Лидия Алексеева - Горькое счастье: Собрание сочинений
«У тайны воскресения…»
У тайны воскресенияСтоя потрясена –Земля моя весенняя,За что ты мне дана?
Земля моя, зеленаяЗвенящая земля,Любовь неразделенная,Но лучшая моя!
«На весенних кленах даже листьев нет…»
На весенних кленах даже листьев нет,Только красноватый неумелый цвет.
Не трепещет тенью серых веток взмахИ морщин слоновых лепка на стволах.
Под высоким солнцем медленно иду,Ощущая радость остро, как беду,
И родство с косулей, крокусом и тлёй –Кровное со зверем, травное с землей.
«На небе туч лиловый груз…»
На небе туч лиловый груз,По саду дробный шелест градин, –А хрустко взрезанный арбуз,Как иней розовый, прохладен.
Когда же молнии косойИ быстрый трепет громом ахнет,Не то арбузный сок грозой,Не то гроза арбузом пахнет.
«Слетает легкий лист один»
Слетает легкий лист один,За ним другой и третий тоже:Их ветер вдруг освободил,Но возвратить уже не может.
Летят, потерянно кружась,Кренясь, взметаясь и вращаясь,К высокой ветке обращаясь, —Еще хоть раз. Еще хоть раз.
Но ветка в солнечном туманеНад обреченными земле —Всё выше, выше, всё желанней,Всё невозможней, всё милей.
«Речка чернеет в снегу…»
Речка чернеет в снегу,Льется муаром под лед,Что-то звенит на бегу,Что-то поет.
Солнце снега припекло,В искорках потный сугроб,Хрупких сосулек стеклоО землю хлоп!
Вербы цветут веселей,Ширятся лужи синей, —Скоро на волю земле —Радуйся с ней!
«Я липовый лист в лесу сорвала…»
Я липовый лист в лесу сорвалаИ с ним опустилась к земле, в траву.Хвала тебе, мир весенний, хвалаЗа то, что я в солнце твоем живу!
И сыростью сочной несло с земли,Комочки шуршали в моей горсти:И мы зеленели, и мы цвели,И, может быть, будем опять цвести.
Коснется нас мудрой рукой Творец —И в жизнь облекается серый прах;И ты, и земля, и лист, и скворец —Мы все только глина в Его руках.
И горестно только время разлук,И страха священного не побороть,Когда вдохновенным касаньем рукНам новую Мастер готовит плоть.
«Мокрым камнем пахнет водопад…»
Мокрым камнем пахнет водопад,Пенный шум висит в ущелье узком,И слюдой дробленою блестятПовороты каменного спуска.
Я иду на стройный этот шум,Окунаюсь радостно и жадноВ легкий холод пыли водопаднойИ бурлящей музыкой дышу.
В РОУДОНЕ
Держит еще упрямоЖизни ушедшей тленНад прогорелой ямойПрямоугольник стен.
И меж следов коровьих,Сорных пахучих травЗреет еще крыжовник,Тускло-румяным став.
Тлена не замечая,Щурясь на самолет,Мальчик-пастух, скучая,Ягоды в полдень рвет.
«Слушай, Жизнь! Меня, твою родную…»
Слушай, Жизнь! Меня, твою родную,Тоже где-то в мире сохрани, —Я тебя к стихам моим ревную.Я уйду — останутся они.
Ими полны многие страницы —Легкий нержавеющий сосуд, —Чей-то с ними взгляд соединится,Чьи-то губы их произнесут…
Я беру лицо твое в ладони:Посмотри и улыбнись опять.Неужели ты меня прогонишь,Словно невнимательная мать?
Мне недолго пить красу земную,Но пока я вижу и дышу —Я тебя, любимая, ревнуюДаже к моему карандашу.
«Это было… Нет, уже не помню дат…»
Это было… Нет, уже не помню дат:Это было двадцать лет тому назад.
Стих недавно эскадрилий тяжкий гул,Мир еще не все воронки затянул,
И, споткнувшись на пороге перемен,Наше прошлое дало смертельный крен:
Наш корабль прилег устало на волнуИ пошел со всей поклажею ко дну.
С нами ж дивные свершались чудеса —Нас небесные спасали пояса, —
И — не нужные ни другу, ни врагу —Вот стоим на безымянном берегу.
Все заботы, сожаления и страхМы сжигаем на спасительных кострах.
Наша жизнь еще пустынна и вольна,Наши где-то утонули имена.
Так чудесна бесприютность и легка,Как несущиеся в небе облака.
Только нас, увы, заметили с землиИ отправили за нами корабли.
Снова вьется муравьиная стезя,Снова в небо неоглядное нельзя, —
И лишь память потаенная остраО блаженной невесомости костра.
«Говорят:“Пора привыкнуть. Что ты…»
Говорят: «Пора привыкнуть. Что тыСмотришь, как дитя на карусель,Как баран на новые ворота,На обыкновеннейший апрель?»
Но, идя тропой навстречу маюВ легковейном вишенном снегу,Я вполне барана понимаю —К чудесам привыкнуть не могу.
«Снова весенние фокусы…»
Снова весенние фокусы:Прямо из зимней землиНежно-лиловые крокусыВылезли и расцвели.
Что же из этого следует?Критик нахмурился тут.…Следует? Бог его ведает!Фиалки, пожалуй, пойдут.
РЯДОМ С ВЕСНОЙ
Сеется редкий дождь,Солнце сквозит за ним –Позолотило рощСерокудрявый дым.
Робкую тень мою,Под ноги бросив мне,Отняло вновь. СтоюВ пасмурной тишине.
Капли щекочут лоб,Словно и я жива.Вот и опять светло —И подросла трава.
«Пусть шорох желтого листа…»
Пусть шорох желтого листаСмиреннее и суше стона, —Но кровь зеленая чиста,А смерть легка и благовонна.
И столько мудрой простотыВ ветвях, подъятых к небу строго,Как будто ветви и листыНе солнцу молятся, а Богу.
«Ветер дергает зонтик из рук…»
Ветер дергает зонтик из рукВ моросящий снежинками холод,Треплет полы унылых старух:Он, как дети, стремительно-молод.
Им он — облака свежий глотокИ весны безрассудный предвестник,Первый белый озябший цветок,Первых птиц позабытые песни…
Ветер, ветер, — прости мне вину,Что, от слез леденящих слепая,Я в твою молодую волнуОсторожной старушкой ступаю!
«Нет, в ней разрыва нет…»
Нет, в ней разрыва нетИ даже узелков,В той нити, что на светВела из детских снов.
И это я в игреКасаюсь ворса лбомНа вытертом ковреНа серо-голубом.
И это схвачен мнойУ мокрых скал морскихПодброшенный волнойМой самый первый стих.
И это отдан мнеВесь мир из Божьих рук,И я стою в окнеВагона всех разлук.
Старушечья скамьяИ стайка воробьев…И там, должно быть, я –Не вижу без очков.
«Из норки бурундук метнулся и исчез…»
