Людмила Зыкина - Песня
Только интуиция большого мастера могла подсказать сочетание женского народного плача с… дребезжащим «всхлипыванием» клавесина, создающее неповторимый вокально-инструментальный эффект.
В музыке Щедрина присутствуют и некоторые культовые, мистериальные моменты. Но ведь пережившая века церковная музыка — от Баха до Рахманинова — в значительной степени основывается на народных мелодиях, далеких от специфических религиозных интонаций. И было бы неразумно отгородиться от этого бесценного наследия, не черпать из него при написании современных сочинений.
…Пришел наконец после немалых трудностей — не сразу и не все приняли это выдающееся новаторское произведение Щедрина — день премьеры «Поэтории».
Напряженную тишину ожидания разорвал одинокий и печальный звук альтовой флейты, и моя партия… стала главной темой всего сочинения. Голос Родины, голос памяти получил свое полнокровное выражение в этом скорбном глубоко национальном плаче, которому так созвучны слова В. Белинского о том, что в русских мелодиях «грусть души крепкой, мощной и несокрушимой».
Боль людская, межчеловеческая солидарность, Родина — как твердая опора в жизни каждого человека — вот основные темы «Поэтории», которая знаменовала качественно новый этап в моей творческой биографии.
В юбилейном, 1970 году мне довелось участвовать в исполнении еще одного сочинения Родиона Щедрина — оратории «Ленин в сердце народном», удостоенной Государственной премии СССР. Близость этого композитора к русской народной музыке хорошо известна. Достаточно сказать, что песня, частушка была положена им в основу даже целой оперы «Не только любовь». А с каким мастерством вводит композитор залихватскую «Семеновну» в свой первый фортепианный концерт. Ярким примером oпоры в творчестве на былинно-лирические народные напевы стала ленинская оратория.
Я пела «Плач по Ленину» на слова известной сказительницы М. Крюковой. Акапельная форма, истинно народные интонации плача роднят его с протяжными старинными русскими песнями так называемого «знаменного распева».
Вместе с тем этот плач — сгусток народной мудрости, пронизанный жизнеутверждающим духом, верой в неодолимую силу ленинских идей.
Мы с тобой, Ильич, не расстанемся.Вечно будет про тебя споминаньице.
Этими былинными словами завершается подлинно народное сочинение Щедрина, которое мне пришлось исполнять и за границей, в том числе в Англии, Франции и других странах.
В общем, если годы, отданные хору, были моими университетами, то работа над этими двумя сложными, но интересными сочинениями Родиона Щедрина стала для меня как певицы настоящей академией.
Люблю я петь, когда на дворе легкий морозец. Тогда и настроение у меня отличное, потому что голос звучит легко и звонко. Именно такая погода стояла все время, но с утра в тот самый знаменательный февральский день, словно специально, чтобы испортить мне настроение и добавить волнений, на запорошенную снегом Москву невесть откуда свалилась оттепель и потекли по тротуарам ручьи.
Часа за два до начала я отправилась в зал Чайковского. Спокойно загримировалась, распелась. Вот уж дали первый звонок, второй, третий… и я на сцене.
Вышел Виктор Дубровский. Зазвучали первые такты народной песни «Ох, всю ночь я прогуляла» — рассказ о счастливой девушке, окрыленной любовью. Чувствую, что нервы собраны в кулак.
Скользнула взглядом по сидящим впереди — сколько выдающихся деятелей искусств, композиторов, поэтов! Состояние особой приподнятости, значимости происходящего передалось и музыкантам оркестра имени Осипова, которые, выдвинув меня на соискание Ленинской премии, ради этого концерта отложили свой вылет на ответственные гастроли в ФРГ.
Долго и тщательно готовилась я к выступлению. По сути, это был мой творческий отчет за все годы служения искусству. Соответственно подбирался репертуар. В первом отделении прозвучали старинные русские народные песни, во втором — современные советские. Чтобы не отвлекаться, пыталась не смотреть ни на кого в зале — уж больно много знакомых в партере; в напряженном ожидании на меня устремлены сотни глаз, добрых и желающих успеха в этом главном моем творческом испытании.
И все же волнение на первых двух-трех номерах дало себя знать. Старался не подавать виду, но тоже волновался даже такой опытный маэстро, как Дубровский. После третьей песни — это была широкая, распевная «Вниз по Волге-реке» — я повернулась к дирижеру и взяла его за руку, подчеркивая сопричастность оркестра к моему успеху. Как сейчас помню, пальцы у Дубровского немного дрожали.
Отзвучала последняя песня, обозначенная в программе. Публика сгрудилась у барьера сцены. Я спела еще несколько песен… Не знаю почему — то ли от охватившего меня возбуждения, то ли от желания доставить радость пришедшим «поболеть» за меня многочисленным друзьям, — только почувствовала я в себе такой прилив сил, что готова была петь еще по меньшей мере целое отделение.
Так прошел тот день, который навсегда останется в моей памяти.
А уже наутро, собрав свой нехитрый багаж: пару концертных платьев и туфли — я улетела на гастроли в Краснодар. Одно слово: надо. Люди ждут, значит, надо к ним спешить. Тут уж забудь об усталости, думай о новых дорогах и новых встречах.
Весной 1970 года я побывала в ленинских местах. В марте отправилась в Сибирь, в Шушенское, где состоялась премьера новой песни «Ленин в Шушенском» Вано Ильича Мурадели.
Это была незабываемая поездка, незабываемая прежде всего из-за встречи с людьми, хранящими в сердцах память о пребывании нашего вождя в этих суровых местах.
В музее В. И. Ленина мне подарили книгу П. Лепешинского «Владимир Ильич в тюрьме и изгнании». И там же зачитали из нее маленький отрывок. Вот он: «Ильича хлебом не корми, а только подавай ему «Смело, товарищи, в ногу» или «Вихри враждебные». При этом он сам главнейший участник хора и очень темпераментный дирижер. Его баритон с хрипловатыми нотками покрывает все остальные голоса, а руки, энергично сжатые в кулаки, размашистыми движениями во все стороны управляют хором, играя роль дирижерской палочки». А мне, певице, вспомнился куплет из песни «Расцветай, Сибирь» (тоже Вано Мурадели), которую я запевала еще в хоре радио:
Даль бескрайнююКраем нашенскимНаш родной Ильич называл.
В апреле в составе бригады актеров мне пришлось побывать на открытии Ленинского мемориала в Ульяновске. На торжественном концерте я исполняла эпическую песню «Выдь на Волгу» Оскара Фельцмана, посвященную родине вождя. Посетили мы и Дом-музей, в котором родился и вырос основатель нашего государства. Молоденькая девушка-экскурсовод, рассказывая о детстве и юности вождя, подчеркивала интерес Владимира Ульянова к русскому песенному творчеству. Кое-что из ее рассказа было мне известно, но многое я услышала впервые. Ленин с раннего детства любил народные песни и особенно «Есть на Волге утес». Песенный фольклор в семье Ульяновых считался серьезным и важным источником познания жизни. Тяжелый труд народа и его песни воспринимались Лениным в самой тесной взаимосвязи. Илья Николаевич учил своих детей, что народная песня объединяет народ, сплачивает и поднимает его на борьбу. А в 1890 году двадцатилетний Володя Ульянов совершил поездку по Волге. Он расспрашивал местных крестьян о Разине, а также побывал на знаменитом утесе Степана Разина.
Через несколько дней после возвращения в Москву стало известно о присуждении мне Ленинской премии.
Вручение премий происходило в июне. В тот день, ласковый, солнечный, в Кремль пришли и мои друзья, чтобы разделить мою большую радость. Вместе со мной были и другие лауреаты: прославленные солисты балета Большого театра М. Лиепа, М. Лавровский, В. Васильев, хореограф Ю. Григорович, музыкальный деятель Густав Эрнесакс, дирижер Геннадий Рождественский, писатель С. Михалков, скульптор Е. Вучетич, архитектор Н. Никитин, спроектировавший Останкинскую телебашню…
Прозвучала моя фамилия. Я подошла к Н. Тихонову — сердце, думала, выскочит от волнения из груди, — взяла в руки диплом и коробочку с медалью лауреата. Потом мне дали сказать несколько слов… Я благодарила партию и правительство за такую оценку моего труда, за внимание к песне, а сама думала о том, как начинала свой путь к Песне, как простой девчонкой из Черемушек стояла перед конкурсной комиссией хора имени Пятницкого. Вспоминала, как пришла на эстраду, как требовали от меня администраторы обязательно завлекающей частушки или шлягерной советской песни, как пришлось утверждать свой «жанр», как в сборных концертах приходилось вызывать на творческое соревнование псевдонародных исполнителей. И вот русская песня, восхищающая весь мир, впервые получила столь высокую награду Родины…
