Велимир Хлебников - Творения
<1921>
127. Самострел любви
Хотите ли выСтать для меня род тетивыИз ваших кос крученых?На лук ресниц, в концах печеный,Меня стрелою нате,И я умчусь грозы пернатей.
25 января 1921
128. "Тайной вечери глаз знает много Нева…"
Тайной вечери глаз* знает много Нева,Здесь спасителей кровь причастилась вчераС телом севера, камнем булыжника.В ней воспета любовь отпылавших страниц.Это пеплом любви так черны вечераИ рабочих и бледного книжника.Льется красным струя,Лишь зажжется трояк*На усталых мостах.Трубы ветра грубы,А решетка садов стоит стражей судьбы.Тайной вечери глаз знает много НеваУ чугунных коней, у широких камнейДворца Строганова.
Февраль 1921, начало 1922
129. "Девушки, те, что шагают…"
Девушки, те, что шагаютСапогами черных глазПо цветам моего сердца.Девушки, опустившие копьяНа озера своих ресниц.Девушки, моющие ногиВ озере моих слов.
<1921>
130. "Люди! Утопим вражду в солнечном свете!.."
Люди! Утопим вражду в солнечном свете!В плаще мнимых звезд ходят — я жду —Смелых замыслов дети,Смелых разумов сын.
<1921>
131. "Помимо закона тяготения…"
Помимо закона тяготенияНайти общий строй времени,Яровчатых солнечных гусель*, —Основную мелкую ячейку времени и всю сеть.
<1921>
132. Моряк и поец
Как хижина твоя бела!С тобой я подружился!Рука морей нас поднялаНа высоту, чтоб разум закружился.Иной открыт пред нами выдел.И, пьяный тем, что я увидел,Я Господу ночей готов сказать:«Братишка!» —И Млечный ПутьПогладить по головке.Былое — как прочитанная книжка.И в море мне шумит братва,Шумит морскими голосами, И в небесах блестит братваДетей лукавыми глазами.Скажи, ужели святотатствоСомкнуть, что есть, в земное братство?И, открывая умные объятья,Воскликнуть: «Звезды — братья! Горы — братья! Боги — братья!»Сапожники! Гордо сияющийВесь Млечный Путь —Обуви дерзкой дратва.Люди и звезды — братва!Люди! Дальше окопК силе небесной проложим.Старые горести — стоп!Мы быть крылатыми можем.Я, человечество*, мне научуБлижние солнца честь отдавать!«Ась, два», — рявкая солнцам сурово.Солнце! Дай ножку!Солнце! Дай ножку!Загар лица, как ветер, смугол,Синел морской рубашки угол.Откуда вы, моряк?Где моря широкий уступВ широкую бездну провалится,Как будто казнен Лизогуб*И где-то невеста печалится.И воды носятся вдали,Уж покорены небесами.Так головы, казненные Али*,Шептали мертвыми устамиЕму, любимцу и пророку,Слова упорные: «Ты — бог» —И медленно скользили по мечу,И умирали в пыли ног,Как тихой смерти вечеря*,Когда рыдать и грезить* нечего.И чокаясь с созвездьем Девы*И полночи глубокой завсегдатай,У шума вод беру напевы,Напевы слова и раскаты.Годы прошедшие, где вы?В земле нечитаемых книг!И пело созвездие Девы:«Будь, воин, как раньше, велик!»Мы слышим в шуме дальних весел,Что ужас радостен и весел*,Что он — у серой жизни вычетИ с детской радостью граничит.
<Начало 1921>
133. "И вечер темец…"
И вечер темец,И тополь земец,И мореречи,И ты, далече!
<1921>
134. "Э-э! Ы-ым!" — весь в поту…"
«Э-э! Ы-ым!» — весь в поту,Понукает вола серорогого,И ныряет соха выдрой в топкое логово.Весенний кисель жевали и ели зубы сохи деревяннойБык гордился дородною складкой на шееИ могучим холмом на шее могучей,Чтобы пленять им коров,И рога перенял у юного месяца,Когда тот блестит над темным вечерним холмом.Другой — отдыхал,Черно-синий, с холмом на шее, с горбомСтоял он, вор черно-синей тени от дерева,С нею сливаясь.Жабы усердно молились, работая в большие пузыри,Точно трубач в рог,Надув ушей перепонки, раздув белые шары.Толстый священник сидел впереди,Глаза золотые навыкате,И книгу погоды читал.Черепахи вытягивали шеи, точно удивленные,Точно чем<-то> в этом мире изумленные, протянутые к тайне.Весенних запахов и ветров пулемет —Очнись, мыслитель, есть и что-то —В нахмуренные лбы и ноздри,Ноздри пленяя пулями красоты обоняния,Стучал проворно «ту-ту-ту».Цветы вели бои, воздушные бои пыльцой,Сражались пальбою пушечных запахов,Билися битвами запахов:Кто медовее — будет тот победитель.И давали уроки другой войныИ запахов весенний пулемет,И вечер, точно первосвященник зари.Битвами запаха бились цветы,Летали душистые пули.И было согласное и могучее пение жабВ честь ясной погоды.Люди, учитесь новой войне,Где выстрелы сладкого воздуха,Окопы из брачных цветов,Медового неба стрельба, боевые приказы.И вздымались молитвенниками,Богослужебными книгами пузыриУ квакавших громко лягушек,Набожных, как всегда вечерами при тихой погоде.
Весна 1921
135. Пасха в Энзели
Темно-зеленые, золотоокие всюду сады,Сады Энзели*.Это растут портахалы*,Это нарынчи*Золотою росою осыпалиЧерные ветки и сучья.Хинное деревоС корой голубойПокрыто улитками.А в Баку нет нарынчей,Есть остров Наргинь*,Отчего стала противноюРыба морская, белуга или сомы.О сумасшедших водолазахЯ помню рассказыПод небом испуганных глаз.Тихо. Темно.Синее небо.Цыганское солнышко* всходит,Сияя на небе молочном.Бочонок джи-джи*Пронес армянин,Кем-то нанят.Братва, обнимаясь, горланит:«Свадьбу новую справляет*Он, веселый и хмельной.Свадьбу новую справляетОн, веселый и хмельной».Так до утра.Пения молкнут раскаты.Слушай, годок: «Троцкий» пришел.«Троцкого» слышен гудок.Утро. Спали, храпели.А берега волны бились и пели.Утро. Ворона летит,И курским соловьемС вершины портахалаПоет родной России Ка*,Вся надрываясь хриплою грудью.На родине, на севере, ееЗовут каргою.Я помню, дикий калмыкВолжской степиМне с сердцем говорил:
136
«Давай такие деньги,*Чтоб была на них карга».*Ноги, усталые в Харькове,Покрытые ранами Баку,Высмеянные уличными детьми и девицами,Вымыть в зеленых водах Ирана*,В каменных водоемах,Где плавают красные до огняЗолотые рыбы и отразились плодовые деревьяРучным бесконечным стадом.Отрубить в ущельи Зоргама*Темные волосы Харькова,Дона и Баку.Темные вольные волосы,Полные мысли и воли.
Весна 1921
136. Новруз труда
Снова мы первые дни человечества!Адам за адамом*Проходят толпой*На праздник Байрама*Словесной игрой*.В лесах золотых3аратустры,Где зелень лесов златоуста!Это был первый день месяца Ая*.Уснувшую речь не забыли мыВ стране, где название месяца — АйИ полночью Ай тихо светит с небес.Два слова, два Ая,Два голубя билисьВ окошко общей таинственной были…Алое падает, алоеНа древках с высоты.Мощный труд проходит, балуяШагом взмах своей пяты.Трубачи идут в поход,Трубят трубам в рыжий рот.Городские очи радуяЗолотым письмом полотен,То подымаясь, то падая,Труд проходит, беззаботен.Трубач, обвитый змеемИзогнутого рога!Веселым чародеямШирокая дорога!Несут виденье алоеВдоль улицы знаменщики,Воспряньте, все усталые!Долой, труда погонщики!Это день мирового Байрама.Поодаль, как будто у русской свободы на паперти,Ревнивой темницею заперты,Строгие, грустные девы ислама.Черной чадрою закутаны,Освободителя ждут они.Кардаш*, ружье на изготовкуРуками взяв, несется вскачь,За ним летят на джигитовкуЕго товарищи удач.Их смуглые лица окутаны в шали,А груди в высокой броне из зарядов,Упрямые кони устало дышалиРазбойничьей прелестью горных отрядов.Он скачет по роще, по камням и грязям,Сквозь ветер, сквозь чащу, упорный скакун,И ловкий наездник то падает наземь,То вновь вверх седла — изваянья чугун.Так смуглые воины горных кочевийПо-братски несутся, держась за нагайку,Под низкими сводами темных деревьев,Под рокот ружейный и гром балалайки.
Начало мая 1921
