Олег Юрьев - Стихи и хоры последнего времени

Еще хор

ой не спи не спи касатказа раскуренной трубойходит пó двору кошаткоголубой а хвост трубой

я касатка сплю и вижутемный сон бессонный сонсом усóм качает рыжуводу по-за колесом

ох с гнезда лети касаткав жирный дым заволокисьвсходит лестницей кошаткофыры-фыр и киси-кись

я касатка сплю и слышуклокчет рыжая водая усами чуть колышув дальнем небе невода

ну тогда загинь касаткабог с тобой и черт с тобойпо коньку ползет кошатковот-вот будет за трубой

я касатка сплю и чуюкрови соль из-под ручьягде я днюю и ночуюя касатка я ничья

(отсутствует)

Дальневосточная песня

Обникают поездана мостах взвывающих,над звездой висит звезда, —кто их вывесил, мастак? —на местах взмывающих.

Кто раздрызгал пустотупо надлунному кусту —ярус за ярусом, ярус за ярусом! —кто напрыскал в облакаголубого молокаи зеленым побрызгал стеклярусом?

Кто щуренка и сомазатворяет во тьму коряг,кто сводит ласточек с умаи танцует на курях,кто надменную овцушлет в тайгу на смерть ловцу?

Самолет лежит на дне,погнýтый клевер на носупоскрежётывает, полуотваленный.С черной сумкой на ремне,с круглыми очками на носу,он во мху, а возле – синий пакет окровавленный.

Это он, это он,это же он – или другой!К нам приехал, к нам приехал,к нам приехал дорогой!Это он, это же он,в небесах бог радио он,к нам приехал, к нам приехалмертвый сокол ГалактионАвтандилович Сулухадзе.

* * *

сквозь виноградные рядывидать висячие грядыс изнанки розовы и сини

а ниже праздный ястребоккладет себя на пестрый боки исчезает в паутинетесно сияющих лучейи он уже никто ничейсияюще-незрим двумерен

и вылетает из нигдепо виноградной бороздечеркнувши треугольным звереми выскочивши вдалекемышь обомлелая в рукегул возмущенный ос рабочих

вот так ложатся на крылокого дугою повелосоколик орлик ястребочек

Последний уход Персефоны

В пять утра замолчат смертефоны,В шесть засеются снегом экраны:То последний уход Персефоны —Без цветов, без плодов, без охраны.

Тишина с тишиною не дружит,Не дает ей ни сна, ни покою,Как последняя ласточка, кружитНад сползающей в бездну рекою.

Тишина тишины не осудит,Ей не выклюнет смуглого глаза —Как последняя бабочка, будетПлакать крыльями в куполе газа.

Обломил бы я веточку дрокаИ за ней бы ушел, тишиною,Но не знаю последнего срокаИ хожу у нее за спиною.

…В семь исчезнут с морей теплоходыИ споткнутся почтовый и скорый,И сомкнутся последние водыНад венцом кипарисовым Коры.

* * *

Ничего не осталось, только ветер горитв золотых волосах погибающих верб,только мыльную реку из тяжелых корытналивает какой-то молдовалах или серб;

ничего не осталось – ни себя ни тебя,только поезд стоит, уносясь по мосту,только жизнь незаметная, нас погубя,отступает, еще не сыта, в темноту.

Осень

о звёздках каменных и белыхо блестках ангелов ночныхо желтизне подлодных белоко черноте подводных шмыгесть песни дивные не пел ихеще никто ни гоп ни смык

ни мы гигантские креветкимы выйдем нá реку пройтисьтут жолклым светом свищут веткии звёздки валятся под тистут в сломанных корнях медведкисосут сердца подземных птиц

тут сóвки слизывают слезкизагнившие с собачьих глази круглый розовый и плоскиймосты окутывает гази раздвоённые полоскигорят в сухих усах у нас

когда по берегу по брегус дерёв слетают янтарии фонари ползут по древус погасшей ниточкой внутрик вину морозному и хлебуна дне зари на дне зари

идем и мы

Колокол коня

кто сердцу нашему не сынтому не жить среди осинв их жолтой и пелёсой дрожитому не пить того винано это не его винапросто мы стали пóд вечер строже

вино осинное горив стаканах каменных зарирéку вполблеска на скóс мусоляредеет роща средь огняи влажный колокол коняраскачивается на крае поля

теки осеннее винокуда – не все ль тебе равновсюду вечер белесый и ветер пелесыйкто сердцу нашему не браттому я и в раю не радв аду не дам огня для папиросы

листы дрожат в продутой мглешуршат по выжатой землепо палубам чиркают и по трапамгде нет тебя и нет меняпогасший колокол конягудмя гудит захлебываясь храпом

Желание быть воином

когда б я мог я встал бы в стройроссийской армии чудеснойстоял бы на ветру(оркестр бы вытряхивал прощаньеславянки льдом просодическим из труб)и скоро был бы труп

простясь с сестройв шубейке ледяной чешуистой и шапочке прелестнойс пером когда б имел сеструвдоль эшелона шел бы наклонивши лоб с прыщамипод фуражкой и был бы мужествен и груби скоро был бы труп

ах товарищ лейтенант о господин поручикперекрещенный портупеей как женщина какой-то сбруейпланшет с военной тайною внутриколотит по ноге (прощаньеславянки падает последней слюнкой льда)и поезд отправляется туда

о как я не люблю коварных и ползучихклеветников россии послужу к добру ейотдам ей жизнь ненужную берикрасавица как пахнет овощамитушеными дым паровозный его отогнутая бородаи поезд отправляется – куда?

Здравствуй, снег

Здравствуй, снег, русскому друг, немцу страх,Б-жия хохма евреину!Неба круг, белый мрак, сеет прахв шерстку бурую Маину, в черную – Реину.

То был я, я был маг, вы́кликал снегпервыми двумя строчками вышестоящего четверостишия!Первый раз и последний за весь мой дурацкий вексмог я так. Здравствуй же, снег! Ты так тих, но скоро буду тише я.

Элегия последняя

Quid mihi uobiscum est, infelix cura, libelli…

(Разве до вас мне сейчас, до стихов и книжек злосчастных?

Ну что же, прощай, книжечка моя бедная! Оставляю   тебя шелестеть страничками, раздуваясьи сдуваясь, как легкое или как мехá баяна;   сиротой среди братцев и сестриц, как и ты, горькихси́рот, листьями шелестящих на этом береге Леты   в роще из óсокорей и осин.

Долго мне плыть на тот берег в скрежещущей плоскодонке —   пока не забуду, как тебя и звали,и братцев твоих с сестрицами, родных и приемных;   пока не спрыгнý с лодочки, черным сéребром сердце oбрызгав,и не скажу: не шелестите, проклятые книги,   я вас никогда не писал!

А ты – ты не грусти, и не плaчь, и не поминай лихом.   Ты забудь меня, дрожа в вечнозакатной рощесреди сестриц и братцев дрожащих, – как и ты, горьких си́рот…  …Но скоро, скоро зима станет, спадут листья,в их ворохáх волглых зашуршат зайцы и лисы,   все белым покроется сном.

Примечания

1

Дата затопления станции «Мир».

2

Женихам (нем.)

3

Дементьев Петр Тимофеевич. Родился 29 ноября (12 декабря по новому стилю) 1913 г. в Петербурге. Умер 6 октября 1998 г. «Шаровая молния». «Маленький виртуоз». «Игрок, делавший с мячом всё что угодно». «Ни на кого не похожий из футболистов своего времени и не нашедший преемников в будущем». «Гений в нашем футболе был один – Дементьев Пека».

4

Как птица лесов перелетает вершины гор,Так перемахивает через реку, сверкающую мимо тебя,Мост, легкий и сильный,Звучащий повозками и людьми.

5

Никогда не встречала некрасивых мостов.

6

Хорошо засоленный белый гриб есть русская устрица.

7

Говорила нянька, баба Надя, когда купала.