Лицом к победе - Коллектив авторов
Уходят врозь пути кривые,
Мы говорим «прощай» стране;
В компасы смотрят рулевые,
И ты горюешь обо мне.
…И если пенные объятья
Нас захлестнут в урочный час
И ты в конверте за печатью
Получишь весточку о нас,—
Не плачь, мы жили жизнью смелой,
Умели храбро умирать,—
Ты на штабной бумаге белой
Об этом можешь прочитать.
Переживи внезапный холод,
Полгода замуж не спеши,
А я останусь вечно молод
Там, в тайниках твоей души.
А если сын родится вскоре,
Ему одна стезя и цель,
Ему одна дорога — море,
Моя могила и купель.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ПОХОДА
Когда мы подвели итог тоннажу
Потопленных за месяц кораблей,
Когда, пройдя три линии барражей.
Гектары минно-боновых полей.
Мы всплыли вверх — нам показалось
странно
Так близко снова видеть светлый
мир,
Костер зари над берегом туманным.
Идущий в гавань портовой буксир.
Небритые, пропахшие соляром,
В тельняшках, что за раз
не отстирать,
Мы твердо знали, что врагам
задаром
Не удалось в морях у нас гулять.
А лодка шла, последний створ
минуя.
Поход окончен, и фарватер чист.
И в этот миг гармонику губную
Поднес к сухим губам своим
радист.
И пели звонко голоса металла
О том, чем каждый счастлив был
и горд:
Мелодию «Интернационала»
Играл радист. Так мы входили
в порт.
ВАСИЛИЙ ЛЕБЕДЕВ-КУМАЧ
СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой.
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна,—
Идет война народная,
Священная война!
Дадим отпор душителям
Всех пламенных идей,
Насильникам, грабителям,
Мучителям людей.
Не смеют крылья черные
Над Родиной летать,
Поля ее просторные
Не смеет враг топтать!
Гнилой фашистской нечисти
Загоним пулю в лоб,
Отребью человечества
Сколотим крепкий гроб.
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна,—
Идет война народная,
Священная война!
ЮРИЙ ЛЕВИТАНСКИЙ
ЗЕМЛЯ
Я с землею был связан немало лет.
Я лежал на ней. Шла война.
Но не землю я видел в те годы,
нет.
Почва была видна.
В ней под осень мой увязал сапог
с каждым новым дождем сильней.
Изо всех тех качеств, что дал
мне бог,
притяженье лишь было в ней.
Она вся измерялась длиной броска,
мерам нынешним вопреки.
До второй избы. До того леска.
До мельницы. До реки.
Я под утро в узкий окопчик лез,
и у самых моих бровей
стояла трава, как дремучий лес,
и, как мамонт, брел муравей…
А весною цветами она цвела.
А зимою была бела.
Вот какая земля у меня была.
Маленькая была.
А потом эшелон меня вез домой.
Все вокруг обретало связь.
Изменялся мир изначальный мой,
протяженнее становясь.
Плыли страны. Вился жилой дымок.
Был в дороге я много дней.
Я еще деталей видеть не мог,
но казалась земля крупней.
Я тогда и понял, как земля велика,
величественно велика.
И только когда на земле война —
маленькая она.
МАРК ЛИСЯНСКИЙ
МОЯ МОСКВА
Я по свету немало хаживал,
Жил в землянках, в окопах, в тайге,
Похоронен был дважды заживо,
Знал разлуку, любил в тоске.
Но Москвою привык я гордиться
И везде повторяю слова:
Дорогая мой столица,
Золотая моя Москва!
У горячих станков и орудий,
В нескончаемой лютой борьбе
О тебе беспокоятся люди,
Пишут письма друзьям о тебе.
И врагу никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
БОРИС ЛИХАРЕВ
Прислушайся
