Марина Цветаева - Поэтические переводы
— Молода еще, Герр Вольф!
(Из-под морды — козья молвь.)
Одни косточки, небось!
Брось!
— Я до всяческой охоч!
— Я одна у мамы — дочь!
Почему из всех — меня?
Мя-я-я…
— Было время разбирать,
Кто там дочь, а кто там мать!
Завтра матушку сожру.
Р-р-р-у!
— Злоумышленник! Бандит!
Где же совесть? Где же стыд?
Опозорю! В суд подам!
— Ам!
МОЯ ПЕСНЯ И Я
Еще я молод! Молод! Но меня:
Моей щеки румяной, крови алой —
Моложе — песня красная моя!
И эта песня от меня сбежала
На жизни зов, на времени призыв.
О как я мог — от мысли холодею! —
Без песни — мог? Ведь только ею жив!
И как я мог не побежать за нею!
О как я мог среди кровавых сеч
За справедливость и людское право,
Как инвалид, свои шаги беречь
И на подмостках красоваться павой?
О песнь моя, зовущая на бой!
Багряная, как зарево пожарищ!
На каждой демонстрации с тобой
Шагаю — как с товарищем товарищ.
Да, ты нужна, как воздух и как злак.
Еще нужней — моя живая сила.
Я рядовым пришел под красный флаг
За песней, что меня опередила.
ПЛОТОГОН
В моей отчизне каждый
Багром и топором
Теперь работать волен,
Как я — своим пером.
Взгляни на плотогона!
Как бронзовый колосс
Стоит — расставив ноги!
Такой — доставит тес!
Работает шестом
Он — что скрипач смычком!
Когда в своем затворе
Сижу над словарем,
И бьюсь — и еле-еле
Уже вожу пером —
Я знаю: на реке
Есть те: с шестом в руке!
И если над строкою
Я слеп, и сох, и чах —
То лишь затем, чтоб пели
Меня — на всех плотах!
(ДИТЯ И СОБАКА)
Ребенок — великое счастье в доме,
Сокровище! Праздник! Звезда во мгле!
Ведь выжил твой сын, не зачах, не помер, —
Чего ж ты толкуешь о горе и зле?
— Ни денег, ни времени нет, соседка!
Унять его нужно, — а бьешь за плач,
Сказать ему нужно, — не дом, а клетка.
Играть ему нужно, — из тряпки — мяч.
Сокровище, да не по жизни нашей.
С утра до полуночи крик да рев,
Ему опостылела наша каша
С приправой из ругани и пинков.
Всё вместе: столовая, кухня, спальня.
Обои облуплены, шкаф опух,
Скамейка расслаблена, печь печальна.
В окно никогда не поет петух.
Восход ли, закат ли — все та же темень
Прорехи, и крохи, и смрад и пот —
Вот счастье, сужденное бедным семьям.
Все прочие радости — для господ!
Вот был бы ты песиком, на собачку
Охотников много меж праздных бар.
Забыл бы трущобу и маму-прачку…
Но нету купца на такой товар.
СТИХИ БЕЛОРУССКИХ ЕВРЕЕВ
ПЕСНЯ ПРО СОБАКУ И РЕБЕНКА
Тихо-смирно лежи в своей торбочке, пес,
Не скребись, не возись, мой щенок.
От кондукторских глаз спрячь и ушки и нос, —
Безбилетного дело — молчок.
Я продам тебя в городе господам
На хорошую жизнь, — сыть да гладь, —
Хоть и жалость, и горечь, и просто срам
Мне за деньги тебя продавать.
Блохи выведутся. Будешь чесан и мыт
— Позабудешь село и поля.
Поболит, поболит — а потом отболит,
Позабудешь ты скоро меня.
Облаченный в суконное пальтецо,
Отречешься от брата-пса.
Каковы богачи — таковы их псы:
Будешь нищего гнать с крыльца.
Позабудешь кличку свою — Буян,
Будешь зваться как барский сын.
Будет песик мой зваться как мальчуган,
А питаться — как господин.
Попрощаться — мне лапу подашь. Любя —
С расставанием поспешу.
А на деньги за проданного тебя
Башмаки куплю малышу.
Февраль 1941
МЕЛЬНИЦА
И снова над струей тяжелой
В зеленой ивовой тени
Та мельница, что в оны дни
Баллады для меня молола.
Молола демонов сердитых,
Гнездившихся в моей груди,
А ныне только шум воды
Промалывает запах жита.
Весна на Сороти. Отпетых
Буянов шайка топит пса.
О чем, скажи, твоя слеза
Над глубиною сельской Леты?
Но псу не хочется в могилу.
Смотри — как зелено кругом!
Пыль, сыплемая колесом,
Совсем глаза запорошила.
Стою на искрящейся травке,
Под небом, пахнущем землей.
У ветхой мельницы гнилой…
Зачем ребята топят шавку?
Бросается в речную заводь
Зеленая лесная мгла.
Но с дна дремучего — всплыла,
И долго ей придется плавать.
Ночами, назло человеку,
Здесь водят рыбы хоровод.
Мечтаю, юный сумасброд,
Что мельница смолола — реку…
Тот хлеб, который пекарь выпек,
Рожден из пыли водяной…
И, многое поняв, — домой
По раковинам от улиток.
ИЗ УКРАИНСКОЙ ПОЭЗИИ
ИВАН ФРАНКО
1856 — 1916
«Сыплет, сыплет, сыплет снег…»
Сыплет, сыплет, сыплет снег.
Над равниною бесплодной
Мириадами летят
Мотыльки зимы холодной.
Одноцветны, как тоска,
Холодны, как злая доля,
Засыпают все пути,
Всю красу лугов и поля.
Белый саван забытья,
Равнодушья, безучастья
Совладал с любым ростком
И с любой живою страстью.
Сыплет, сыплет, сыплет снег,
Все тяжеле нависает…
Молодой огонь в душе
Меркнет, глохнет, угасает.
ХРИСТОС И КРЕСТ
Среди поля у дороги
Стародавний крест стоит,
А на нем Христос распятый
Тоже с давних лет висит.
Время расшатало гвозди,
Долго ветер крест качал,
И Христос, вверху распятый,
С древа на землю упал.
Тотчас же трава степная,
Что росла вокруг креста,
В свежие свои объятья
Нежно приняла Христа.
Незабудка и фиалка,
Что синели меж травы,
Обвились венцом любовно
Вкруг Христовой головы.
На живом природы лоне,
Отдохнуть от ран и слез,
Меж цветочных благовоний
Мирно опочил Христос.
Но недолго почивал он,
Пустовал сосновый шест, —
Чьи-то руки Иисуса
Снова подняли на крест.
Но, как видно, не сыскали
Для Распятого гвоздей:
Ко кресту жгутом соломы
Был привязан Назарей.
Так ханжи и суеверы,
Видя с ужасом в глазах,
Как с гнилого древа смерти —
С алтарей, несущих страх,
Из церковных песнопений,
Из обмана, крови, слез, —
Словом, как с креста былого
Сходит нá землю Христос.
И как, ставши человеком,
Человечностью своей
В царство света и свободы
Увлекает нас, людей, —
Все стараются над миром
Вознести опять Христа,
И хоть лжи соломой — снова
Пригвождают у креста.
ПИСЬМО ЛЮБВИ
Настанет день, давно-давно желанный:
Я вырвусь, чтобы встретиться с тобой,
Порву оковы фальши и обмана,
Наложенные низостью людской,
Порву все путы — будь они канаты!
Постыдного смиренья сброшу крест!
И докажу, что наше чувство — злато,
Которого и ржавчина не съест.
Настанет день, когда, смеясь и плача,
В твои объятья снова кинусь я,
И подтвердит мне поцелуй горячий,
Что ты — моя! что ты навек моя!
Моя — навек! Все исхищренья ада
Церковного нас не разделят вновь!
Где ваши узы, люди, где преграды?
Земных преград не ведает любовь!
Все путы, все тенёта, все оковы, —
Настанет миг, — любимая, порвем!
Отраву злого взгляда, злого слова
Из сердца выльем, и навек сотрем
Малейший след убийственных обид,
Которые, как черви, нас точили.
Пусть даже мысль о них не омрачит
Счастливцев — тенью вороновых крылий!
Настанет день, когда, подобно нам,
Сквозь вековечный мрак пробившись, люди
Пробудятся и, ветхий сбросив хлам,
Теснивший их, освобожденной грудью
Прижмутся к другу — друг и к брату — брат,
И расцелуются с любовью братской,
И станет страшной сказкой для ребят
Наш ветхий мир насилия и рабства.
«Отступились сердца от меня…»
Отступились сердца от меня!
Отвернулись друзья и родня!
Опустела живому земля…
Иль боятся те люди меня?
Лучше в дебрях бродить без тропы,
