Михаил Лермонтов - Том 2. Стихотворения 1832-1841
Завещание («Наедине с тобою, брат…»)*
Наедине с тобою, брат,Хотел бы я побыть:На свете мало, говорят,Мне остается жить!Поедешь скоро ты домой:Смотри ж… Да что? моей судьбой,Сказать по правде, оченьНикто не озабочен.
А если спросит кто-нибудь…Ну, кто бы ни спросил,Скажи им, что навылет в грудьЯ пулей ранен был;Что умер честно за царя,Что плохи наши лекаря,И что родному краюПоклон я посылаю.
Отца и мать мою едва льЗастанешь ты в живых…Признаться, право, было б жальМне опечалить их;Но если кто из них и жив,Скажи, что я писать ленив,Что полк в поход послали,И чтоб меня не ждали.
Соседка есть у них одна…Как вспомнишь, как давноРасстались!.. Обо мне онаНе спросит… всё равно,Ты расскажи всю правду ей,Пустого сердца не жалей;Пускай она поплачет…Ей ничего не значит!
1841
Оправдание*
Когда одни воспоминаньяО заблуждениях страстей,На место славного названья,Твой друг оставит меж людей, —
И будет спать в земле безгласноТо сердце, где кипела кровь,Где так безумно, так напрасноС враждой боролася любовь, —
Когда пред общим приговоромТы смолкнешь, голову склоня,И будет для тебя позоромЛюбовь безгрешная твоя, —
Того, кто страстью и порокомЗатмил твои младые дни,Молю: язвительным упрекомТы в оный час не помяни.
Но пред судом толпы лукавойСкажи, что судит нас иной,И что прощать святое правоСтраданьем куплено тобой.
Родина*
Люблю отчизну я, но странною любовью! Не победит ее рассудок мой. Ни слава, купленная кровью,Ни полный гордого доверия покой,Ни темной старины заветные преданьяНе шевелят во мне отрадного мечтанья./n Но я люблю — за что, не знаю сам — Ее степей холодное молчанье, Ее лесов безбрежных колыханье,Разливы рек ее подобные морям;Проселочным путем люблю скакать в телегеИ, взором медленным пронзая ночи тень,Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,Дрожащие огни печальных деревень. Люблю дымок спаленной жнивы, В степи ночующий обоз, И на холме средь желтой нивы Чету белеющих берез. С отрадой многим незнакомой Я вижу полное гумно, Избу, покрытую соломой, С резными ставнями окно; И в праздник, вечером росистым, Смотреть до полночи готов На пляску с топаньем и свистом Под говор пьяных мужичков.
Эпиграмма («Под фирмой иностранной иноземец…»)*
Под фирмой иностранной иноземецНе утаил себя никак —Бранится пошло: ясно немец,Похвалит: видно, что поляк.
«На севере диком стоит одиноко…»*
На севере диком стоит одинокоНа голой вершине соснаИ дремлет качаясь, и снегом сыпучимОдета как ризой она.
И снится ей всё, что в пустыне далекой —В том крае, где солнца восход,Одна и грустна на утесе горючемПрекрасная пальма растет.
Любовь мертвеца*
Пускай холодною землею Засыпан я,О друг! всегда, везде с тобою Душа моя.Любви безумного томленья, Жилец могил,В стране покоя и забвенья Я не забыл.
* * *Без страха в час последней муки Покинув свет,Отрады ждал я от разлуки — Разлуки нет.Я видел прелесть бестелесных, И тосковал,Что образ твой в чертах небесных Не узнавал.
* * *Что мне сиянье божьей власти И рай святой?Я перенес земные страсти Туда с собой.Ласкаю я мечту родную Везде одну;Желаю, плачу и ревную Как встарину.
* * *Коснется ль чуждое дыханье Твоих ланит,Моя душа в немом страданье Вся задрожит.Случится ль, шепчешь засыпая Ты о другом,Твои слова текут пылая По мне огнем.
* * *Ты не должна любить другого, Нет, не должна,Ты мертвецу, святыней слова, Обручена.Увы, твой страх, твои моленья К чему оне?Ты знаешь, мира и забвенья Не надо мне!
Последнее новоселье*
Меж тем, как Франция, среди рукоплесканийИ кликов радостных, встречает хладный прахПогибшего давно среди немых страданий В изгнаньи мрачном и в цепях; Меж тем, как мир услужливой хвалоюВенчает позднего раскаянья порывИ вздорная толпа, довольная собою, Гордится, прошлое забыв, —Негодованию и чувству дав свободу,Поняв тщеславие сих праздничных забот,Мне хочется сказать великому народу: Ты жалкий и пустой народ!Ты жалок потому, что вера, слава, гений,Всё, всё великое, священное земли,С насмешкой глупою ребяческих сомнений Тобой растоптано в пыли.Из славы сделал ты игрушку лицемерья, Из вольности — орудье палача,И все заветные отцовские поверья Ты им рубил, рубил сплеча, —Ты погибал… и он явился, с строгим взором. Отмеченный божественным перстом,И признан за вождя всеобщим приговором, И ваша жизнь слилася в нем, —И вы окрепли вновь в тени его державы,И мир трепещущий в безмолвии взиралНа ризу чудную могущества и славы, Которой вас он одевал.Один, — он был везде, холодный, неизменный,Отец седых дружин, любимый сын молвы,В степях египетских, у стен покорной Вены, В снегах пылающей Москвы.
А вы, что́ делали, скажите, в это время,Когда в полях чужих он гордо погибал?Вы потрясали власть избранную как бремя, Точили в темноте кинжал!Среди последних битв, отчаянных усилий,В испуге не поняв позора своего, Как женщина, ему вы изменили, И, как рабы, вы предали его! Лишенный прав и места гражданина,Разбитый свой венец он снял и бросил сам,И вам оставил он в залог родного сына — Вы сына выдали врагам!Тогда, отяготив позорными цепями,Героя увезли от плачущих дружин,И на чужой скале, за синими морями, Забытый, он угас один — Один, замучен мщением бесплодным, Безмолвною и гордою тоской,И, как простой солдат, в плаще своем походном Зарыт наемною рукой…
* * *Но годы протекли, и ветреное племяКричит: «Подайте нам священный этот прах!Он наш; его теперь, великой жатвы семя, Зароем мы в спасенных им стенах!»И возвратился он на родину; безумно,Как прежде, вкруг него теснятся и бегут И в пышный гроб, среди столицы шумной, Остатки тленные кладут.Желанье позднее увенчано успехом!И краткий свой восторг сменив уже другим,Гуляя, топчет их с самодовольным смехом Толпа, дрожавшая пред ним.
* * *И грустно мне, когда подумаю, что ныне Нарушена святая тишина Вокруг того, кто ждал в своей пустынеТак жадно, столько лет — спокойствия и сна!И если дух вождя примчится на свиданьеС гробницей новою, где прах его лежит, Какое в нем негодованье При этом виде закипит!Как будет он жалеть, печалию томимый,О знойном острове, под небом дальних стран,Где сторожил его, как он непобедимый, Как он великий, океан!
«Из-под таинственной холодной полумаски…»
