Роберт Рождественский - Лучшие стихи и песни
Кончается время
Мгновения
Не думай о секундах свысока.Наступит время — сам поймешь, наверное:свистят они,как пули у виска, —мгновения,мгновения,мгновения…Мгновения спрессованы в года.Мгновения спрессованы в столетия.И я не понимаю иногда:где — первое мгновенье,где — последнее.У каждого мгновенья — свой резон.Свои колокола.Своя отметина.Мгновенья раздаюткому — позор,кому — бесславье,а кому — бессмертие!Из крохотных мгновений соткан дождь.Течет с небес вода обыкновенная…И ты порой почти полжизни ждешь,когда оно придет —твое мгновение.Придет оно —большое, как глоток,глоток воды во время зноя летнего…А в общем,надо просто помнить долг.От первого мгновеньядо последнего.
Баллада о молчании
Был ноябрьпо-январски угрюм и зловещ.Над горами метель завывала.Егерейиз дивизии «Эдельвейс»нашисдвинули с перевала…Командирпоредевшую роту собрали сказал тяжело и спокойно:«Час назадменя вызвал к себе генерал.Вот, товарищи,дело какое:Там — фашисты.Позиция немцев ясна.Укрепились надежно и мощно.С трех сторон — пулеметы,с четвертой — стена.Влезть на стенупочти невозможно…Остается надеждана это «почти».Мы должны —понимаете, братцы? —нынче ночьюна чертову горувползти.На зубах —но до верха добраться!..»А солдаты глядели на дальний карниз,и один —словно так, между прочим, —вдруг спросил:— Командир,может, вы — альпинист?.. —Тот плечами пожал:— Да не очень…Я родился и вырос в Рязани,а тамгоры встанут,наверно, не скоро…В детствелазал я лишь по соседским садам.Вот и вся «альпинистская школа»…А еще(он сказал, как поставил печать!)там у них —патрули!Это значит:если кто-то сорвется,он должен молчать.До конца.И никак не иначе……Как восходящие капли дождя,как молчаливый вызов,лезли,наитием находятрещинку,выемку,выступ.Лезли,почти сроднясь со стеной, —каменьсветлел под пальцами.Парподнимался над каждой спинойи становилсяпанцирем.Молчатянули наверх своикаски,гранаты,судьбы.Только дыхание слышалосьистонсквозь сжатые зубы…Дышат друзья.Терпят друзья.В горуползет молчание.Охнуть — нельзя.Крикнуть — нельзя.Даже —слова прощания.Даже —когда в озноб темноты,в черную прорвуночи,все понимая,рушишься ты,напрочьсрываяногти!Душу твою ослепит на мигжалость,что прожил мало…Крик твой истошный,неслышный крикмама услышит.Мама……Лезлите,кому повезло.Мышцы в комок сводило, —лезли!(Такогобыть не могло!!Быть не могло.Но — было…)Лезли,забыв навсегда слова,глаза напрягаядо рези…Сколько прошло?Час или два?Жизнь или две?Лезли!!Будто на самуюкрышу войны…И вот,почти как виденье,из пропастина краю стенымолчавырослитени.И так же молча —сквозь круговертьи колыханье мрака —шагнули!Былабезмолвной, как смерть,страшная их атака!..Через минутурастаял чади грохоткороткого боя…Давайте и мыиногдамолчать,об их молчаниипомня.
Баллада о зенитчицах
Как разглядеть за днями след нечеткий?Хочу приблизить к сердцу этот след…На батареебыли сплошь девчонки.А старшей быловосемнадцать лет.Лихая челка над прищуром хитрым,бравурное презрение к войне…В то утро танки вышли прямо к Химкам.Те самые.С крестами на броне…И старшая,действительно старея,как от кошмара заслонясь рукой,скомандовала тонко:— Батарея-а-а!(Ой, мамочка!..Ой, ро́дная!..)Огонь! —И —залп!..И тут они заголосили,девчоночки,запричитали всласть.Как будто бы вся бабья боль Россиив девчонках этих вдруг отозвалась!Кружилось небо —снежное, рябое.Был ветер обжигающе горяч.Былинный плачвисел над полем боя,он был слышней разрывов — этот плач!Ему —протяжному —земля внимала,остановясь на смертном рубеже.— Ой, мамочка!..— Ой, страшно мне!..— Ой, мама!.. —И снова:— Батарея-а-а!..…И ужепред ними,посреди земного шара,левее безымянного буграгорели неправдоподобно жаркочетыре черных танковых костра!Раскатывалось эхо над полями,боймедленною кровью истекал…Зенитчицы кричали и стреляли,размазывая слезы по щекам.и падали.И поднимались снова.Впервые защищая наявуи честь свою(в буквальном смысле слова!).И Родину.И маму.И Москву.Весенние пружинящие ветки.Торжественность венчального стола.Неслышанное:«Ты моя — навеки!..»Несказанное:«Я тебя ждала…»И губы мужа. И его ладони.Смешное бормотание во сне.И то, чтоб закричать в родильном доме:— Ой, мамочка!Ой, мама, страшно мне! —И ласточку.И дождик над Арбатом.И ощущенье полной тишины…Пришло к ним это после.В сорок пятом.Конечно, к тем, кто сам пришел с войны.
Баллада о спасенном знамени
Утромярким, как лубок.Страшным.Долгим.Ратным.Был разбитстрелковый полк.Наш.В боюнеравном.Сколько полегло парнейв том бою —не знаю.Засыхало —без корней —полковое знамя.Облакапечально шлинад затихшей битвой.И тогдас родной земливсталсолдатубитый.Помолчал.Погоревал.И —назло ожогам —грудь своюзабинтовалонбагровым шелком.И подался на воток,отчим домомбредя.По землебольшой, как вздох.Медленной,как время.Ползпустым березняком.Шеллесным овражком.Он себясчиталполкомв окруженьевражьем!Из него онвыходилгрозно и устало.Сам себеи командир,и начальник штаба.Ждал ончаса своего,мстилврагукроваво.Спал он в поле,и егознамясогревало…Шли дожди.Кружилась мгла.Задыхаласьбуря.Парняпуляне брала —сплющиваласьпуля!Ну, а ежелибралав бешенстве напрасном —незаметнойкровь была,краснаяна красном…Шел он долго,нелегко.Шелпо пояс в росах,опираясь на древко,как на вещийпосох.
Байкальская баллада
Их напрасно весь день искали.Вдалекеот привычных дорогкатерок посадило на камни.Уходил на днокатерок.Экипаж катерочка —четверо,да еще пассажирка одна…Видно, так судьбою начертано,что водачересчур холодна.Знали все(зачем утешатьсяи надеяться на чудеса?) —в этом климате можно держатьсяна поверхностиполчаса,а потом…Да ну его к черту!Все равно не спасется никто…Капитанвзглянул на девчонку:— Парни,ей-то этоза что?!Мыпожили не так уж мало,а онавсего ничего…Но ведь есть на катеремачта!Это ж —лодка на одного!..И не надо, сестренка, плакать…Мы немножкообманем смерть…А она:— Не умею плавать… —Он:— Тебе и не надо уметь!..Мы привяжем тебя,спеленаем —не утонешь во веки веков…Только ты постарайся, родная,доплыви за нас,мужиков.Может, холод взять не успеет…В общем,кончим этот базар!Передашь наши письма на берег.Приготовься.Я все сказал……Первый написал коротко:«Извини за почерк —холодно.Извини за кляксы —мокро.Так и потонутьможно.Если не придет к намспасенье,выйди замуж.Твой Сеня…»А второйна лоб сдвинул шапку.Передал письмо.Ножкой шаркнул.А в письме:«Натаха!Рыдать погоди!Слезынеполезны для красавицы…Мы еще поплаваем!Все впереди!Все впереди,кроме задницы…»Третийк рубке вздыбленнойплечом привалился,шевелил губами —широк да невезуч.То ли — матерился,то ли — молился,то ли — что-то важноеучил наизусть.«Бывшая жена моя,кончай свою дележку —простыни-подушки,чашки-сапоги…Сбереги Алешку!Алешку.Алешку.Сбереги мнесына.Алешкусбереги…Знаю, что меня тылюбилапонарошку.Но теперь —хоть мертвому! —перечить не моги:сбереги Алешку.Алешку.Алешку.Я тебя прощаю.Алешку сбереги!..»А четвертыйбуркнул нехотя:— Некому писать!..Да и — некогда……Письма спрятаны в целлофане.(Лица мокрые,будто в крови.)Помолчали.Поцеловали.И сказали глухо:— Живи… —Подступившие слезы вытерши,привязали,сказали:— Выдержи… —оттолкнули,сказали:— Выплыви… —И смотрели вслед,пока видели…И плыла она по Байкалу.И кричала,сходя с ума!То ль —от гибели убегала,то ли —к гибелишла сама.Паутинка ее дыханьяобрывалась у самогорта.И накатывалась,громыхая,фиолетовая темнота!И давиличужие письма.И волна как ожог была…Почтальонша,самоубийца —все плыла она,все плыла.Все качаласьпод ветромотчаянным,ослепительным,низовым…И была онаЧрезвычайнымПолномочным Посломк живым!Долгим эхом,посмертным жестом,вдовьим стономна много дней……А потомвертолетный профектор,чуть качаясь,повиснад ней.
Баллада о красках
