Владимир Высоцкий - Владимир Высоцкий

1968

БАНЬКА ПО-БЕЛОМУ

Протопи ты мне баньку, хозяюшка, —

Раскалю я себя, распалю,

На полоке, у самого краюшка,

Я сомненья в себе истреблю.

Разомлею я до неприличности,

Ковш холодной – и всё позади, —

И наколка времен культа личности

Засинеет на левой груди.

Протопи ты мне баньку по-белому, —

Я от белого свету отвык, —

Угорю я – и мне, угорелому,

Пар горячий развяжет язык.

Сколько веры и лесу повалено,

Сколь изведано горя и трасс!

А на левой груди – профиль Сталина,

А на правой – Маринка анфас.

Эх, за веру мою беззаветную

Сколько лет отдыхал я в раю!

Променял я на жизнь беспросветную

Несусветную глупость мою.

Протопи ты мне баньку по-белому, —

Я от белого свету отвык, —

Угорю я – и мне, угорелому,

Пар горячий развяжет язык.

Вспоминаю, как утречком раненько

Брату крикнуть успел: «Пособи!» —

И меня два красивых охранника

Повезли из Сибири в Сибирь.

А потом на карьере ли, в топи ли,

Наглотавшись слезы и сырца,

Ближе к сердцу кололи мы профили,

Чтоб он слышал, как рвутся сердца.

Не топи ты мне баньку по-белому, —

Я от белого свету отвык, —

Угорю я – и мне, угорелому,

Пар горячий развяжет язык.

Ох, знобит от рассказа дотошного!

Пар мне мысли прогнал от ума.

Из тумана холодного прошлого

Окунаюсь в горячий туман.

Застучали мне мысли под темечком:

Получилось – я зря им клеймен, —

И хлещу я березовым веничком

По наследию мрачных времен.

Протопи ты мне баньку по-белому, —

Чтоб я к белому свету привык, —

Угорю я – и мне, угорелому,

Ковш холодной развяжет язык.

Протопи!..

Не топи!..

Протопи!..

1968

ОХОТА НА ВОЛКОВ

Рвусь из сил – и из всех сухожилий,

Но сегодня – опять как вчера:

Обложили меня, обложили —

Гонят весело на номера!

Из-за елей хлопочут двустволки —

Там охотники прячутся в тень, —

На снегу кувыркаются волки,

Превратившись в живую мишень.

Идет охота на волков, идет охота —

На серых хищников, матерых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу – и пятна красные флажков.

Не на равных играют с волками

Егеря – но не дрогнет рука, —

Оградив нам свободу флажками,

Бьют уверенно, наверняка.

Волк не может нарушить традиций, —

Видно, в детстве – слепые щенки —

Мы, волчата, сосали волчицу

И всосали: нельзя за флажки!

И вот – охота на волков, идет охота, —

На серых хищников, матерых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу – и пятна красные флажков.

Наши ноги и челюсти быстры, —

Почему же, вожак, – дай ответ —

Мы затравленно мчимся на выстрел

И не пробуем – через запрет?!

Волк не может, не должен иначе.

Вот кончается время мое:

Тот, которому я предназначен,

Улыбнулся – и поднял ружье.

Идет охота на волков, идет охота —

На серых хищников, матерых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу – и пятна красные флажков.

Я из повиновения вышел —

За флажки, – жажда жизни сильней!

Только сзади я радостно слышал

Удивленные крики людей.

Рвусь из сил – и из всех сухожилий,

Но сегодня не так, как вчера:

Обложили меня, обложили —

Но остались ни с чем егеря!

Идет охота на волков, идет охота —

На серых хищников, матерых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу – и пятна красные флажков.

1968

МОСКВА – ОДЕССА

В который раз лечу Москва – Одесса, —

Опять не выпускают самолет.

А вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса —

Надежная, как весь гражданский флот.

Над Мурманском – ни туч, ни облаков,

И хоть сейчас лети до Ашхабада,

Открыты Киев, Харьков, Кишинев,

И Львов открыт, – но мне туда не надо!

Сказали мне: «Сегодня не надейся —

Не стоит уповать на небеса!»

И вот опять дают задержку рейса на Одессу:

Теперь – обледенела полоса.

А в Ленинграде – с крыши потекло, —

И что мне не лететь до Ленинграда?!

В Тбилиси – там все ясно, там тепло,

Там чай растет, – но мне туда не надо!

Я слышу: ростовчане вылетают, —

А мне в Одессу надо позарез!

Но надо мне туда, куда меня не принимают, —

И потому откладывают рейс.

Мне надо – где сугробы намело,

Где завтра ожидают снегопада!..

А где-нибудь все ясно и светло —

Там хорошо, – но мне туда не надо!

Отсюда не пускают, а туда не принимают, —

Несправедливо – грустно мне, – но вот

Нас на посадку скучно стюардесса приглашает,

Доступная, как весь гражданский флот.

Открыли самый дальний закуток,

В который не заманят и награды,

Открыт закрытый порт Владивосток,

Париж открыт, – но мне туда не надо!

Взлетим мы, распогодится – теперь запреты снимут!

Напрягся лайнер, слышен визг турбин…

А я уже не верю ни во что – меня не примут, —

Опять найдется множество причин.

Мне надо – где метели и туман,

Где завтра ожидают снегопада!..

Открыли Лондон, Дели, Магадан —

Открыто все, – но мне туда не надо!

Я прав, хоть плачь, хоть смейся, —

но опять задержка рейса —

И нас обратно к прошлому ведет

Вся стройная, как «ТУ», та стюардесса, мисс Одесса, —

Похожая на весь гражданский флот.

Опять дают задержку до восьми —

И граждане покорно засыпают…

Мне это надоело, черт возьми, —

И я лечу туда, где принимают!

1968

* * *

Марине

То ли – в и́збу и запеть,

Просто так, с морозу,

То ли взять да помереть

От туберкулезу,

То ли выстонать без слов,

А может – под гитару?..

Лучше – в сани рысаков

И уехать к «Яру»!

Вот напасть! – то не всласть,

То не в масть карту класть, —

То ли счастие украсть,

То ли просто упасть

В грязь…

Навсегда в никуда —

Вечное стремленье.

То ли – с неба вода,

То ль – разлив весенний…

Может, эта песня – без конца,

А может – без идеи…

А я строю печку в изразцах

Или просто сею.

Сколько лет счастья нет,

Впереди – все красный свет…

Не допетый куплет,