Уильям Йейтс - Пьесы (сборник)

МАРТИН. Послушайте, я всё объясню. Я не туда повел вас. Лишь теперь видение было явлено мне до конца. Пока я лежал тут, мне все стало понятно. Мы обезумели, когда пошли жечь и громить. Что мне делать с чужой армией? Мое дело проникнуть в неведомое сердце времени. Мое дело не реформировать, а открывать.

ДЖОННИ. Если ты хочешь оставить нас теперь, то чем ты лучше предателя, взявшегося за гуж и на полпути объявившего, что он не дюж. Пойди и посмотри в глаза двум сотням мужчин, которых ты вчера повел против власти закона, и расскажи им, почему ты собираешься их бросить.

МАРТИН. Я ошибался, когда пошел против Церкви и закона. Битва, которая нам предстоит, будет в наших головах. Сейчас решительный момент, наверное, такой бывает раз в жизни, и лишь сейчас мы понимаем, что самое главное. В такие моменты выигрываются или проигрываются сражения, потому что в такие мгновения мы принадлежим воинству небесному.

ПОДИН. Неужели ты предаешь нас, как голый висельник, несмотря на все свои обещания и дармовую выпивку? Если ты привел нас сюда, чтобы обмануть нас или изменить нам, считай, что это последний день в твоей жизни!

ДЖОННИ. Проклинаю тебя от всего сердца! Будет только справедливо отправить тебя в ад к изменникам и предателям. Когда я убью тебя, то буду радоваться, идя на виселицу, как если бы я шел домой!

МАРТИН. Отец Джон, отец Джон, вы хоть слышите? И не видите? Неужели вы ослепли? Неужели оглохли?

ОТЕЦ ДЖОН. Что? Что?

МАРТИН. Вон там топчет гору тысяча белых единорогов, тысяча всадников с обнаженными мечами – слышите, как звенят мечи? О, этот звон мечей, звон скрещенных мечей!

Он медленно покидает сцену. Джонни поднимает камень и бросает ему в спину.

ОТЕЦ ДЖОН. (хватает его за руку). Остановись! Не видишь, он уже не здесь?

БИДДИ. Не трогай его, Джонни Бокач. Если он повредился в уме, это дело обычное. У тех, которых силком выводят из транса, с головой всегда не в порядке.

ПОДИН. Если он сошел с ума, то ему самому ни за что не придется расплачиваться.

БИДДИ. Он уже поплатился мозгами. Некоторые в этом состоянии поднимаются высоко и обретают неземную власть. Наверно, он пошел в какое-нибудь тайное место, чтобы получить знание о том, как лечить наш мир, или о том, где в давние времена был спрятан Плуг, Золотой Плуг.

ПОДИН. Похоже, речи у него теперь стали медовые. И глядел он так, как будто ему привиделись великие чудеса. А не пошел ли он к ирландским героям давних времен, чтобы звать их на помощь?

ОТЕЦ ДЖОН. Господь позаботится о нем и охранит его от злых духов и всех заблуждений.

ДЖОННИ. Отец, у нас тут есть свечи. Мы собирались поставить их возле него. Может быть, они прогонят зло отсюда?

ПОДИН. Зажигай свечи, а он помолится о нем, как сделал бы это в своей чистенькой церкви.

Зажигают свечи. Входит Томас.

ТОМАС. Где он? Мне надо предупредить его. Всем уже известно о ночном нападении. Его ищут солдаты и полицейские… двое уже близко… другие всюду… им стало известно, что он на этой горе… где он?

ОТЕЦ ДЖОН. Он ушел.

ТОМАС. Так бегите за ним! Скажите, чтобы он спрятался. Такое нападение, какое он учинил, карается виселицей. Скажите ему, чтобы он спрятался, а когда все стихнет, пришел ко мне… Что бы он ни натворил, я не брошу сына моего брата в беде. Как-нибудь устрою его на корабль, и пусть он плывет во Францию.

ОТЕЦ ДЖОН. Так будет лучше всего. Отправьте его в монастырь, пусть им займутся мудрые епископы. Им по силам распутать этот узел. А я не могу. Мне неведома истина.

ТОМАС. Вот и полицейские. Он увидит их и спрячется. Ничего не говорите. Слава Богу, что его тут нет.

Входят Полицейские.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Где тот парень, которого мы ищем? Люди видели, как он шел сюда вместе с вами. Вы должны отдать его в руки правосудия.

ДЖОННИ. Мы не предадим его. Уходите отсюда, не то пожалеете.

ПОДИН. Мы не боимся ни вас, ни вам подобных.

БИДДИ. Сбросим их с горы!

НЭННИ. Отдадим их воронью!

ВСЕ. Долой правосудие!

ОТЕЦ ДЖОН. Замолчите! Он возвращается. (Обращается к полицейским.) Стойте, стойте – не трогайте его. Он же не убегает, наоборот, сам идет к вам.

ПОДИН. Как же он весь светится! Я неправ, его нельзя называть предателем. Он не из нашего мира. Его место не с нами.

МАРТИН (стоит рядом с горой, на которой зажжены свечи). Et calix meus inebrians quam praeclarus est!

ОТЕЦ ДЖОН. Я должен знать, что он говорит, ведь это не его слова.

МАРТИН. Отец Джон, рай не там, куда мы привыкли его помещать. Там нет покоя, нет музыки, нет пения, но есть битва. Я видел его, я был там. Влюбленный там любит, но с еще большей страстью, всадник скачет на коне, но конь летит, как ветер, и прыгает со скалы на скалу, и везде дерутся, дерутся. В нескончаемой битве радость небес. Я думал, что битва здесь и радость тоже здесь, на земле, и все, что нужно сделать, – это вернуть прежний вольный мир наших сказаний, но нет, это не здесь; нам не дана такая радость и такая битва, пока мы не избавимся от наших чувств, от всего, что можно увидеть и потрогать, вот, как я гашу свечу. (Гасит свечу) Нашего мира не должно быть, как нет этой свечи. (Гасит другую свечу) Мы должны погасить звезды, и солнце, и луну (гасит остальные свечи), пока мы вновь не превратим все в пустоту. Прежде у меня было неправильное видение, но теперь я все понял. Где нет ничего, где нет ничего – там Бог!

ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Он пойдет с нами!

ДЖОННИ. Мы не отдадим его правосудию!

ПОДИН. Беги! Не бойся погони.

Они дерутся с полицейскими; женщины помогают им; все, не прекращая драки, покидают сцену. Потом слышится выстрел. Мартин шатается и падает. С криками вбегают бродяги.

ДЖОННИ. Мы с ними расправились, больше они не придут за тобой.

ПОДИН. Он лежит на земле!

ОТЕЦ ДЖОН. Ему выстрелили в грудь. Ах, кто же посмел погубить душу, которая в волнении стояла на пороге святости?

ДЖОННИ. Это я выстрелил из ружья, которое было в руках полицейского.

МАРТИН (смотрит на окровавленную руку). Кровь! Я упал на камни. Трудным будет восхождение. Долгим будет восхождение в виноградник Эдема. Помогите. Мне пора. Гора Абьегнос очень высокая… но виноградники… виноградники!

Он опять падает и умирает. Мужчины обнажают головы.

ПОДИН (обращаясь к Бидди). Это ты напророчила ему лучший день в его жизни.

ДЖОННИ. Был он сумасшедшим или не был, а я не оставлю его тело стражам порядка, чтобы они зарыли его, как собаку, или бросили непогребенным, или повесили на дереве. Поднимем его на мешках и отнесем в каменоломню. Там мы похороним его с почестями, когда прискачут туда парни на конях с красными веревками в руках.

Нэнни накрывает Мартина бархатным плащом. Они поднимают его и уносят с пением:

Надежда наша умерла, и на душе темно,Наш вождь оставил нас, и что мы без него?

ОТЕЦ ДЖОН. Он ушел, и теперь мы не узнаем, откуда ему было видение. Я уж точно не узнаю, но вот мудрые епископы…

ТОМАС (берет в руки флаг). Всю жизнь я воспитывал парня, а он пошел своей дорогой, непонятной дорогой. Не понимаю я этот мир, каким бы ни сотворил его Господь.

ЭНДРЮ. Беда всегда приходит к тем, кто слишком глуп или слишком умен. Держите про себя, что знаете, и втайне делайте, что хотите. Если вы это запомните, то во всем мире будет тишь да благодать.

Актриса-Королева

1922

Десима.

Септимус.

Нона.

Королева.

Премьер-министр.

Епископ.

Режиссер.

Буфетчик.

Старый попрошайка.

Старики, Старухи, Горожане,

Крестьяне, Актеры и т. д.

Сцена I: Перекресток трех улиц

Сцена II: Тронная зала

Сцена I

Трехсторонний перекресток. Открытое пространство. Одна из улиц просматривается довольно далеко, она поворачивает, и видна голая стена, освещенная фонарем. На фоне этой стены видны головы и плечи двух Стариков. Они высовываются из верхних окон домов, стоящих напротив друг друга по обе стороны улицы. На них шаржированные маски. Немного ближе к одной из сторон сцены большой камень, с которого садятся на коня. На дверях дверные молотки.

ПЕРВЫЙ СТАРИК. Видишь королевский замок? У тебя глаза получше.

ВТОРОЙ СТАРИК. Только то, что над крышами домов, ведь он стоит на горе.

ПЕРВЫЙ СТАРИК. Уже светает? Башню видишь?

ВТОРОЙ СТАРИК. Башню-то вижу, а вот наши узкие улицы еще долго будут темными. (Пауза.) А ты слышишь что-нибудь? У тебя-то слух получше.

ПЕРВЫЙ СТАРИК. Нет. Все тихо.

ВТОРОЙ СТАРИК. Человек пятьдесят прошло час назад, целая толпа, и шли они торопко.

ПЕРВЫЙ СТАРИК. Ночью было тихо, ни шепотка, ни вздоха.

ВТОРОЙ СТАРИК. И видно никого не было, кроме старого пса буфетчика, который только что вылез из мастерской бочара Малачи.

ПЕРВЫЙ СТАРИК. Тихо. Я слышу шаги людей. Их много. Наверно, идут сюда. (Пауза.) Нет, пошли другой дорогой. Миновало.