Арcений Тарковский - Стихотворения разных лет
Зима в детстве
1
В желтой траве отплясали кузнечики,Мальчику на зиму кутают плечики,Рамы вставляют, летает снежок,Дунула вьюга в почтовый рожок.А за воротами шаркают пильщики,И ножи-ножницы точат точильщики,Сани скрипят, и снуют бубенцы,И по железу стучат кузнецы.
2. Мерещится веялка
А в доме у ТарковскихПолным-полно приезжих,Гремят посудой, спорят,Не разбирают елки,
И сыплются иголкиВ зеркальные скорлупки,Пол серебром посолен,А самый младший болен.
На лбу компресс, на горлеКопресс. Идут со свечкой.Малиной напоили?Малиной напоили.
В углу зажгли лампадку,— И веялку приносят,И ставят на площадку,И крутят рукоятку.
И сыплются обрезки —Жестянки и железки.Вставай, пойдем по краю,Я все тебе прощаю.
То под гору, то в горуПойдем в другую поруПо зимнему простору,Малиновому снегу.
1967
Фонари
Мне запомнится таянье снегаЭтой горькой и ранней весной,Пьяный ветер, хлеставший с разбегаПо лицу ледяною крупой,Беспокойная близость природы,Разорвавшей свой белый покров,И косматые шумные водыПод железом угрюмых мостов.
Что вы значили, что предвещали,Фонари под холодным дождем,И на город какие печалиВы наслали в безумье своем,И какою тревогою раненИ обидой какой уязвленИз-за ваших огней горожанин,И о чем сокрушается он?
А быть может, он вместе со мноюИсполняется той же тоскиИ следит за свинцовой волною,Под мостом обходящей быки?И его, как меня, обманулиВам подвластные тайные сны,Чтобы легче им было в июлеОтказаться от черной весны.
1951
У лесника
В лесу потерял я ружье,Кусты разрывая плечами;Глаза мне ночное зверьеСлепило своими свечами.
Лесник меня прячет в избе,Сижу я за кружкою чая,И кажется мне, что к себеПопал я, по лесу блуждая.
Открыла мне память мояТаинственный мир соответствий:И кружка, и стол, и скамьяТакие же точно, как в детстве.
Такие же двери у насИ стены такие же были.А он продолжает рассказ,Свои стародавние были.
Цигарку свернет и в окноМоими посмотрит глазами.— Пускай их свястят. Все равно.У нас тут балуют ночами.
1960
* * *
Дом без жильцов заснул и снов не видит.Его душа, безгрешна и пуста,В себя глядит закрытыми глазами,Но самое себя не сознаетИ дико вскидывается, когдаИз крана бульба шлепнется на кухне.Водопровод молчит, и телефонМолчит.Ну что же, спи спокойно, дом,Спи, кубатура-сирота! ВернутсяТвои жильцы, и время в чем попалоВ больших кувшинах, в синих ведрах, в банкахИз-под компота — принесут, и окнаОтворят, и продуют сквозняком.Часы стояли? Шли часы? Стояли.Вот мы и дома. Просыпайся, дом!
1967
Сверчок
Если правду сказать,я по крови — домашний сверчок,Заповедную песнюпою над печною золой,И один для меняприготовит крутой кипяток,А другой для меняприготовит шесток золотой.
Путешественник вспомнитмой голос в далеком краю,Даже если меняпроменяет на знойных цикад.Сам не знаю, кто выстругалбедную скрипку мою,Знаю только, что песнямия, как цикада, богат.
Сколько русских согласныхв полночном моем языке,Сколько я поговороксложил в коробок лубяной,Чтобы шарили детив моем лубяном коробке,В старой скрипке запечнойс единственной медной струной.
Ты не слышишь меня,голос мой — как часы за стеной,А прислушайся толькои я поведу за собой,Я весь дом подыму:просыпайтесь, я сторож ночной!И заречье твоеотзовется сигнальной трубой.
1940
Музе
Мало мне воздуха, мало мне хлеба,Льды, как сорочку, сорвать бы мне с плеч,В горло вобрать бы лучистое небо,Между двумя океанами лечь,
Под ноги лечь у тебя на дорогеЗвездной песчинкою в звездный песок,Чтоб над тобою крылатые богиПерелетали с цветка на цветок.
Ты бы могла появиться и раньшеИ приоткрыть мне твою высоту,Раньше могли бы твои великаншиКнигу твою развернуть на лету,
Раньше могла бы ты новое имяМне подобрать на твоем языке,Вспыхнуть бы мне под стопами твоимиИ навсегда затеряться в песке.
Надпись на книге
…Как волна на волну набегает,
Гонит волну пред собой, нагоняема сзади волною,
Так же бегут и часы…
Овидий. «Метаморфозы», XV (перевод С.Шервинского).
Ты ангел и дитя, ты первая страница,Ты катишь колесо прибоя пред собой —Волну вослед волне, и гонишь, как прибой,За часом новый час — часы, как часовщица.
И все, что бодрствует, и все, что спит и снится,Слетается на пир зелено-голубой.А я клянусь тебе, что княжил над судьбой,И хоть поэтому ты не могла не сбыться.
Я под твоей рукой, а под рукой моейЗемля семи цветов и синь семи морей,И суток лишний час, и лучший месяц года,
И лучшая пора бессонниц и забот —Спугнет тебя иль нет в час твоего приходаКасатки головокружительный полет.
* * *
И это снилось мне, и это снится мне,И это мне еще когда-нибудь приснится,И повторится все, и все довоплотится,И вам приснится все, что видел я во сне.
Там, в стороне от нас, от мира в сторонеВолна идет вослед волне о берег биться,А на волне звезда, и человек, и птица,И явь, и сны, и смерть — волна вослед волне.
Не надо мне числа: я был, и есмь, и буду,Жизнь — чудо из чудес, и на колени чудуОдин, как сирота, я сам себя кладу,Один, среди зеркал — в ограде отраженийМорей и городов, лучащихся в чаду.И мать в слезах берет ребенка на колени.
1974
VI
Слепой
1
Зрачок слепца мутней воды стоячей,Он пылью и листвой запорошен,На роговице, грубой и незрячей,Вращающийся диск отображен.Кончался день, багровый и горячий,И солнце покидало небосклон.По городу, на каждом перекрестке,На всех углах шушукались подростки.
2
Шумел бульвар, и толкотня росла,Как в час прибоя волны океана,Но в этом шуме музыка была —Далекий перелет аэроплана.Тогда часы, лишенные стекла,Слепец, очнувшись, вынул из кармана,Вздохнул, ощупал стрелки, прямо в гулНаправил палку и вперед шагнул.
3
Любой пригорок для слепца примета.Он шел сквозь шу-шу-шу и бу-бу-буИ чувствовал прикосновенья света,Как музыканты чувствуют судьбу, —Случайный облик, тремоло предметаСреди морщинок на покатом лбу.К его подошвам листья прилипали,И все ему дорогу уступали.
4
Ты помнишь руки терпеливых швей?Их пальцы быстрые и целлулоидНогтей? Ужель подобия клещейМерцающая кожа не прикроет?В тугих тисках для небольших вещейИголка надломившаяся ноет,Играют ногти, движутся тиски,Мелькают равномерные стежки.
5
Коробка повернется костяная,Запястье хрустнет… Но не таковаРука слепца, она совсем живая,Смотри, она колеблется едва,Как водоросль, вполсвета ощущаяВолокна волн мельчайших. Так жива,Что через палку свет передается.Слепец шагал прямей канатоходца.
6
А был бы зрячим — чудаком сочлиЗа белую крахмальную рубашку,За трость в руке и лацканы в пыли,За высоко надетую фуражку,За то, что, глядя на небо, с землиНе поднял он рублевую бумажку, —Пусть он на ощупь одевался, пустьЗавязывал свой галстук наизусть.
7
Не путаясь в громоздкой партитуре,Он расчленял на множество ключейЗыбучий свист автомобильных фурийИ шарканье актеров без речей.Он шел как пальцы по клавиатуре,И мог бы, не толкая скрипачей,Коснуться пышной шушеры балета —Крахмальных фей и серпантина света.
8
Так не пугай ребенка темнотой:На свете нет опасней наказанья.Он в темноте заплачет, как слепой,И подберет подарок осязанья —Уменье глаз надавливать рукойДо ощущенья полного сиянья.Слепцы всегда боялись глухоты,Как в детстве мы боимся темноты.
9
Он миновал гвоздикой населенныйЦветочный домик посреди СтрастнойИ на вертушке в будке телефоннойНащупал буквы азбуки стальной.Слепец стоял за дверью застекленной.Молчала площадь за его спиной,А в ухо пела нежная мембранаНемного глухо и немного странно.
10
Весь голос был почти что на виду,Почти что рядом — на краю вселенной.— Да, это я, — сказал слепец. — Иду. —Дверь отворил, и гул многоколенныйНа голоса — на тубу, на дуду,На сотни флейт — распался постепенно.Слепой лицом почувствовал: самоВ руках прохожих тает эскимо.
11
Он тронул ребра душного трамвая,Вошел и дверь задвинул за собой,И сразу, остановки называя,Трамвай скользнул по гладкой мостовой.С передней встали, место уступая.Обиженный обычной добротой,Слепец, садясь, едва сказал «спасибо»,Окаменел и рот открыл, как рыба.
12
Аквариум с кисельною водой,Жилище рыб и спящего тритона,Качающийся ящик тепловой,Колокола и стены таксофона,И желтый свет за дверью слюдяной —Грохочущий аквариум вагона.И в этой тесноте и суетеБыл каждый звук понятен слепоте.
Чудо со щеглом
