Николай Рубцов - Тихая моя родина (сборник)
1966
Журавли
Меж болотных стволов красовался востокогнеликий…Вот наступит октябрь – и покажутся вдругжуравли!И разбудят меня, позовут журавлиные крикиНад моим чердаком, над болотом, забытым вдали…Широко по Руси предназначенный срок увяданьяВозвещают они, как сказание древних страниц.Все, что есть на душе, до конца выражает рыданьеИ высокий полет этих гордых прославленныхптиц.Широко на Руси машут птицам согласные руки.И забытость болот, и утраты знобящих полей —Это выразят все, как сказанье, небесные звуки,Далеко разгласит улетающий плач журавлей…Вот летят, вот летят… Отворите скорее ворота!Выходите скорей, чтоб взглянутьна высоких своих!Вот замолкли – и вновь сиротеет душа и природаОттого, что – молчи! – так никто ужне выразит их…
1966
* * *
А между прочим, осень на дворе.Ну что ж, я вижу это не впервые.Скулит собака в мокрой конуре,Залечивая раны боевые.Бегут машины, мчатся напрямикИ вдруг с ухаба шлепаются в лужу,Когда, буксуя, воет грузовик,Мне этот вой выматывает душу.Кругом шумит холодная вода,И все кругом расплывчато и мглисто.Незримый ветер, словно в невода,Со всех сторон затягивает листья…Раздался стук. Я выдернул засов.Я рад обняться с верными друзьями.Повеселились несколько часов,Повеселились с грустными глазами…Когда в сенях опять простились мы,Я первый раз так явственно услышал,Как о суровой близости зимыТяжелый ливень жаловался крышам.Прошла пора, когда в зеленый лугЯ отворял узорное оконце —И все лучи, как сотни добрых рук,Мне по утрам протягивало солнце…
1966
Острова свои обогреваем
Захлебнулось поле и болотоДождевой водою – дождались!Прозябаньем, бедностью, дремотойВсе объято – впадины и высь!
Ночь придет – родимая окрестность,Словно в омут, канет в темноту!Темнота, забытость, неизвестностьУ ворот как стража на посту.
По воде, качаясь, по болотамБор скрипучий движется, как флот!Как же мы, отставшие от флота,Коротаем осень меж болот?
Острова свои обогреваемИ живем без лишнего добра,Да всегда с огнем и урожаем,С колыбельным пеньем до утра…
Не кричи так жалобно, кукушка,Над водой, над стужею дорог!Мать России целой – деревушка,Может быть, вот этот уголок…
1966
В минуты музыки
В минуты музыки печальнойЯ представляю желтый плес,И голос женщины прощальный,И шум порывистых берез,
И первый снег под небом серымСреди погаснувших полей,И путь без солнца, путь без верыГонимых снегом журавлей…
Давно душа блуждать усталаВ былой любви, в былом хмелю,Давно понять пора настала,Что слишком призраки люблю.
Но все равно в жилищах зыбких —Попробуй их останови! —Перекликаясь, плачут скрипкиО желтом плесе, о любви.
И все равно под небом низкимЯ вижу явственно, до слез,И желтый плес, и голос близкий,И шум порывистых берез.
Как будто вечен час прощальный,Как будто время ни при чем…В минуты музыки печальнойНе говорите ни о чем.
1966
* * *
Ветер всхлипывал, словно дитя,За углом потемневшего дома.На широком дворе, шелестя,По земле разлеталась солома…
Мы с тобой не играли в любовь,Мы не знали такого искусства,Просто мы у поленницы дровЦеловались от странного чувства.
Разве можно расстаться шутя,Если так одиноко у дома,Где лишь плачущий ветер-дитяДа поленница дров и солома.
Если так потемнели холмы,И скрипят, не смолкая, ворота,И дыхание близкой зимыВсе слышней с ледяного болота…
1966
Идет процессия
Идет процессия за гробом.Долга дорога в полверсты.На ветхом кладбище – сугробыИ в них увязшие кресты.
И длится, длится поневолеТяжелых мыслей череда,И снова слышно, как над полемНегромко стонут провода.
Трещат крещенские морозы.Идет народ… Все глубже снег…Все величавее березы…Все ближе к месту человек.
Он в ласках мира, в бурях векаДостойно дожил до седин.И вот… Хоронят человека… —Снимите шапку, гражданин!
1967
Ось
Как центростремительная сила,Жизнь меня по всей земле носила!
За морями, полными задора,Я душою был нетерпелив, —После дива сельского простораЯ открыл немало разных див.
Нахлобучив «мичманку» на брови,Шел в театр, в контору, на причал.Полный свежей юношеской крови,Вновь, куда хотел, туда и мчал…
Но моя родимая землицаНадо мной удерживает власть, —Память возвращается, как птица,В то гнездо, в котором родилась,
И вокруг любви непобедимойК селам, соснам, ягодам РусиЖизнь моя вращается незримо,Как земля вокруг своей оси!..
Зеленые цветы
Светлеет грусть, когда цветут цветы,Когда брожу я многоцветным лугомОдин или с хорошим давним другом,Который сам не терпит суеты.
За нами шум и пыльные хвосты —Все улеглось! Одно осталось ясно —Что мир устроен грозно и прекрасно,Что легче там, где поле и цветы.
Остановившись в медленном пути,Смотрю, как день, играя, расцветает.Но даже здесь… чего-то не хватает…Недостает того, что не найти.
Как не найти погаснувшей звезды,Как никогда, бродя цветущей степью,Меж белых листьев и на белых стебляхМне не найти зеленые цветы…
1967
Отплытие
Размытый путь. Кривые тополя.Я слушал шум – была пора отлета, —И вот я встал и вышел за ворота,Где простирались желтые поля.
И вдаль пошел… Вдали тоскливо пелГудок чужой земли, гудок разлуки!Но, глядя вдаль и вслушиваясь в звуки,Я ни о чем еще не сожалел…
Была суровой пристань в поздний час,Искрясь, во тьме горели папиросы,И трап стонал, и хмурые матросыУстало поторапливали нас.
И вдруг такой повеяло с полейТоской любви! Тоской свиданий кратких!Я уплывал… все дальше… без оглядкиНа мглистый берег юности своей.
1967
Детство
Мать умерла.Отец ушел на фронт.Соседка злаяНе дает проходу.Я смутно помнюУтро похоронИ за окошкомСкудную природу.
Откуда только —Как из-под земли! —Взялись в жильеИ сумерки, и сырость…Но вот однаждыВсе переменилось,За мной пришли,Куда-то повезли.
Я смутно помнюПозднюю реку,Огни на ней,И скрип, и плеск парома,И крик: «Скорей!»,Потом раскаты громаИ дождь… ПотомДетдом на берегу.
Вот говорят,Что скуден был паек,Что были ночиС холодом, с тоскою, —Я лучше помнюИвы над рекоюИ запоздалыйВ поле огонек.
До слез теперьЛюбимые места!И там, в глуши,Под крышею детдомаДля нас звучалоКак-то незнакомо,Нас оскорблялоСлово «сирота».
Хотя старушкиМестных деревеньИ впрямь на насТак жалобно глядели,Как на сирот несчастных,В самом деле,Но время шло,И приближался день,
Когда раздалсяПраведный салют,Когда прошлаВоенная морока,И нам подъемОбъявлен был до срока,И все кричали: —Гитлеру капут!
Еще прошлоНемного быстрых лет,И стало грустно вновь:Мы уезжали!Тогда нас всейДеревней провожали,Туман покрылРазлуки нашей след…
Ночь на родине
Высокий дуб. Глубокая вода.Спокойные кругом ложатся тени.И тихо так, как будто никогдаПрирода здесь не знала потрясений!
И тихо так, как будто никогдаЗдесь крыши сел не слыхивали грома!Не встрепенется ветер у пруда,И на дворе не зашуршит солома,
И редок сонный коростеля крик…Вернулся я – былое не вернется!Ну что же? Пусть хоть это остается,Продлится пусть хотя бы этот миг.
Когда души не трогает беда,И так спокойно двигаются тени,И тихо так, как будто никогдаУже не будет в жизни потрясений,
И всей душой, которую не жальВсю потопить в таинственном и милом,Овладевает светлая печаль,Как лунный свет овладевает миром…
1967
В глуши
Когда душе моейСойдет успокоеньеС высоких, после гроз,Немеркнущих небес,Когда, душе моейВнушая поклоненье,Идут стада дрематьПод ивовый навес,Когда душе моейЗемная веет святостьИ полная рекаНесет небесный свет, —Мне грустно оттого,Что знаю эту радостьЛишь только я один:Друзей со мною нет…
1967
