лети где же двойник пропадал тогдараз кровь простыла и тела нетвернулся и точно один в одинскелет вписался слова и слухрентген заверит что бред невредимсвое естество состоит из двухподрядили из мрака ваять огоньно разгадка не ближе ни на ладоньа когда по венам и в мозг зимаминовала пора ума
«всей тишины в обрез в ней движешься стремглав…»
всей тишины в обрез в ней движешься стремглавгрунт отрывается вот панорама сверхукрылатую свою пришпоришь оседлавсекундную в карьер на циферблате стрелку
нашарим в тумбочке утащим в койку томмонтеня или кто нам сетовал на старостькак обессилел свет или проблема в томчто пожил бы еще но больше не осталось
следить как фолиант струится с простынейвзметая ил со дна где мысли водолазыспросить который час но быстрый страх сильнейчем свет что смеркнется до истеченья фразы
не впору циферблат для книг такой длиныа помнишь на заре душа была машинойно воздух обречен в нем на просвет виднывсе перфорации стеклянный след мышиный
не сам ли саженцем без страха и вредаеще не как монтень а с дерзостью кортесав ненужном мужестве заглядывал тудагде навсегда обрыв где линия отреза
«я выхожу на улицу они…»
я выхожу на улицу ониструятся мимо каждый по своимпридуманным делам они всерьезсебя считают теми кем себемерещатся они воображаютдруг друга теми же кому другим пытаются казаться и довольны
себя-то я подкараулю вмигсообразил уставить зеркаламиквартиру и следить навернякабывают паузы когда притворствореальности слабеет или самсебе наймусь в шпионы и на ложномдвижении изобличу подлог
я впрочем у себя и без тогопод сильным подозреньем но другихпопробуй разуверь когда вся ставкалегла на стол и если вся надеждана то что видимое совпадаетс невидимым а откровенье с правдойим гибельны такие зеркала
Третий
далеко за сосновым боромгде ночуют барсук и выдрана пруду и лягушки хоромбез бинокля уже не видноза верблюжьей пустыней тощейи змеиной мангровой чащейза пернатой пальмовой рощейпросыпается первый спящийа точнее не нарисуем
он словами неописуемисчезают на свете горыпропадают предметы бытагде созвездий цвели узорыночь навеки от них отмытатает текст в манускрипте мудромпревращаются буквы в знакинепосильные мозгу утромна полях полегают злакипод ногами плесень и силосэто все ему только снилось
глубоко под земным покровомв быстрых сернах и ярких лисахпод ковром что служил коровампропитаньем а после высохпод кротовьим корявым гротомв толщах кварца или корундачто пропахли огненным потомсаламандр и сильфид как будтошевелится второй на ложе
очевидно проснулся тожеи тогда пропадает сразуто что снизу казалось небомпредстает мирозданье глазув полном сраме своем нелепомвремя пятится и сдаетсясердце вязнет в кипящей лавеслишком мало сна остаетсяслишком много ненужной явидогорает на крыльях птицаотчего никому не спится
но пока в городских руинахв обеззубевших зевах оконв путах кабельных тросов длинныхневредим из бетона коконна стальных изнуренных фермахтам возможен в утробной позесамый вещий из самых верныхв саркофаге в анабиозетам мерещится третий спящийнаш единственный настоящий
«жизнь состоит из стульев и столов…»
жизнь состоит из стульев и столовмы кошки в нашей небольшой ловушкеа ласки или милости уловв ней скуден словно милостыня в кружке
в спасительной безвестности пропастьуйти в цыгане мойвой в море плаватьи милости препоручая властьвнести в реестр пока мигает память
кто или умерли или умрутчью участь опозорила природане требуя за добровольный трудпредметов мебельного обихода
стенать о пяденице и хвощео плесени чья пересохла слякотьты здесь любил кого-нибудь вообщетогда ступай и принимайся плакать
о том кому и в полдень свет не белкто в толчее вещей ни зги не видитили так мало милости имелчто милостыней возместить не выйдет
Климатологическое
буревестник дыша перегаромобъяснит неразумным гагарамчто в погоде грядет переломхоть на коврике шишкиным вышитон предвидит грозу и предслышитв подтвержденье махая крылом
безразличны прогнозы погодыдомоседам бескрылой породыв каждом телеке нынче свояпироги в животах и окрошкаа из черепа как из окошкав мятом чепчике смотрит змея
было время невидимый атомвсем гагарским своим каганатомдоводили они до умаагрессивным ужам угрожаяпобивали рекорд урожаяи марксизма зубрили тома
доедая кровавую пищуложкой ерзает коршун по днищуканнибал этой родины всейкто навел на отечество немочьалександр нам поведай сергеичи максимыч открой алексей
спой нам снова о вещем олегечтоб он вовремя пал на колении змею обезвредил на бисно вопрос не закрыт философскийи девятый увы айвазовскийнад родным каганатом навис
«предметы расставанья и вины…»
