Борис Евсеев - Ночи безумные. Русская любовная лирика XIX века

Вакханка

Тимпан и звуки флейт и плески вакханалийМолчанье дальних гор и рощей потрясали.Движеньем утомлен, я скрылся в мрак дерёв;А там, раскинувшись на мягкий бархат мхов,У грота темного, вакханка молодаяПокоилась, к руке склонясь, полунагая.По жаркому лицу, по мраморной грудиЛуч солнца, тень листов скользили, трепетали;С аканфом и плющом власы ее спадалиНа кожу тигрову, как резвые струи;Там тирс изломанный, там чаша золотая…Как дышит виноград на персях у нея,Как алые уста, улыбкою играя,Лепечут, полные томленья и огня!Как тихо все вокруг! лишь слышны из-за далиТимпан и звуки флейт и плески вакханалий…

* * *

Дитя мое, уж нет благословенных дней,Поры душистых лип, сирени и лилей;Не свищут соловьи, и иволги не слышно…Уж полно! не плести тебе гирлянды пышнойИ незабудками головки не венчать;По утренней росе уж зорек не встречать,И поздно вечером уже не любоваться,Как легкие пары над озером клубятсяИ звезды смотрятся сквозь них в его стекле.Не вереск, не цветы пестреют по скале,А мох в расселинах пушится ранним снегом.А ты, мой друг, все та ж: резва, мила… Люблю,Как, разогревшися и утомившись бегом,Ты, вея холодом, врываешься в моюГлухую хижину, стряхаешь кудри снежны,Хохочешь и меня целуешь звонко, нежно!

* * *

О чем в тиши ночей таинственно мечтаю,О чем при свете дня всечасно помышляю,То будет тайной всем, и даже ты, мой стих,Ты, друг мой ветреный, услада дней моих,Тебе не передам души своей мечтанья,А то расскажешь ты, чей глас в ночном молчаньиМне слышится, чей лик я всюду нахожу,Чьи очи светят мне, чье имя я твержу.

Amoroso[42]

Выглянь, милая соседка,В окна комнаты своей!Душит запертая клеткаПтичку вольную полей.

Выглянь! Солнце, потухая,Лик твой ясный озаритИ угаснет, оживляяАлый блеск твоих ланит.

Выглянь! глазками легонькоИли пальчиком грозя,Где ревнивец твой, тихонькоДай мне знать, краса моя!

О, как много б при свиданьеЯ хотел тебе сказать;Слышать вновь твое признаньеИ ревнивца поругать…

Чу! твой голос! песни звуки…И гитары тихий звон…Усыпляй его, баюкай…Тише… что?.. заснул уж он?

Ты в мантилье, в маске чернойПромелькнула пред окном;Слышу, с лестницы проворноЗастучала башмачком…

Fortunata[43]

Ах, люби меня без размышлений,Без тоски, без думы роковой,Без упреков, без пустых сомнений!Что тут думать? Я твоя, ты мой!

Все забудь, все брось, мне весь отдайся!..На меня так грустно не гляди!Разгадать, что в сердце, – не пытайся!Весь ему отдайся – и иди!

Я любви не числю и не мерю,Нет, любовь есть вся моя душа.Я люблю – смеюсь, клянусь и верю…Ах, как жизнь, мой милый, хороша!..

Верь в любви, что счастью не умчаться,Верь, как я, о гордый человек,Что нам ввек с тобой не расставатьсяИ не кончить поцелуя ввек…

* * *

Порывы нежности обуздывать умея,На ласки ты скупа. Всегда собой владея,Лелеешь чувство ты в безмолвии, в тиши,В святилище больной, тоскующей души…Я знаю, страсть в тебе питается слезами.Когда ж, измучена ревнивыми мечтами,Сомненья, и тоску, и гордость победя,Отдашься сердцу ты, как слабое дитя,И жмешь меня в своих объятиях, рыдая, —Я знаю, милый друг, не может так другаяЛюбить, как ты! Нет слов милее слов твоих,Нет искреннее слез и клятв твоих немых,Красноречивее – признанья и укора,Признательнее нет и глубже нету взора,И нет лобзания сильнее твоего,Которым бы сказать душа твоя желала,Как много любишь ты, как много ты страдала.

* * *

Боже мой! Вчера – ненастье,А сегодня – что за день!Солнце, птицы! Блеск и счастье!Луг росист, цветет сирень…

А еще ты в сладкой лениСпишь, малютка!.. О, постой!Я пойду нарву сирениДа холодною росой

Вдруг на сонную-то брызну…То-то сладко будет мнеПобедить в ней укоризнуСвежей вестью о весне!

* * *

Точно голубь светлою весною,Ты веселья нежного пола,В первый раз, быть может, всей душоюДолго сжатой страсти предана…

И меж тем как, музыкою счастьяУпоен, хочу я в тишинеЭтот миг, как луч среди ненастья,Охватить душой своей вполне,

И молчу, чтоб не терять ни звука,Что дрожат в сердцах у нас с тобой, —Вижу вдруг – ты смолкла, в сердце мука,И слеза струится за слезой.

На мольбы сказать мне, что прониклоВ грудь твою, чем сердце сражено,Говоришь: ты к счастью не привыклаИ страшит тебя – к добру ль оно?..

Ну, так что ж? Пусть снова идут грозы!Солнце вновь вослед проглянет им,И тогда страдания и слезыМы опять душой благословим.

* * *

Краса моя, рыбачка,Причаль сюда челнок,Садись, рука с рукою,Со мной на бережок.

Прижмись ко мне головкой,Не бойся ничего!Вверяешься ж ты морю —Страшнее ль я его?

Ах, сердце – тоже море!И бьется, и бурлит,И так же дорогиеЖемчужины таит!

Аполлон Александрович Григорьев

1822–1864

* * *

Нет, за тебя молиться я не мог,Держа венец над головой твоею.Страдал ли я, иль просто изнемог,Тебе теперь сказать я не умею, —Но за тебя молиться я не мог.

И помню я – чела убор венчальныйИзмять венцом мне было жаль: к тебеТак шли цветы… Усталый и печальный,Я позабыл в то время о мольбеИ все берег чела убор венчальный.

За что цветов тогда мне было жаль —Бог ведает: за то ль, что без расцветаИм суждено погибнуть, за тебя ль —Не знаю я… в прошедшем нет ответа…А мне цветов глубоко было жаль…

* * *

Нет, никогда печальной тайны    Перед тобойНе обнажу я, ни случайно,    Ни с мыслью злой…Наш путь иной… Любить и верить —    Судьба твоя;Я не таков, и лицемерить    Не создан я.Оставь меня… Страдал ли много,    Иль знал я райИ верю ль в жизнь, и верю ль в Бога —    Не узнавай.Мы разойдемся… Путь печальный    Передо мной…Прости, – привет тебе прощальный    На путь иной.И обо мне забудь иль помни —    Мне все равно:Забвенье полное давно мне    Обречено.

К Лавинии

Для себя мы не просим покояИ не ждем ничего от судьбы,И к небесному своду мы двоеНе пошлем бесполезной мольбы…Нет! пусть сам он над нами широкоРазливается яркой зарей,Чтобы в грудь нам входили глубокоБытия полнота и покой…Чтобы тополей старых качанье,Обливаемых светом луны,Да лепечущих листьев дрожаньеНавевали нам детские сны…Чтобы ухо средь чуткой дремоты,В хоре вечном зиждительных сил,Примирения слышало нотыИ гармонию хода светил;Чтобы вечного шума значеньеРазумея в таинственном сне,Мы хоть раз испытали забвеньеО прошедшем и будущем дне.Но доколе страданьем и страстьюМы объяты безумно равноИ доколе не верим мы счастью,Нам понятно проклятье одно.И проклятия право святоеСохраняя средь гордой борьбы,Мы у неба не просим покояИ не ждем ничего от судьбы…

K***

Мой друг, в тебе пойму я много,Чего другие не поймут,За что тебя так судит строгоНеугомонный мира суд…Передо мною из-за далиМинувших лет черты твоиВ часы суда, в часы печалиВстают в сиянии любви,И так небрежно, так случайноСпадают локоны с челаНа грудь, трепещущую тайноПредчувствием добра и зла…И в робкой деве влагой томнойМечта жены блестит в очах,И о любви вопрос нескромныйСтыдливо стынет на устах…

* * *

Я ее не люблю, не люблю…Это – сила привычки случайной!Но зачем же с тревогою тайной    На нее я смотрю, ее речи ловлю?

Что мне в них, в простодушных речахТихой девочки с женской улыбкой?Что в задумчиво-робко смотрящих очах    Этой тени воздушной и гибкой?

Отчего же – и сам не пойму —Мне при ней как-то сладко и больно,Отчего трепещу я невольно,    Если руку ее на прощанье пожму?

Отчего на прозрачный румянец ланитЯ порою гляжу с непонятною злостьюИ боюсь за воздушную гостью,    Что, как призрак, она улетит.

И спешу насмотреться, и жадно ловлюМелодически-милые, детские речи;Отчего я боюся и жду с нею встречи?..    Ведь ее не люблю я, клянусь, не люблю.

* * *