Юрий Шевчук - Сольник

садовое кольцо

И он по площади пустой

Бежит и слышит за собой —

Как будто грома грохотанье —

Тяжело-звонкое скаканье

По потрясенной мостовой.

Ночь, куранты бьются злее,Что-то, брат, им невдомек,Чьи бредут очки да шея,Кто торчит у мавзолея,Чей дымится, еле тлея,Сигареты огонек?

Это я, туманом стылымРазлагаюсь по Москве,Духом бледным и унылым,Злой, контуженною силой,Надоедливой, постылой,В беспартийной голове.

Я брожу туманной ночьюПо проспектам, по дворам.Вижу ночью я воочью,Кто гниет и рвется в клочья,Как ломают позвоночья,Остывая по утрам.

Я дышу столичным газом,Чеченею на ходу,Ощущаю город — разомИ крестом, и унитазом,Злым булгаковским рассказомКак блаженство, как беду.

Наблюдаю, как отравойЛьется шумная толпа.Жадной, жаждущей оравой,Тараканьей шустрой лавой,То ли левой, то ли правой,Без кувалды и серпа.

У монументов постылых,У элитных куполовВопрошаю, кто взрастил их,Нервных, но мозгами хилых,Злых, обдолбанных, унылыхКрепких дур и пацанов?

Да, сейчас другие песниЗа столом, куда ни кинь,Жизнь намного интереснейПод ногой идущих вместеПод торжественные «Вести»Янь переползает в Инь.

Я плыву усталым Ноем,Я кричу спасенным Лотом,Я кажусь себе героем,Небесами, звездным роем,Банкой спермы, геморроем,А вернее — идиотом.

Ничего не понимаюЯ в передовой глуши,Замерзаю и сгораю,Умираю, воскресаю,Балансирую по краюВ вечных поисках души.

А на улице АрбатеНа серебряном канатеПроституток выводили на расстрел.А из тьмы автомашиныКаучуковые спиныОбещали всероссийский беспредел.

А на улице Тверской,Эх, в натуре, пир мирской!Там тусовка, весь бомонд,Крутят смерти хоровод,Там любой — и член, и клитор —Переменам всяким рад,Он в Кремле стоит за Питер,Под Москвой — за Ленинград!

А на новеньком вокзалеПод веселым потолкомГастарбайтеры страдали —Вывозили их силком,Без наград и без зарплаты,Как героев соцтруда,Увозили автоматы,Коммуналки-поезда.

амбиций нет, остался тихий праздник…

Амбиций нет, остался тихий праздникуединенной жизни. Несколько котлет,сестрою присланных, и ветер-безобразник,как пьяный сторож, вечно гасит свет.

Нет ничего, лишь след на поле снежном.Лед озера, скользнувший в лунку бур,пол-литра, щука, ее голос нежный,— One koffe, please, лямур моя, тужур!

Амбиций нет, давно не рок-поэма.Скорей — афишка старая, в печи горят стихи.Но есть одна проблема— Кто воет там, под звездами в ночи?

Пойду-ка посмотрю, накину ватник,пальну из двух стволов в кромешный мрак.Амбиций нет — не брокер, не десантник,а так, Емеля-ля, Иван-дурак.

Амбиций нет, но есть покой и воля.И вывел классика на ту же чистотуприемник старый, шум эфира в поле.В кармане ватника Лепаж и пачка «Ту».

Кричат ручьи, впадая в милый омут.На окнах колосится лук-порей.Я здесь живу, я выхожу из дома,кормлю с руки нетрезвых егерей.

Амбиций нет, остался тихий праздникслучайной книги. Кошку на столемышами рвет. А я, мирской отказник,любуюсь в небе бабой на метле.