ЛЕФ 1923 № 2 - Коллектив авторов
Нырнул в море красноречия:
– Лэди и джентельмены шестого квартала. Имеется человек, которого сейчас нет среди нас, человек, достойнее которого нет на всей политической арене – я говорю о нашем достопочтеннейшем Луке Прауте, образцовом гражданине города и всего округа. Так как его здесь нет, я надеюсь что вы будете снисходительны ко мне, если, как друг и сосед, как один, который гордится разделять с вами общее счастье – быть гражданином Зенита, – я скажу со всей искренностью и честностью, каким представляется исход этой критической кампании одному из обыкновенных деловых людей. Тому, который выйдя из благословенной бедности и физического труда, никогда, даже сидя за конторским столом, не забывал, что значит встать пол-шестого утра и спешить на завод со старым обеденным котелком в загрубелых руках, чтобы попась ровно в семь, когда загудит гудок, хотя и здесь хозяин сподличал и дал гудок на пять минут раньше семи. (Смех). Перехожу к вопросу об исходе выборов, к величайшему заблуждению, вызванному Сенекой Дуеном.
Некоторые рабочие засвистели – молодые циничные рабочие, по большей части иностранцы: евреи, ирландцы, итальянцы – но старики, смирные и терпеливые, сутулые плотники и механики приветствовали его, а когда он использовал свой анекдот о Линкольне, их глаза стали совсем мокрыми.
Скромно и деловито он покинул зал, под приятные аплодисменты и полетел на третье собрание за этот вечер.
– Тед, правь хорошенько – сказал он – как ты находишь все это Поль? Подошел я к ним?
– Изумительно, у тебя много перцу.
Мистрисс Беббит высказалась с обожанием; – Это чудесно. Так ясно, так интересно, и так много прекрасных мыслей! Когда я слушала тебя, я поняла, что недооценила, какая у тебя имеется глубина мыслей и какой блестящий запас слов. Превосходно.
Но Верона была недовольна: – Папа, откуда ты знаешь, что общественная собственность в городском хозяйстве всегда обречена на неудачу?
Мистрисс Беббит упрекнула: – Как, я думала, что ты поймешь, что когда твой отец так утомлен публичными выступлениями, не время ожидать, что он станет об'яснять все эти тонкости. Я уверена, что когда он отдохнет, он с удовольствием об'яснит тебе все это. Оставь все это в покое и дай папе возможность подготовиться к новому выступлению. Подумай только – все они собрались сейчас в храме Маккавея и ждут его.
3.
Мистер Лука Праут и Здравая Деловитость победили Сенеку Дуена и классовое господство. Зенит был еще раз спасен. Беббиту предоставили несколько младших должностей для распределения среди бедных родственников, но он предпочел получить специальную информацию на счет проведения новых улиц, и это благодарная администрация ему обещала.
И конечно он был одним из восемнадцати ораторов на банкете, данном Торговой Палатой в честь победы порядка в права.
Его репутация оратора окончательно установилась на банкете Палаты недвижимых имуществ, где он сделал годовой доклад. «Адвокат Таймса» дал отчет об этой речи с необычайной полнотой:
«Одним из самых выдающихся банкетов сезона был товарищеский обед Зенитской Палаты недвижимых имуществ в венецианском зале О. Хирна. Гостеприимный хозяин Джек О. Хирн, как всегда, дал обед не уступавший званому обеду где нибудь в Нью-Йорке. Обед был спрыснут великолепным ситро с фермы председателя банкета Чандлера Мотта.
Так как мистер Мотт был немного нездоров легкой простудой, ответственная речь выпала на долю мистера Беббита. Коснувшись прогресса вообще, мистер Беббит в частности сказал следующее:
– Начиная свою приветственную речь – экспромт, которая кстати тщательно запрятана в кармане жилета, я позволю себе припомнить историю двух ирландцев, Майка и Пета, которые ехали в пульмановском вагоне. Оба они, забыл сказать, были моряки. У Майка было нижнее сидение и вот он слышит ужасный грохот с верхней полки. Когда он спросил в чем тут дело, Пет сказал: – конечно, это я. Но чорт возьми, как же мне здесь уснуть! Я стараюсь влезть на эту проклятую койку в течении восьми часов.
Итак джентельмены, стоя перед вами, я чувствую себя, как Пет и может быть после того, как я наболтаюсь перед вами, я почувствую, что наконец смогу влезть на эту полку.
Джентельмены, каждый год на этом годовом собрании, где встречаются друг и враг, все откладывают в сторону свои боевые топоры и позволяют себе образовать цветущий остров товарищества. И в этом году, стоя с глазу на глаз, плечо с плечом, нам подобает, как согражданам лучшего в мире города обсудить, что мы такое по отношению к самим себе и к общественному благу.
Правда уже сейчас мы имеем 361000 даже 362000 жителей по последней переписи, что ставит нас в ряд крупных городов, но джентельмены если в ближайшую перепись мы не станем по крайней мере десятыми в ряду, то тогда я сам первый попрошу какого-нибудь прохвоста снять с меня рубашку и взять себе с комплиментами мистеру Беббиту, эсквайру. Не сомневаюсь, что Нью-Йорк, Чикаго, Филадельфия всегда будут впереди нас, но исключая эти три города, которые так переросли, что ни один приличный белый человек, из тех кто любит своих детей и жену и рад пожать руку своего соседа при встрече, не станет жить в них. За исключением этих трех городов, говорю я, всякому имеющему голову, приспособленную к фактам, ясно, что Зенит – прекраснейший обращик американской жизни и благосостояния.
Конечно я не говорю, что мы совершенны. Нам еще необходимо многое сделать, увеличить замощение бульваров для автомобильной езды, так как, поверьте только тот, кто имеет от четырех до десяти тысяч в год, и прелестную семью, живущую на окраине города, только тот является двигателем прогресса. Он – тот обращик людей, которые сейчас правят Америкой, и действительно, он представляет собой дельный тип, к которому должно стремиться человечество, если хочет для нашей планеты добропорядочного, уравновешенного, христианского, идущего вперед будущего. Иногда, когда я мечтаю и вижу этого солидного Американского гражданина, я чувствую удовлетворение гиппопотамских размеров.
(Аплодисменты.)
Наш идеальный гражданин, я рисую его прежде всего деловитым, как пчела, не тратящим дорогого времени на ловлю луны и философию за чаем – он не болтает о вещах, которые его не касаются, но вкладывает весь свой раж в свою торговлю, свою деловую профессию. Вечером он выкуривает хорошую сигару, влезает в трамвай, а, может быть, в собственный авто и отправляется домой. Там он чистит лужайку перед домом или занимается каким-нибудь другим практическим делом, пока не придет время обеда. После обеда он рассказывает детям истории или берет семью в кино или
