Анна Ахматова - Стихи любимым

* * *

Годовщину последнюю празднуй —Ты пойми, что сегодня точь-в-точьНашей первой зимы – той, алмазной —Повторяется снежная ночь.

Пар валит из-под царских конюшен,Погружается Мойка во тьму,Свет луны как нарочно притушен,И куда мы идем – не пойму.

Меж гробницами внука и дедаЗаблудился взъерошенный сад.Из тюремного вынырнув бреда,Фонари погребально горят.

В грозных айсбергах Марсово Поле,И Лебяжья лежит в хрусталях…Чья с моею сравняется доля,Если в сердце веселье и страх.

И трепещет, как дивная птица,Голос твой у меня над плечом.И внезапным согретый лучомСнежный прах так тепло серебрится.

* * *

От тебя я сердце скрыла,Словно бросила в Неву…Прирученной и бескрылойЯ в дому твоем живу.Только… ночью слышу скрипы.Что там – в сумраках чужих?Шереметевские липы…Перекличка домовых…Осторожно подступает,Как журчание воды,К уху жарко приникаетЧерный шепоток беды —И бормочет, словно делоЕй всю ночь возиться тут:«Ты уюта захотела,Знаешь, где он – твой уют?»

Клеопатра

Александрийские чертоги

Покрыла сладостная тень.

Уже целовала Антония мертвые губы,Уже на коленях пред Августом слезы лила…И предали слуги. Грохочут победные трубыПод римским орлом, и вечерняя стелется мгла.И входит последний плененный ее красотою,Высокий и статный, и шепчет в смятении он:«Тебя – как рабыню… в триумфе пошлет пред собою…»Но шеи лебяжьей все так же спокоен наклон.А завтра детей закуют. О, как мало осталосьЕй дела на свете – еще с мужиком пошутитьИ черную змейку, как будто прощальную жалость,На смуглую грудь равнодушной рукой положить.

* * *

Так отлетают темные души…– Я буду бредить, а ты не слушай.

Зашел ты нечаянно, ненароком —Ты никаким ведь не связан сроком,

Побудь же со мною теперь подольше.Помнишь, мы были с тобою в Польше?

Первое утро в Варшаве… Кто ты?Ты уж другой или третий? – «Сотый!»

– А голос совсем такой, как прежде.Знаешь, я годы жила в надежде,

Что ты вернешься, и вот – не рада.Мне ничего на земле не надо,

Ни громов Гомера, ни Дантова дива.Скоро я выйду на берег счастливый:

И Троя не пала, и жив Эабани,И всё потонуло в душистом тумане.

Я б задремала под ивой зеленой,Да нет мне покоя от этого звона.

Что он? – то с гор возвращается стадо?Только в лицо не дохнула прохлада.

Или идет священник с дарами?А звезды на небе, а ночь над горами…

Или сзывают народ на вече? —«Нет, это твой последний вечер!»

Разрыв

1

Не недели, не месяцы – годыРасставались. И вот наконецХолодок настоящей свободыИ седой над висками венец.

Больше нет ни измен, ни предательств,И до света не слушаешь ты,Как струится поток доказательств,Несравненной моей правоты.

2

И, как всегда бывает в дни разрыва,К нам постучался призрак первых дней,И ворвалась серебряная иваСедым великолепием ветвей.

Нам, исступленным, горьким и надменным,Не смеющим глаза поднять с земли,Запела птица голосом блаженнымО том, как мы друг друга берегли.

3

Последний тост

Я пью за разоренный дом,За злую жизнь мою,За одиночество вдвоем,И за тебя я пью, —За ложь меня предавших губ,За мертвый холод глаз,За то, что мир жесток и груб,За то, что Бог не спас.

Надпись на книге «Подорожник»

Совсем не тот таинственный художник,Избороздивший Гофмановы сны, —Из той далекой и чужой весныМне чудится смиренный подорожник.

Он всюду рос, им город зеленел.Он украшал широкие ступени,И с факелом свободных песнопенийПсихея возвращалась в мой придел.

А в глубине четвертого двораПод деревом плясала детвораВ восторге от шарманки одноногой,

И била жизнь во все колокола…А бешеная кровь меня к тебе велаСужденной всем, единственной дорогой.

Из-под каких развалин говорю

В сороковом году

3. Тень

Что знает женщина одна о смертном часе?

Всегда нарядней всех, всех розовей и выше,Зачем всплываешь ты со дна погибших лет,И память хищная передо мной колышетПрозрачный профиль твой за стеклами карет?Как спорили тогда – ты ангел или птица!Соломинкой тебя назвал поэт.Равно на всех сквозь черные ресницыДарьяльских глаз струился нежный свет.О тень! Прости меня, но ясная погода,Флобер, бессонница и поздняя сиреньТебя – красавицу тринадцатого года —И твой безоблачный и равнодушный деньНапомнили… А мне такого родаВоспоминанья не к лицу. О тень!

Новоселье

3. Измена

Не оттого, что зеркало разбилось,Не оттого, что ветер выл в трубе,Не оттого, что в мысли о тебеУже чужое что-то просочилось, —Не оттого, совсем не оттогоЯ на пороге встретила его.

4. Гибель

Как будто страшной песенкиВеселенький припевИдет по шаткой лесенке,Разлуку одолев.Не я к нему, а он ко мне —И голуби в окне…И двор в плюще, и ты в плащеПо слову моему.Не он ко мне, а я к нему —во тьму,во тьму,во тьму.

Cinque[2]

Autant que toi sans doute, il te sera fidèle,

Et constant jusqu’а la mort.

1

Как у облака на краю,Вспоминаю я речь твою,

А тебе от речи моейСтали ночи светлее дней.

Так, отторгнутые от земли,Высоко мы, как звезды, шли.

Ни отчаянья, ни стыдаНи теперь, ни потом, ни тогда.

Но, живого и наяву,Слышишь ты, как тебя зову.

И ту дверь, что ты приоткрыл,Мне захлопнуть не хватит сил.

2

Истлевают звуки в эфире,И заря притворилась тьмой.В навсегда онемевшем миреДва лишь голоса: твой и мой.И под ветер, незримых Ладог,Сквозь почти колокольный звон,В легкий блеск перекрестных радугРазговор ночной превращен.

3

Я не любила с давних дней,Чтобы меня жалели,А с каплей жалости твоейИду, как с солнцем в теле.Вот отчего вокруг заря.Иду я, чудеса творя,Вот отчего!

4

Знаешь сам, что не стану славитьНашей встречи горчайший день.Что тебе на память оставить,Тень мою? На что тебе тень?Посвященье сожженной драмы,От которой и пепла нет,Или вышедший вдруг из рамыНовогодний страшный портрет?Или слышимый еле-елеЗвон березовых угольков,Или то, что мне не успелиДосказать про чужую любовь?

5

Не дышали мы сонными маками,И своей мы не знаем вины.Под какими же звездными знакамиМы на горе себе рождены?И какое кромешное варевоПоднесла нам январская тьма?И какое незримое заревоНас до света сводило с ума?

Шиповник цветет

Из сожженной тетради

And thou art distant in humanity.

Вместо праздничного поздравленьяЭтот ветер, жесткий и сухой,Принесет вам только запах тленья,Привкус дыма и стихотворенья,Что моей написаны рукой.

1. Сожженная тетрадь

Уже красуется на книжной полкеТвоя благополучная сестра,А над тобою звездных стай осколкиИ под тобою угольки костра.Как ты молила, как ты жить хотела,Как ты боялась едкого огня!Но вдруг твое затрепетало тело,А голос, улетая, клял меня.И сразу все зашелестели сосныИ отразились в недрах лунных вод.А вкруг костра священнейшие весныУже вели надгробный хоровод.

2. Наяву