Уильям Йейтс - Переводы из Уильяма Йейтса( Григорий Кружков) Великое колесо возвращений
Приплыли морем, пришли пешком,
На верблюдах приехали и на ослах
Древние цивилизации, огнем и мечом
Истребленные, обращенные в прах,
Из статуй, что Каллимах воздвиг,
До нас не дошло ни одной, а грек
Смотрел на мраморные складки туник
И чувствовал ветер морской и бег.
Его светильника бронзовый ствол
И года не простояв, был разбит.
Все гибнет — творенье и мастерство,
Но мастер весел, пока творит.
Гляжу на резную ляпис-лазурь:
Два старца к вершине на полпути;
Слуга карабкается внизу,
Над ними — тощая цапля летит.
Слуга несет флягу с вином
И лютню китайскую на ремне.
Каждое на камне пятно,
Каждая трещина на крутизне
Мне кажутся пропастью или лавиной
Готовой со скал обрушить снег,-
Хотя обязательно веточка сливы
Украшает домик, где ждет их ночлег.
Они взбираются все выше и выше,
И вот наконец осилен путь
И можно с вершины горы, как с крыши,
Всю сцену трагическую оглянуть.
Чуткие пальцы трогают струны,
Печальных требует слух утех.
Но в сетке морщин глаза их юны,
В зрачках их древних мерцает смех.
ТРИ КУСТА (ЭПИЗОД ИЗ "HISTORIA MEI TEMPORIS" АББАТА МИШЕЛЯ ДЕ БУРДЕЙ)
Сказала госпожа певцу:
"Для нас — один исход,
Любовь, когда ей пищи нет,
Зачахнет и умрет.
Коль вы разлюбите меня,
Кто песню мне споет?
Ангел милый, ангел милый!
Не зажигайте в спальне свет,-
Сказала госпожа,-
Чтоб ровно в полночь я могла
Приникнуть к вам, дрожа.
Пусть будет мрак, ведь для меня
Позор острей ножа".
Ангел милый, ангел милый!
"Я втайне юношу люблю,
Вот вся моя вина,-
Так верной горничной своей
Поведала она,-
Я без него не в силах жить,
Без чести — не должна.
Ангел милый, ангел милый!
Ты ночью ляжешь рядом с ним,
Стянув с себя наряд,
Ведь разницы меж нами нет,
Когда уста молчат,
Когда тела обнажены
И свечи не горят".
Ангел милый, ангел милый!
Не скрипнул ключ, не взлаял пес
В полночной тишине.
Вздохнула леди: "Сбылся сон,
Мой милый верен мне".
Но горничная целый день
Бродила как во сне.
Ангел милый, ангел милый!
"Пора, друзья! Ни пить, ни петь
Я больше не хочу.
К своей любимой, — он сказал,-
Теперь я поскачу.
Я должен в полночь ждать ее
Впотьмах, задув свечу".
Ангел милый, ангел милый!
"Нет, спой еще, — воскликнул друг,-
Про жгучий, страстный взор!"
О, как он пел! — такого мир
Не слышал до сих пор.
О, как он мчался в эту ночь -
Летел во весь опор!
Ангел милый, ангел милый!
Но в яму конь попал ногой
От замка в ста шагах,
И оземь грянулся певец
У милой на глазах.
И мертвой пала госпожа,
Воскликнув только: "Ах!"
Ангел милый, ангел милый!
Служанка на могилу к ним
Ходила много лет
И посадила два куста —
Горячий, алый цвет;
Так розами сплелись они,
Как будто смерти нет.
Ангел милый, ангел милый!
В последний час к ее одру
Священник призван был.
Она покаялась во всем,
Собрав остаток сил.
Все понял добрый человек
И грех ей отпустил.
Ангел милый, ангел милый!
Похоронили верный прах
При госпоже, и что ж? -
Теперь там три куста растут,
В цветущих розах сплошь.
Польстишься ветку обломать —
Где чья, не разберешь.
Ангел милый, ангел милый!
КЛОЧОК ЛУЖАЙКИ
Кроме картин и книг
Да лужайки в сорок шагов
Что мне оставила жизнь?
Тьма изо всех углов
Смотрит, и ночь напролет
Мышь тишину скребет.
Успокоенье — мой враг.
Дряхлеет не только плоть,
Мечта устает парить,
А жернов мозга — молоть
Памяти сор и хлам,
Будничный свой бедлам.
Так дайте же пересоздать
Себя на старости лет,
Чтоб я, как Тимон и Лир,
Сквозь бешенство и сквозь бред,
Как Блейк, сквозь обвалы строк,
Пробиться к истине мог!
Так Микеланджело встарь
Прорвал пелену небес
И, яростью распалясь,
Глубины ада разверз;
О зрящий сквозь облака
Орлиный ум старика!
ПРОКЛЯТИЕ КРОМВЕЛЯ
Вы спросите, что я узнал, и зло меня возьмет:
Ублюдки Кромвеля везде, его проклятый сброд.
Танцоры и влюбленные железом вбиты в прах,
И где теперь их дерзкий пыл, их рыцарский размах?
Один остался старый шут, и тем гордится он,
Что их отцам его отцы служили испокон.
Что говорить, что говорить,
Что тут еще сказать?
Нет больше щедрости в сердцах, гостеприимства нет,
Что делать, если слышен им один лишь звон монет?
Кто хочет выбиться наверх, соседа книзу гнет,
А песни им не ко двору, какой от них доход?
Они все знают наперед, но мало в том добра,
Такие, видно, времена, что умирать пора.
Что говорить, что говорить,
Что тут еще сказать?
Но мысль меня иная исподтишка грызет,
Как мальчику-спартанцу лисенок грыз живот:
Мне кажется порою, что мертвые — живут,
Что рыцари и дамы из праха восстают,
Заказывают песни мне и вторят шуткам в лад,
Что я — слуга их до сих пор, как много лет назад.
Что говорить, что говорить,
Что тут еще сказать?
Я ночью на огромный дом набрел, кружа впотьмах,
Я видел в окнах свет — и свет в распахнутых дверях;
Там были музыка и пир и все мои друзья…
Но средь заброшенных руин очнулся утром я.
От ветра злого я продрог, и мне пришлось уйти,
С собаками и лошадьми беседуя в пути.
Что говорить, что говорить,
Что тут еще сказать?
О'РАХИЛЛИ
Помянем же О'Рахилли,
Да будет не забыт
Сам написавший о себе:
"О'Рахилли убит".
Историки рассудят спор,
А я скажу одно:
Не позабудется вовек,
Что кровью крещено.
— Как там погода?
Помянем же О'Рахилли,
Он был такой чудак,
Что Конноли и Пирсу
Сказал примерно так:
"Я земляков отговорил
От безрассудных дел.
Полночи добирался сам,
Но, главное, поспел!"
— Как там погода?
"Нет, не такой я жалкий трус,
Чтоб дома ждать вестей,
И слух свой слухами питать,
Рассказами гостей".
И усмехнулся про себя,
Докончив свой рассказ:
Часы заведены, — теперь
Пускай пробьет наш час".
— Как там погода?
Споем теперь об этом дне,
Когда он был убит
В последнем уличном бою,
В бою на Генри-стрит.
Там, где кончаясь у стены,
Сраженный наповал,
"Тут был убит О'Рахилли",-
Он кровью начертал.
— Как там погода?
ПЕСНЯ ПАРНЕЛЛИТОВ
Эй, подгребайте, земляки! -
О Парнелле споем;
Чур, не шататься от вина,
Держаться на своем!
Еще успеем в землю лечь,
Забыться мертвым сном;
Итак, бутыль по кругу -
Осушим и нальем!
На то есть несколько причин,
Сейчас их перечту:
Во-первых, Парнелл честен был,
Стоял за бедноту;
Боролся против англичан,
Ирландии служил;
И есть еще причина -
По милой он тужил.
И есть причина третья
О Парнелле пропеть:
Он гордым человеком был,
(Не гордецом, заметь!).
А гордый человек красив, -
Чтo говорить о том;
Итак, бутыль по кругу,
Осушим и нальем!
Политиканы и попы
Одни — всему виной,
Да муж, который торговал
И честью и женой.
Но песен не споют о тех,
Кого народ забыл;
А Парнелл верил землякам
И милочку любил.
БУЙНЫЙ СТАРЫЙ ГРЕХОВОДНИК
И так говорит ей странник:
"Дело мое — труба;
Женщины и дороги -
Страсть моя и судьба.
Час свой последний встретить
В нежных твоих руках -
Вот все, о чем смиренно прошу
У Старика в Облаках.
Рассвет и огарок свечи.
Глаза твои утешают,
Твой голос кроток и тих;
Так не утаи, дорогая,
Милостей остальных.
Поверь, я могу такое,
Чего молодым не суметь:
Слова мои могут сердца пронзить,
А их — разве только задеть".
Рассвет и огарок свечи.
И так она отвечает
Буйному старику:
"В сердце своем я не вольна
И полюбить не могу.
Владеет мной постарше Старик,
Безгрешно меня любя;
Рукам, в которых четки дрожат,
Увы, не обнять тебя!"
Рассвет и огарок свечи.
"Значит, врозь наши пути,
Что ж, прощай, коли так!
Пойду я к рыбачкам на берегу,
