Анна Ахматова - Стихов моих белая стая

1921

Страх, во тьме перебирая вещи,Лунный луч наводит на топор.За стеною слышен стук зловещий —Что там, крысы, призрак или вор?

В душной кухне плещется водою,Половицам шатким счет ведет,С глянцевитой черной бородоюЗа окном чердачным промелькнет —

И притихнет. Как он зол и ловок,Спички спрятал и свечу задул.Лучше бы поблескиванье дулВ грудь мою направленных винтовок,

Лучше бы на площади зеленойНа помост некрашеный прилечьИ под клики радости и стоныКрасной кровью до конца истечь.

Прижимаю к сердцу крестик гладкий:Боже, мир душе моей верни!Запах тленья обморочно сладкийВеет от прохладной простыни.

1921

О, жизнь без завтрашнего дня!Ловлю измену в каждом слове,И убывающей любовиЗвезда восходит для меня.

Так незаметно отлетать,Почти не узнавать при встрече.Но снова ночь. И снова плечиВ истоме влажной целовать.

Тебе я милой не была,Ты мне постыл. А пытка длилась,И, как преступница, томиласьЛюбовь, исполненная зла.

То словно брат. Молчишь, сердит.Но если встретимся глазами, —Тебе клянусь я небесами,В огне расплавится гранит.

1921

Кое-как удалось разлучитьсяИ постылый огонь потушить.Враг мой вечный, пора научитьсяВам кого-нибудь вправду любить.

Я-то вольная. Все мне забава, —Ночью Муза слетит утешать,А наутро притащится славаПогремушкой над ухом трещать.

Обо мне и молиться не стоитИ, уйдя, оглянуться назад.Черный ветер меня успокоит,Веселит золотой листопад.

Как подарок, приму я разлукуИ забвение, как благодать.Но, скажи мне, на крестную мукуТы другую посмеешь послать?

1921

А, ты думал – я тоже такая,Что можно забыть меня,И что брошусь, моля и рыдая,Под копыта гнедого коня.

Или стану просить у знахарокВ наговорной воде корешокИ пришлю тебе страшный подарок —Мой заветный душистый платок.

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядомОкаянной души не коснусь.Но клянусь тебе ангельским садом,Чудотворной иконой клянусьИ ночей наших пламенным чадом —Я к тебе никогда не вернусь.

1921

Пусть голоса органа снова грянут,Как первая весенняя гроза:Из-за плеча твоей невесты глянутМои полузакрытые глаза.

Семь дней любви, семь грозных лет разлуки,Война, мятеж, опустошенный дом,В крови невинной маленькие руки,Седая прядь над розовым виском.

Прощай, прощай, будь счастлив, другпрекрасный,Верну тебе твой сладостный обет,Но берегись твоей подруге страстнойПоведать мой неповторимый бред, —

Затем, что он пронижет жгучим ядомВаш благостный, ваш радостный союз;А я иду владеть чудесным садом,Где шелест трав и восклицанья муз.

1921

Чугунная ограда,Сосновая кровать.Как сладко, что не надоМне больше ревновать.

Постель мне стелют этуС рыданьем и мольбой;Теперь гуляй по светуГде хочешь. Бог с тобой.

Теперь твой слух не ранитНеистовая речь,Теперь никто не станетСвечу до утра жечь.

Добились мы покоюИ непорочных дней...Ты плачешь – я не стоюОдной слезы твоей.

1921

А Смоленская нынче именинница.Синий ладан над травою стелется,И струится пенье панихидное,Не печальное нынче, а светлое.И приводят румяные вдовушкиНа кладбище мальчиков и девочекПоглядеть на могилы отцовские,А кладбище – роща соловьиная,От сиянья солнечного замерло.Принесли мы Смоленской Заступнице,Принесли Пресвятой БогородицеНа руках во гробе серебряномНаше солнце, в муке погасшее, —Александра, лебедя чистого.

1921

О.А.Г.С.

Пророчишь, горькая, и руки уронила,Прилипла прядь волос к бескровному челу,И улыбаешься – о, не одну пчелуРумяная улыбка соблазнилаИ бабочку смутила не одну.

Как лунные глаза светлы, и напряженноДалеко видящий остановился взор.То мертвому ли сладостный укор,Или живым прощаешь благосклонноТвое изнеможенье и позор?

1921

Я гибель накликала милым,И гибли один за другим.О, горе мне! Эти могилыПредсказаны словом моим.Как вороны кружатся, чуяГорячую свежую кровь,Так дикие песни, ликуя,Моя насылала любовь.

С тобою мне сладко и знойно,Ты близок, как сердце в груди.Дай руки мне, слушай спокойно,Тебя заклинаю: уйди.И пусть не узнаю я, где ты.О Муза, его не зови,Да будет живым, не воспетымМоей не узнавший любви.

1921

Долгим взглядом твоим истомленная,И сама научилась томить.Из ребра твоего сотворенная,Как могу я тебя не любить?

Быть твоею сестрою отрадноюМне завещано древней судьбой,А я стала лукавой и жадноюИ сладчайшей твоею рабой.

Но когда замираю, смиренная,На груди твоей снега белей,Как ликует твое умудренноеСердце – солнце отчизны моей!

1921

Голос памяти

Мир – лишь луч от лика друга,

Все иное – тень его.

Широко распахнуты ворота,Липы нищенски обнажены,И темна сухая позолотаНерушимой вогнутой стены.

Гулом полны алтари и склепы,И за Днепр широкий звон летит.Так тяжелый колокол МазепыНад Софийской площадью гудит.

Все грозней бушует, непреклонный,Словно здесь еретиков казнят,А в лесах заречных, примиренный,Веселит пушистых лисенят.

1921

Почернел, искривился бревенчатый мост,И стоят лопухи в человеческий рост,И крапивы дремучей поют леса,Что по ним не пройдет, не блеснет коса.Вечерами над озером слышен вздох,И по стенам расползся корявый мох.

Я встречала тамДвадцать первый год,Сладок был устамЧерный, душный мед.

Сучья рвали мнеПлатья белый шелк,На кривой соснеСоловей не молк,

На условный крикВыйдет из норы,Словно леший дик,А нежней сестры.

По полю бегом,Через речку вплавь,Да зато потомНе скажу: оставь.

Тот август, как желтое пламя,Пробившееся сквозь дым,Тот август поднялся над нами,Как огненный серафим.

И в город печали и гневаИз тихой Корельской землиМы двое – воин и дева —Студеным утром вошли.

Что сталось с нашей столицей,Кто солнце на землю низвел?Казался летящей птицейНа штандарте черный орел.

На дикий лагерь похожимСтал город пышных смотров,Слепило глаза прохожимСверканье пик и штыков.

И серые пушки гремелиНа Троицком гулком мосту,А липы еще зеленелиВ таинственном Летнем Саду.

И брат мне сказал: «НасталиДля меня великие дни.Теперь ты наши печалиИ радость одна храни».

Как будто ключи оставилХозяйке усадьбы своей,А ветер восточный славилКовыли приволжских степей.

Встреча

Зажженных рано фонарейШары висячие скрежещут,Все праздничнее, все светлейСнежинки, пролетая, блещут.

И, ускоряя ровный бег,Как бы в предчувствии погони,Сквозь мягко падающий снегПод синей сеткой мчатся кони.

И раззолоченный гайдукСтоит недвижно за санями,И странно ты глядишь вокругПустыми светлыми глазами.

1919

Не бывать тебе в живых,Со снегу не встать.Двадцать восемь штыковых,Огнестрельных пять.

Горькую обновушкуДругу шила я.Любит, любит кровушкуРусская земля.

Колыбельная

Далеко в лесу огромном,Возле синих рек,Жил с детьми в избушке темнойБедный дровосек.

Младший сын был ростом с пальчик, —Как тебя унять,Спи, мой тихий, спи, мой мальчик,Я дурная мать.

Долетают редко вестиК нашему крыльцу,Подарили белый крестикТвоему отцу.

Было горе, будет горе,Горю нет конца,Да хранит святой ЕгорийТвоего отца.

Пока не свалюсь под заборомИ ветер меня не добьет,Мечта о спасении скоромМеня, как проклятие, жжет.

Упрямая, жду, что случится,Как в песне случится со мной,Уверенно в дверь постучитсяИ, прежний, веселый, дневной,

Войдет он и скажет: «Довольно,Ты видишь, я тоже простил»,Не будет ни страшно, ни больно.Ни роз, ни архангельских сил.

Затем и в беспамятстве смутыЯ сердце мое берегу,Что смерти без этой минутыПредставить себе не могу.

1921