Юрий Терапиано - Собрание стихотворений
Французские поэты
П. Верлен
Как в пригороде под мостом рекаНесет в своем замедленном теченьеСмесь городских отбросов и пескаИ солнечного света отраженье, —
Так наше сердце гибнет — каждый час,И ропщет плоть и просит подаянья,Чтоб Ты сошла и облачила насВ достойное бессмертных одеянье…
— Свершилось. Посетило. Снизошло.Он слышит шум шагов твоих, Мария,А за окном на мутное стеклоБлестя, ложатся капли дождевые.
И голова горит в огне, в жаруОт музыки, от счастья, от похмелья.На улицу, под ливень, поутруКуда-нибудь, на свет из подземелья.
По лестнице спешит, шатаясь, он —Как выдержать такое вдохновенье!Светает. Над рекой несется звонИ в церкви слышатся орган и пенье.
Артур Рембо
Неукротимый пасынок Вийона —Испачканный костюм, пух в волосах…Он гений и безумец — вне закона,Но ангелам сродни на небесах.
Под звон тарелок в кабаке убогомУбогий ужин с другом, а потомСтихи — пред вечно пьяным полубогом,Закутанным в дырявое пальто.
И ширится сквозь переулок грязныйПростор, и вот, среди хрустальных вод,Качается, в такт музыке бессвязной,На «Захмелевшем бриге» мореход.
Но, заблудившись в лондонском тумане,В своем кромешном творческом аду,Он был внезапно в сердце тайно ранен,Видением, явившемся ему.
Ослеп, оглох — и с гордостью, с презреньемСам свой полет небесный оборвал,Простился с музыкой и вдохновеньемИ навсегда купцом безвестным стал.
Стефан Малларме
«Чахотка ныне гения удел!В окно больницы, льется свет потоком,День, может быть, последний, догорел,Но ангел пел нам голосом высоким.
Блуждали звезды в стройной тишине,Часы в палате медленно стучали.Лежать я буду: солнце на стене,На белой койке и на одеяле.
Я в этом пыльном городе умру,Вдруг крылья опущу и вдруг устану,Раскинусь черным лебедем в жару,Пусть смерть в дверях, но я с постели встану:
Я двигаюсь, я счастлив, я люблю,Я вижу ангела, я умираю,Я мысли, как корабль вслед кораблю,В пространство без надежды отправляю.
Вот солнцем освещенный влажный луг,Вот шелест веток, паруса движенье…Поэт очнулся. Он глядит — вокругКоляски, шум. Сегодня воскресенье.
Цветут каштаны — о, живой поток!Цветут акации — о, цвет любимый!Он шел, он торопился на урок,Озлобленный, усталый, нелюдимый,
Остановился где-то сам не свой —Дух дышит там, где хочет и где знает —Какая тема странная: больнойВ общественной больнице умирает.
Леконт де Лиль
Мир — стройная система, а разливНеукрощенных чувств доступен многим.Поэт лишь тот, кто чувства покорив,Умеет быть взыскательным, строгим…
Перчатки, отвороты сюртукаИ властный профиль — мне таким он снится.Был сдержанным: спокойствие песка,В котором бешеный самум таится.
Торжественный, надменный и прямой —Прямые линии присущи силе, —Был одинок, везде и всем чужой,Склонялись перед ним, но не любили.
Он говорил: «Сверхличным стань, поэт,Будь верным зеркалом и тьмы и света,Будь тверд как сталь, когда опоры нет,Ищи в других не отзвука — ответа.
И мир для подвигов откроется, он твой,Твоими станут, звери, люди, боги.Вот мой завет: пойми верховный строй —Геометрично-стройный, четкий, строгий».
На мотивы Хагани
I. Лучший звук
Хороши все звуки землиНо лучший звук —Верблюжий колокольчикВо время ночного путиВ пустыне.
Раскачиваясь, идут верблюды.Впереди вожак — нэр.В его колоколеВместо языкаПодвешена человечья берцовая кость.
Туман.
Как будто мы идем по горной тропеНад селеньями, лежащими далеко в долине.
Глухо бьет берцовая кость.Наверху тучи укрыли небо.
Я припоминаю все звуки, которыми цветет жизнь.
Темнота.
В живую медь колокольчикаБьет мертвая берцовая кость.
II. В Мекку
Не просить у Бога,Не благодарить Бога,Но с покаяниемПутешествовать.
ЗвездыВытканы ночью,Как мысли человека.При свете луныБелеют чьи-то кости,Разбросанные по сторонам дороги.
Как самую тончайшую ткань,Увешанную серебряными подвесками,Бог сотворил Мир.И когдаВ первый разОн встряхнул ризу —Зазвучала вселеннаяВеликой музыкой Мира.
Ветер зашелестел по полю;Заколыхались белые кости.
ХорошоНочью идтиНо пути в Мекку;
Не просить у Бога,Не благодарить Бога,Но с покаяниемПутешествовать.
III. Кофейня
Какое кофе вкуснее:В этой кофейне,Или то, что готовят на нашей родине?
Персия славится коврами,А пятна солнцаНа мостовой около кофейни,Разве не лучше?
Музыка:Играет на чашках захожий фокусник.В другом углуСколько разговоровО султане, о его политики,Как много словОб успехе сегодняшнего базара!
Милые!Люди не лучше, чем пыль на солнце;
Но отчегоСегодняВспомнил яГолоса близкие сердцу:Матери, друзей, возлюбленных…И последний вздохУмирающего отца…
«Мне в юности казалось, что стихи…»
Мне в юности казалось, что стихиДар легкий и прекрасный. В сменах года,Весны и лета, в звездах, в силе ветра,В прибое волн морских — везде, во всёмСоздателя пречистое дыханье,Высокий строй Его, — и счастлив тотИ праведен, кому дано от БогаБыть на земле поэтом…— Горький дар,Скажу теперь. Я ничего не знаю —Ни ближнего, ни Бога, ни себя,Не знаю цели, а призванье этоБезумие, быть может.О, когда бНашел я силу до конца поверить,О, если б мог я, если бы сумелОтвергнуть суету, уйти в пустыню,Туда, где в первозданной простотеСомненью наше чувство неподвластно,Где наша мысль осквернена не будетТщеславием бесплодным, где любовь,Как высота нагорная, от векаДля чистых сердцем, для любимых Богом,Для верных навсегда утверждена.И вот, опустошен, в который разСмотрю на небо летнее ночноеНад улицей. Пустынно и темно.Прозрачен воздух. Сыростью и тленьемИз парка веет. Спят мои враги,Спят и друзья. Сияют ярко звезды.
Любовь
Вдруг темнота — приходит ненастье,Вдруг восходит луна в сентябрьскую ночь,Бессмысленно так же, как бессмысленно счастье,Ничего нельзя, ничем не помочь!
Любовь! Срываются вдруг народыВслед за Еленой, Троя в огне,Меч бьет о меч, кровью красятся воды,Голуби летят в вышине.
Сквозь тысячи лет, сквозь стены преданийКак мне пробиться, чтоб только своеУзнать, проверить? — Любовь и страданье,Смерть и любовь — одно острие.
Смерти и тленья в гробу страшнееВстреча вновь, через несколько лет.«Эта?» — Что ей сказать, не краснея,Когда сердцем сразу найден ответ?
«Эта?»… Иль все — только бред бессвязный,Привычка и поза, обман, расчет,И Гамлет наступит на безобразныйПожелтевший череп. Время течет.
«Любовь — это миг упоительный. РозыЦветут на морозе, румянец горит,Сияют огни, туманятся грезы»,Снег сверкающий стелется на гранит.
Наталья Гончарова, с вашими чарами!..Лопухина, в ваш блистательный круг!..Эльбрус дымится. Северными СтожарамиВесь горизонт освещается вдруг.
Разве не удивительно, разве не человечно? —И он, и такой, был слаб и слеп,Был, как мы… Так делалось вечно, вечно.Это — гроб Абеляра, это — Джульетты склеп,
Это — Сократ на «Пире», что с Диотимой решалиИ ничего не решили, и спор их начнем мы вновьО том, что выше счастья, добра, печали —Любовь.
«В колодец с влагой ледяной…»
