Мария Петровых - Костер в ночи
1956
«Какой обильный снегопад в апреле…»
Какой обильный снегопад в апреле,Как трудно землю покидать зиме!И вновь зима справляет новоселье,И вновь деревья в снежной бахроме.
Под ярким солнцем блещет снег весенний.Взгляни, как четко разлинован лес:Высоких сосен правильные тениПо белизне легли наперерез.
Безмолвие страницы разграфленнойКак бы неволит что-то написать,Но от моей ли немоты бессоннойТы слова ждешь, раскрытая тетрадь!
А под вечер предстал передо мноюВесь в перечерках черновик живой,Написанный осыпавшейся хвоей,И веточками, и сухой листвой,
И шишками, и гарью паровозной,Что ветром с полустанка нанесло,А почерк — то веселый, то серьезный,И подпись различаю и число.
Не скрыть врожденный дар — он слишком ярок,Я только позавидовать могу,Как, не страшась ошибок и помарок,Весна стихи писала на снегу.
1956
«Бредешь в лесу, не думая, что вдруг…»
Бредешь в лесу, не думая, что вдругТы станешь очевидцем некой тайны,Но все открыл случайный взгляд вокруг —Разоблачения всегда случайны.
В сосновой чаще плотный снег лежит, —Зима в лесу обосновалась прочно,А рядом склон сухой листвой покрыт, —Здесь осени участок неурочный.
Шумят ручьи, бегут во все концы, —Весна, весна! Но в синеве прогретойЗвенят вразлив не только что скворцы —Малиновка, — уж это ли не лето!
Я видела и слышала сама,Как в чаще растревоженного бораВесна и лето, осень и зимаСекретные вели переговоры.
1956
«Дни мелькают — чет и нечет…»
Дни мелькают — чет и нечет, —Жизнь осталась позади,Что же сердце рвет и мечет,Задыхается в груди?
Слышать слов моих не хочет,Будто в рану сыплю соль.Днем и ночью сердце точитЗлая дума, злая боль.
Знает сердце о причинеВсех скорбей моих и бед,О смиренье, о гордынеИ что мне спасенья нет.
Но оно по горло сытоЛожью всяческих прикрас,И оно со мной открытоГоворит не в первый раз,
Чтобы я, ему доверясь,Не страшилась жить в глушиИ смелей порола ересь,Если ересь от души.
Говорит не рифмы ради,Не для красного словца,Говорит не на эстраде, —На исходе, у конца.
1956
«У твоей могилы вечный непокой…»
У твоей могилы вечный непокой,Приглушенный говор суеты людской.Что же мне осталось, ангел мой небесный!Без тебя погибну в муке бесполезной.Без тебя погибну в немоте железной.Сердце истомилось смертною тоской.Горе навалилось каменной доской.
1 августа 1956
«Мы рядом сидим…»
Мы рядом сидим. Я лицо дорогое целую. Я голову глажу седую.Мне чудится возле какая-то грозная тайна,А ты говоришь мне, что все в этой жизни случайно.Смеясь, говоришь: — Ну а как же? Конечно, случайно. —Так было во вторник. И вот подошло воскресенье.Из сердца вовек не уйдет этот холод весенний.Тебя уже нет, а со мною что сталось, мой милый…Я склоняюсь над свежей твоею могилой.Я не голову глажу седую —Траву молодую.Не лицо дорогое целую,А землю сырую.
4 августа 1956
«Скорей бы эти листья облетели!..»
Скорей бы эти листья облетели!Ты видел детство их. Едва-едва,Как будто в жизни не предвидя цели,Приоткрывалась зыбкая листва, —«Плиссе-гофре», как я тогда сказалаО листиках зубчатых, и в ответСмеялся ты, и вот тебя не стало.Шумит листва, тебя на свете нет,Тебя на свете нет, и это значит,Что света нет… А я еще жива.Раскрылись листья, подросла трава.Наш долгий разговор едва лишь начат.На мой вопрос ты должен дать ответ,А ты молчишь. Тебя на свете нет.
9 августа 1956
«Скажи — как жить мне, как мне жить…»
Скажи — как жить мне, как мне житьНа этом берегу?Я не могу тебя забытьИ помнить не могу.
Я не могу тебя забыть,Покуда вижу свет,А там забуду, может быть,А может быть, и нет.
А может быть, к душе душаПриникнет в тишине —И я воскресну не дыша,Как вечный сон во сне.
На бездыханный берег твойВозьми меня скорейИ красотою неживойОт жизни отогрей.
1957
«Не за то ли, что только гроза…»
Не за то ли, что только грозаНам на мир открывает глазаИ пред нами, хорош или плох,Предстает он, застигнут врасплох,Озарен то вверху, то внизу, —Не за это ль мы любим грозу?
Чтó при свете дневном разберешь,Примиряющем с правдою ложь?Безучастный равно ко всему,Он легко переходит во тьму.
Что увидишь во мраке ночном?Он смешал, одурманенный сном,Все, что живо, и все, что мертво,Он не видит себя самого.
Но случится лишь ветру начатьВековые деревья качать —Встрепенется, очнется листва,Зашумит: я жива, я жива!Редкий дождь пробежит вперебойПо траве, от зарниц голубой,
В чаще туч острие топораПолыхнет белизной серебра,Громыхающий рухнет ударС поднебесья в глухой крутояр,Взвоет ветер на все голоса,Раскачаются шумно леса…
Не затем ли мы жаждем грозы,Что гроза повторяет азыНеоглядной свободы, и громБескорыстным гремит серебром,И, прозрачной прохладой дыша,Оживает, мужает душа…
1957
Черта горизонта
Вот так и бывает: живешь — не живешь,А годы уходят, друзья умирают,И вдруг убедишься, что мир непохожНа прежний и сердце твое догорает.
Вначале черта горизонта резка —Прямая черта между жизнью и смертью,А нынче так низко плывут облака,И в этом, быть может, судьбы милосердье.
Тот возраст, который с собою принесУтраты, прощанья, — наверное, он-тоИ застил туманом непролитых слезПрямую и резкую грань горизонта.
Так много любимых покинуло свет,Но с ними беседуешь ты, как бывало,Совсем забывая, что их уже нет…Черта горизонта в тумане пропала.
Тем проще, тем легче ее перейти, —Там эти же рощи и озими эти ж…Ты просто ее не заметишь в пути,В беседе с ушедшим — ее не заметишь.
1957
«Как жить, когда владеют мной…»
Как жить, когда владеют мнойТри слова: я тебя убила.О, если бы весь шар земнойЯ обошла, — найдется ль силаСпасти меня, чтоб я забылаХоть на мгновенье, хоть во снеО том, что кровь твоя на мне.
[1957]
«Не от жестокости — из милосердия…»
Не от жестокости — из милосердияТы за собой позвал меня в тот час.В тот страшный час твоей, нет, нашей смерти,Соединившей, разлучившей нас.
«Ты не становишься воспоминаньем…»
Ты не становишься воспоминаньем.Как десять лет назад, мы до сих порВедем наш сокровенный разговор,Встречаясь будто на рассвете раннем.Нам хорошо и молодо вдвоем,И мы всегда идем, всегда идем,Вверяясь недосказанным признаньямИ этой чуть раскрывшейся листве,Пустому парку, резкой синевеХолодных майских дней и полувзглядам,Что сердцу говорят прямее словО радости, что мы, как прежде, рядом…Минутами ты замкнут и суров.Жестокой мысли оборвать не хочешь,Но вот опять и шутишь и хохочешь,Самозабвенно радуясь всему —И солнцу, и нехоженой дорожке,И полусказочной лесной сторожке,И тайному смятенью моему…
Мне верилось, что это лишь начало,Что это лишь преддверие чудес,Но всякий раз, когда тебя встречала,Я словно сердцу шла наперерез…И я еще живу, еще дышу,Еще брожу одна по темным чащам,И говорю с тобою, и пишу,Прошедшее мешая с настоящим…Минутами ты замкнут и суров.А я была так близко, так далекоС тобой, с твоей душою одинокойИ не могла, не находила слов —Заговорить с тобой о самом главном,Без переходов, сразу, напрямик…Мой ангел, на пути моем бесславномЗачем явился ты, зачем возник!
Ты был моей любовью многолетней,А я — твоей надеждою последней,И не нашла лишь слова одного,А ты хотел его, ты ждал его,Оно росло во мне, но я молчала,Мне верилось, что это лишь начало.
Я шла, не видя и не понимаяПредсмертного страданья твоего.Я чувствовала светлый холод мая,И ты со мной, и больше ничего…
О как тебя я трепетно касалась!Но счастье длилось до того лишь дня,Пока ты жил, пока не оказалось,Что даже смерть желаннее меня.
15 августа 1957
