Владимир Васильев - Корона сонетов "Мир"

Пора бы в мире навести порядок:

Строка к строке, век к веку, к часу час,

Любовь к любви…А в них и с ними рядом

И я, спеша грядущее встречать.

12.13

И я, спеша грядущее встречать,

Как в грех, впадаю в созиданъя Хаос,

И, плавать не умея, бултыхаюсь,

Пытаясь Хаос с замыслом сличать.

Несовпадение рубит мысль сплеча,

А я обрубки вновь слепить пытаюсь.

Но никому в грехе своем не каюсь,

И мог бы снова строить мир начать.

Мой замысел живет, кристаллизуясь,

И Хаос строк в единый мир связуя,

В нем тяготенья мировой закон.

Как дома, Солнце в созиданья храме,

А я, как жрец его – Лаокоон,

Данайцев заду с богатыми дарами.

12.14

Данайцев жду с богатыми дарами,

И кары жду от равных им богов.

Но никогда не стану им слугой -

Богам, что жаждут жертвы сыновьями.

Засвищут мародеры соловьями,

Храм хрустнет головой под сапогом,

Спина пространства выгнется дугой,

До времени упрятав мир мой в яме.

Под пеплом и песками погребен,

Я не дождусь уже иных времен,

А потому – долой покров пространства!

Мир за меня не сотворит никто.

А стержень мира – правды постоянство.

И я свою судьбу принять готов.

13. КРУШЕНИЕ МИРА

13 1

Данайцев жду с богатыми дарами -

Они себе их возвратят е лихвой.

Троянский конь кивает головой

И дышит деревянными ноздрями-

Последний стих уже не за горами,

Стрела врага дрожит под тетивой…

Троянский конь кивает головой

И дышит деревянными ноздрями.

Но время есть, чтоб силы сжать в кулак,

И различить: где правда, где хула,

Где цирк страстей, где будущий застенок.

Мне не нужна предвиденья броня,

И я разрушу городские стен,

Чтоб оседлать Троянского коня.

13.2

Чтоб оседлать Троянского коня,

Не нужно ни умом блистать, ни статью -

Здесь лестница гораздо больше кстати -

Мне хватит сил, чтоб вверх ее поднять.

Пусть в чреве этой клячи западня?

Не глух, не слеп – мне замысел понятен.

Не враг себе, но, видно, должен стать им,

Чтоб миру своему не изменять.

Когда я круп коварства оседлаю,

И укрощу коня тяжелой дланью,

Войдет Кассандра в мир, меня браня.

А я ее привычно не услышу,

Я жажду быть к пределу жизни ближе

И наблюдать, как предают меня.

13.3

И наблюдать, как предают меня,

И помогать предателям советом,

И позже не потребовать к ответу,

Презренье на слова не разменяв.

Жрет время жизни мелкая возня

Высоких планов и больших секретов.

Мне жаль до злости тратить жизнь на это,

Но я хочу предателя понять.

Ведь он – герой, мудрец, богов любимец

В том мире, где я – враг и проходимец.

Он тот же я, но в зеркале другом.

Хочу услышать в грохоте и гаме

О чем рыдают по ночам тайком

Те, кто казались прежде мне богами.

13.4

Те, кто казались прежде мне богами.

Вошли в нутро Троянского одра!

Тьма, теснотища, духота, жара,

Но Троя за дощатыми боками -

Им чуждый мир, который я слогами

Из плоти дней кровиночками брал,

Вышептывал, вынянчивал, сгорал

В их пламени, когда в строку слагались.

Увы, не суд друзей, а суд врагов

Собою представляет суд богов.

Мертв мир, врагов не сделавший друзьями.

Я молча принимаю приговор,

А боги, бодро рассудив наш спор,

Сожгли мой мир и вновь воссели в храме.

13.5

Сожгли мой мир и вновь воссели в храме,

И все-таки недружен ваш Олимп -

К нему уже Сизифы подошли -

Завалят эпохальными камнями

Ущелья, столь лелеемые вами,

На ровный мир пот праведный пролив.

Не будет ни платанов, ни олив -

Сплошной Олимп да в пепле мой пергамент.

Найдется ль кто, чтоб разгрести завал,

Который труд пустой образовал?

Иль этот труд не менее бессмыслен?

Ну, а пока, богов своих тесня,

Сизифы в путь к вершинам духа вышли,

Предания о подвиге храня.

13.6

Предания о подвиге храня,

Враги о пепле Трои не забудут.

Стократ мой мир охают и осудят,

Но без него им не прожить и дня.

И дрожь сомнений скрытых не унять:

Кому, зачем нужны развалин груды?

Сколь Одиссей отличен от Иуды?

И можно ли Иуду извинять?

Сомненья – это зерна новой жизни,

Но вечных догм их слизывают слизни,

С полей надежд ростки идей гоня.

Безвкусно лижут, медленно, беззвучно

В то время, как берет Олимпа кручи

Троянский конь, копытами звеня.

13.7

Троянский конь, копытами звеня,

Резвится в заповеднике историй,

Но путь, что был однажды им проторен,

Теперь тропинке торной не родня.

Привыкший времена соединять,

Он и в пространстве мощен и просторен.

Из-за него сегодня мир в раздоре -

Идет за место лучшее грызня.

Увы, в тупик ведет сей путь привычный.

На нем любой – и хищник, и добыча,

И в списке жертв там каждому есть срок.

Но все спешат с обозами, возами,

А конь через толпу наискосок

Умчался вдаль с честнейшими глазами.

13.8

Умчался вдаль с честнейшими глазами

Последний из казненных горожан.

Данайцы разбрелись по гаражам,

По кабинетам, храмам с образами.

А кто камнями Трои на базаре

Торгует в продолженье грабежа.

Пожалуй, мне камней уже не жаль -

Под новый мир пора вскрывать базальты.

Мой прежний мир несовершенен был.

Там Мастера распяты, как рабы -

Всегда их время с ними было люто.

Когда они его сдвигали ось,

В них разряжалась мировая злость -

Мир был таков, какими были люди.

13.9

Мир был таков, какими были люди,

Да он и неспособен быть другим.

Другое дело – что мы углядим,

Что вспомним, созидая, что забудем.

Мы извлекаем из хаоса буден

То, чем всего превыше дорожим,

Иль то, пред чем, таясь от всех, дрожим,

Иль, ненавидя всей душою, судим,

Но всякий мир по замыслу един,

Хоть связей всех его не проследим

Разъятья труд невыполнимо труден.

Так Завтра и Вчера не разорвать.

Что попусту о мире горевать:

Мир был таков, каким он Завтра будет.

13.10

Мир был таков, каким он Завтра будет -

Сквозь время прорастает Идеал,

Который я нашел и потерял,

Взвалив ему на плечи строчек груды.

'

Сеть измерений разрывая грудью,

Пру напролом сквозь бытия металл

В тот Город, о котором я мечтал,

В котором жил, да время перепутал.

Мир вновь далек, К нему неясен путь,

Но мне с него, как прежде, не свернуть -

Неизлечим вкусивший Идеала.

Мир – это я. В нем суть моя и честь,

Незыблемости в нем недоставало -

Мир был моим. Мне жаль, что он исчез.

13.11

Мир был моим. Мне жаль, что он исчез.

Точней, ушел в другое измеренье,

Где на весах побед и поражений

Лишь доброта и мысль имеют вес.

Мир жил во мне, а я в нем жил не весь -

Подчинено души расположенье

Всемирному закону притяженья,

А центров тяготения не счесть,

Творенье, где душа живет частично,

Болезненно, ущербно, рахитично,

Бесплодно, как монашеский альков.

Твори свой мир! А сжечь его помогут.

Не оттого ль я слепну понемногу:

Сквозь пепел трудно видеть далеко.

13.12

Сквозь пепел трудно видеть далеко:

Залеплены зрачков оконца черным.

Среди зеркал, пустых и закопченных

Пространство смерти щупаю клюкой -

Всегда клюка неверья под рукой

На вечное забвенье обреченных.

Самозабвенно жизни мед, как пчелы,

Несем в свой улей, позабыв покой.

А пасечник из улея умело

Мед извлечет и соты пустит в дело,

А нас накормит сахаром речей.

Невидим мир пчелиного полета.

Его узреть – нелегкая работа:

Жду тех, кому мой мир не лень прочесть.

13.13

Жду тех, кому мой мир не лень прочесть,

Жду с уваженьем к их труду и силе.

Меня при жизни ввысь не возносили,

А после смерти ввысь нелепо лезть.

Чужда мне слава и противна лесть,

Претит строки и жизни разностилье.

Мечтаю, чтоб друзья меня любили,

И пониманье в их сердцах обресть.

Идут века, а людям не до чтенья,

Всяк норовит свое создать творенье

От афоризма до венка венков,

Всю жизнь сводя к затасканной цитате,

И потому я жду тебя, Читатель,

И Шлимана из будущих веков.

13.14

И Шлимана из будущих веков

Я жду затем, что должен кто-то верить,