Любовь Тильман - Осколки

А проявлю себя весёлой,

Так обзовёшь же развращённой…

Нет, я хочу, чтоб ты считал,

Что сам девчонку воспитал…

Я этот путь преодолею,

Но берегись, когда «созрею» …

Я пырею от пырея,

Потихоньку упырея,

Превращаясь в упыря…

Чьей бы кровушки напиться,

Чтоб чуть-чуть развеселиться,

Так трудились и всё зря.

Корешки, что оборвались,

В глубине земли остались,

И опять пустились в рост.

Зелень, словно покрывала,

Снова рвём… и всё сначала…

Кто сильнее?! – не вопрос.

Чудесны лес, озёра, реки,

Природы яркая краса…

А я готовлю чебуреки!

И это – тоже чудеса!

Кто станет есть муку горстями?!

И ложка фарша – ерунда…

Но, даже за столом с гостями,

Есть чебуреки – есть еда!

В них всё – от сочности начинки,

До нежной корки золотой…

Лежат, как Солнца половинки,

С слегка волнистою каймой.

– Я читала в Интернете,

Что правители страны,

И не только те, а эти,

В кражах изобличены…

– Перестань по телефону

Говорить такую чушь,

Всё у нас здесь по закону,

Справедливому, к тому ж.

– Знаешь что, а я вот верю,

Только глянь: ведь как живут!

А себя подобно зверю,

Ненасытному, ведут…

– Ты же умная, ну что ты

Повторяешь этот бред?!

У тебя другой заботы,

Ближе к жизни, разве нет?!

– Все их дети за границей,

Там же, в банках, их запас…

Наслаждаются, сторицей,

И не думают про нас.

А ведь это их работа…

Так за что их содержать,

Если не о нас забота,

А лишь чтоб богаче стать?!

– Зря ты так, они трудяги,

Альтруисты все, скромны…

Дни и ночи, работяги,

Бдят о пользе для страны…

– И совсем это не бредни,

Разобрались что к чему,

Погляди – на их обедне

Не откушать никому…

– Зла политика такая,

Очернять и разрушать,

Ты сама, всё повторяя,

Можешь очень пострадать…

– Ах, оставь, всё понимаю…

Сейчас сядет телефон…

– Знаешь, я предпочитаю,

Пусть уж лучше сядет он…

Как часто жалобы мы слышим

От жён на их родных мужей:

Гуляют, как коты по крышам,

В глаза неправду травят ей,

Не доверяют и ревнуют,

Чуть не по-ихнему – психуют,

Пьют, курят, часто бестолковы,

Семья для них, словно оковы:

Нужна, лишь как надёжный тыл,

Но что б он сам свободен был…

Как с этим жить?! – Немало мнений,

В теченье долгих поколений…

Многовариантна эта тема,

И, чтобы знать наверняка,

Конечно же нужна система

По изученью мужика.

Но время, жаль, нещадно тает,

Лишь на теорию хватает. )))

Скучать в столице, в недрах захолустий…

Беситься с жиру, иль страдать постясь…

Любить жену в момент её отсутствий,

Когда же она рядом – дико злясь…

Эмоции… эмоции… эмоции…

На них пройдохи денежки гребут.

Но нет, увы, ни абриса, ни лоции,

И невозможно предсказать маршрут.

Что-то стал ты, милый, непонятно грубым…

Нарисую брови, глазки, щёчки, губы…

Стану всех прекраснее, краше и милей!

Будешь падать в обморок от красы моей.

Я сама, как красилась, в зеркало глядела,

От своей красы, вторично, чуть не поседела.

Ах, какие детективы,

Дарят жизни перспективы,

Кучи трупов, кровь и мясо,

А в конце, кому не ясно,

Всё словами поясняют,

И моралью подбивают…

Все приборы просто чудо,

Сразу ясно, что откуда,

Кто изменит, кто убьёт,

Кто герой и кто урод.

Вот злодей в перчатках чёрных,

Подобрав отмычки чётко,

Отпер дверь и сейф открыл,

Золото в шкафах нарыл,

И… специально снял перчатки,

Чтоб оставить отпечатки.

А другой сжёг все улики,

Очень хитрый, многоликий,

Но… в лесу, иль у воды,

Чтоб оставить там следы.

Сериал полезный очень,

Для бандитов, всё воочию,

Им подробно объясняют,

Где ошибки совершают.

Для людей без криминала,

Хоть с конца, а хоть с начала,

Вывод просится один –

Ты себе не господин,

Иль бандит тебя завалит,

Иль полиция придавит,

Сколько ты не пыжься тут,

Ты, во всём бесправный, труп.

В преддверии ада, скажу тебе Ада,

Что счастья такого мне больше не надо.

Ты помнишь, гуляя тропинками сада,

Вечерней порою, в часы променада,

Как шоком меня поразила ты Ада.

Была многогранна ты словно эстрада,

Одета с иголочки, как для парада.

Мечтал я – поглотит всё чувства громада,

Укроет нас нежностью снегопада,

И станешь ты главная жизни награда,

И будешь ты главная в жизни отрада…

И в день и в ночи радость мне и услада.

Но втёрлась, прости меня Ада, досада,

Не ждал, что начнётся такая осада,

А ты не сирена, увы, ты – гром Ада,

Прилипла ты с липкостью шоколада,

Закрыла мне жизнь как стальная ограда.

Себя украду я рукой конокрада,

Ведь я ж не баран из бараньего стада,

Я – вольная птица, прощай моя Ада,

Пора уже точку поставить нам, лада,

Хоть знаю разлуке ты вовсе не рада.

Но новой любви ждёт меня эстакада.

Ничего я не тусил,

Потому, что нету сил.

И совсем мы там не спали…

Мне почём знать? Сами спали.

Я её не раздевал…

Он уже не раз девал

Деньги, позабыв о том,

Положив их в книжный том.

Этот тип меня бесил,

Но я был совсем без сил.

Он повёлся, как на падь….

Я их бросил, пошёл спать.

Когда я вижу, на странице лицевой,

Текст: «Коль не нравится – идите стороной,

Мне положительные комменты нужны,

А ваши рецки про огрехи не важны…», –

Я дальше не читаю, смысла нет,

Ведь сразу ясно, что там за поэт,

И что за человек в нём выступает…

И странно – кто-то всё ж его читает…

Я никогда не представляла,

Как расточительна была,

А вот недавно прочитала,

Что даже шкурка от банана

Помочь во многом мне б смогла –

Здоровье здорово подправить,

До блеска туфельки надраить,

Удобрить клумбу огород…

– Во развлекается народ!

Шарады

С 3,14 она,

Но буква о исключена…

спина

Сказала «И»: «Я главная в странице,

Должна в начале слова находиться».

«Ц» попросила «Е»: «Ты стань передо мной,

Без «И» меня не слышно, концевой».

«Т» возмутилась: «Это же бардак,

Теперь на мне болтается рюкзак,

Поставьте перед «С», передо мной,

Союз, что привнесёт посыл иной».

И растворилась бедная страница,

В том, для кого – родная заграница.

Иностранец

В словарик иностранца

Я пила.

И ты всё пил.

Всё пропили мы до пил.

Нечем стало нам пилить,

Стали спорить и грубить,

Перепели, перепили,

Всех вокруг перепилили…

Я пила,

И ты пила,

Мы с тобой перепела.

Кто кого перепилил,

Перепёлкой тот прослыл.

– Что это у тебя за синяк на лбу?

– Машина назад сдавала…

– А ты то тут причём?

– Так на мой зад, когда я переходил шоссе на зелёный свет.

Ты снова проходишь мимо,

Так, словно меня и нет,

Я корчусь в гримасах мима,

Но тупо молчит Инет,

Краснею, как будто слива,

Одна из радуги слив,

Прошёл ты, в зевоту слива,

Меня, не терзаясь, слив.

Ушёл ты туда, за будку,

Где пива мужской реал,

Забыв меня, незабудку,

Как устаревший риал.

На посту, пост соблюдая,

Очень тайно поступая,

Тихой поступью ступая,

Постепенно проступая

Сквозь простенок из зеркал,

Постный образ возникал,

Говорил: Устал поститься,

Пост мой слишком долго длится,

Постоянно голодать,

На посту не устоять.

У стола сидеть устала,

Оттого тихонько встала,

Тихо-тихо от того,

Кто не понял ничего,

Кто одно своё желанье

Принимал лишь во вниманье,

Словно сольный вёл вокал,

Принимая грёз бокал.

Смысл сокрытый обнажился.

Домик карточный сложился.

Всё, что сказано о том,

Не попало в новый том.

Ах, как это всё печально.

Я ведь тоже изначально

Порывалась спеть в ответ…