Сергей Есенин - Том 2. Стихотворения (Маленькие поэмы)

Декабрь 1924

Весна*

Припадок кончен.Грусть в опале.Приемлю жизнь, как первый сон.Вчера прочел я в «Капитале»*,Что для поэтов —Свой закон.

Метель теперьХоть чертом вой,Стучись утопленником голым,Я с отрезвевшей головойТоварищ бодрым и веселым.

Гнилых нам нечего жалеть,Да и меня жалеть не нужно,Коль мог покорно умеретьЯ в этой завирухе вьюжной.

Тинь-тинь, синица!Добрый день!Не бойся!Я тебя не трону.И коль угодно,На плетеньСадись по птичьему закону.

Закон вращенья в мире есть,Он — отношеньеСредь живущих.Коль ты с людьми единой кущи,Имеешь правоЛечь и сесть.

Привет тебе,Мой бедный клен!Прости, что я тебя обидел.Твоя одежда в рваном виде,Но будешьНовой наделен.

Без ордера тебе апрельЗеленую отпустит шапку,И тихоВ нежную охапкуТебя обнимет повитель.

И выйдет девушка к тебе,Водой окатит из колодца,Чтобы в суровом октябреТы мог с метелями бороться.

А ночьюВыплывет луна.Ее не слопали собаки:Она была лишь не виднаИз-за людскойКровавой драки.

Но драка кончилась…И вот —Она своим лимонным светомДеревьям, в зелень разодетым,Сиянье звучноеПольет.

Так пей же, грудь моя,Весну!Волнуйся новымиСтихами!Я нынче, отходя ко сну,Не поругаюсьС петухами.

Земля, земля!Ты не металл.Металл ведьНе пускает почку.Достаточно попастьНа строчкуИ вдруг —Понятен «Капитал».

Декабрь 1924

Письмо к сестре*

О Дельвиге писал наш Александр*,О черепе выласкивал онСтроки.Такой прекрасный и такой далекий,Но все же близкий,Как цветущий сад!

Привет, сестра!Привет, привет!Крестьянин я иль не крестьянин?!Ну как теперь ухаживает дедЗа вишнями у нас, в Рязани?

Ах, эти вишни!Ты их не забыла?И сколько было у отца хлопот,Чтоб наша тощаяИ рыжая кобылаВыдергивала плугом корнеплод.

Отцу картофель нужен.Нам был нужен сад.И сад губили,Да, губили, душка!Об этом знает мокрая подушкаНемножко… Семь…Иль восемь лет назад.

Я помню праздник,Звонкий праздник мая.Цвела черемуха,Цвела сирень.И, каждую березку обнимая,Я был пьяней,Чем синий день.

Березки!Девушки-березки!Их не любить лишь может тот,Кто даже в ласковом подросткеПредугадать не может плод.

Сестра! Сестра!Друзей так в жизни мало!Как и на всех,На мне лежит печать…Коль сердце нежное твоеУстало,Заставь его забыть и замолчать.

Ты Сашу знаешь.Саша был хороший.И ЛермонтовБыл Саше по плечу.Но болен я…Сиреневой порошейТеперь лишь толькоДушу излечу.

Мне жаль тебя.Останешься одна,А я готов дойтиХоть до дуэли.«Блажен, кто не допил до дна*»[1]И не дослушал глас свирели.

Но сад наш!..Сад…Ведь и по нем веснойПройдут твоиЗаласканные дети.О!Пусть ониПомянут невпопад,Что жили…

Чудаки на свете.

<1925>

Мой путь*

Жизнь входит в берега.Села давнишний житель,Я вспоминаю то,Что видел я в краю.Стихи мои,Спокойно расскажитеПро жизнь мою.

Изба крестьянская.Хомутный запах дегтя,Божница старая,Лампады кроткий свет.Как хорошо,Что я сберег теВсе ощущенья детских лет.

Под окнамиКостер метели белой.Мне девять лет.Лежанка, бабка, кот…И бабка что-то грустное,Степное пела,Порой зеваяИ крестя свой рот.

Метель ревела.Под оконцемКак будто бы плясали мертвецы.Тогда империяВела войну с японцем,И всем далекиеМерещились кресты.

Тогда не знал яЧерных дел России.Не знал, зачемИ почему война.Рязанские поля,Где мужики косили,Где сеяли свой хлеб,Была моя страна.

Я помню только то,Что мужики роптали,Бранились в черта,В Бога и в царя.Но им в ответЛишь улыбались далиДа наша жидкаяЛимонная заря.

Тогда впервыеС рифмой я схлестнулся.От сонма чувствВскружилась голова.И я сказал:Коль этот зуд проснулся,Всю душу выплещу в слова.

Года далекие,Теперь вы как в тумане.И помню, дед мнеС грустью говорил:«Пустое дело…Ну, а если тянет —Пиши про рожь,Но больше про кобыл».

Тогда в мозгу,Влеченьем к музе сжатом,Текли мечтаньяВ тайной тишине,Что буду яИзвестным и богатымИ будет памятникСтоять в Рязани мне.

В пятнадцать летВзлюбил я до печенокИ сладко думал,Лишь уединюсь,Что я на этойЛучшей из девчонок,Достигнув возраста, женюсь.· · ·

Года текли.Года меняют лица —Другой на нихЛожится свет.Мечтатель сельский —Я в столицеСтал первокласснейший поэт.

И, заболевПисательскою скукой,Пошел скитаться яСредь разных стран,Не веря встречам,Не томясь разлукой,Считая мир весь за обман.

Тогда я понял,Что такое Русь.Я понял, что такое слава.И потому мнеВ душу грустьВошла, как горькая отрава.

На кой мне черт,Что я поэт!..И без меня в достатке дряни.Пускай я сдохну,Только· · ·Нет,Не ставьте памятник в Рязани!

Россия… Царщина…Тоска…И снисходительность дворянства.Ну что ж!Так принимай, Москва,Отчаянное хулиганство.

Посмотрим —Кто кого возьмет!И вот в стихах моихЗабилаВ салонный вылощенныйСбродМочой рязанская кобыла.

Не нравится?Да, вы правы —Привычка к Лориган*И к розам…Но этот хлеб,Что жрете вы,—Ведь мы его того-с…Навозом…· · ·Еще прошли года.В годах такое было,О чем в словахВсего не рассказать:На смену царщинеС величественной силойРабочая предстала рать.

Устав таскатьсяПо чужим пределам,Вернулся яВ родимый дом.Зеленокосая,В юбчонке белойСтоит береза над прудом.

Уж и береза!Чудная… А груди…Таких грудейУ женщин не найдешь.С полей обрызганные солнцемЛюдиВезут навстречу мнеВ телегах рожь.

Им не узнать меня,Я им прохожий.Но вот проходитБаба, не взглянув.Какой-то токНевыразимой дрожиЯ чувствую во всю спину.

Ужель она?Ужели не узнала?Ну и пускай,Пускай себе пройдет…И без меня ейГоречи немало —Недаром легСтрадальчески так рот.

По вечерам,Надвинув ниже кепи,Чтобы не выдатьХолода очей,—Хожу смотреть яСкошенные степиИ слушать,Как звенит ручей.

Ну что же?Молодость прошла!Пора приняться мнеЗа дело,Чтоб озорливая душаУже по-зрелому запела.

И пусть иная жизнь селаМеня наполнитНовой силой,Как раньшеК славе привелаРодная русская кобыла.

<1925>