Антология - Песни и романсы русских поэтов

Александр Петрович Сумароков родился в 1717 году в Петербурге, умер в 1777 году в Москве. В историю литературы он вошел как крупнейший представитель и теоретик русского классицизма. Песни Сумароков стал сочинять в конце 1730-х годов. Уже первая его песня, «То ль награда за мою верность…», «была принята с восхищением знатнейшими дамами, которые пели ее…танцевали под голос ее менуэты».[70] Две другие песни, сочиненные юным поэтом во время пребывания его в Сухопутном шляхетском корпусе (окончил в 1740 году), — «О места, места драгие!..» и «Места, тобою украшенны…» — также стали известными. Многие стихи Сумарокова пелись на мотивы модных «минаветов» (менуэтов), другие были положены на музыку А. Нарышкиным и Белиградским. К семи текстам Сумарокова (принадлежность которых поэту иногда оспаривается в пользу его дочери Г. Княжниной) музыку сочинил композитор Г. Теплов и напечатал их в своем сборнике «Между делом безделье…» (1759, №№ 10–13, 15–17) без имени автора. После выхода в свет этого сборника Сумароков резко возразил против незначительных изменений в стихах и, перепечатав шесть песен (кроме «К тому ли я…»), восстановил первоначальный текст в журнале «Трудолюбивая пчела» (ноябрьская книжка за 1759 год). Всего Сумароков написал свыше 160 песен и хоров. Многие из них пользовались большой популярностью, преимущественно в дворянской среде, некоторые проникли в демократические круги русского общества и фольклоризировались. Сумарокову принадлежат также тексты либретто опер Арайи и Раупаха. Об увлечении песнями Сумарокова свидетельствуют мемуаристы.[71] С 1760-х годов тексты песен и хоров Сумарокова в большом количестве встречаются в различных песенниках и сборниках кантов без имени автора, многие вошли в «Собрание разных песен» Чулкова. Сам поэт в начале 1770-х годов подготовил сборник «Песни и хоры» и предполагал издать его в числе других сборников,[72] однако это намерение не удалось осуществить. При жизни Сумарокова было опубликовано лишь 16 песен и только спустя пять лет после смерти поэта все его песенное наследие увидело свет. В согласии с нормами классицистической поэтики Сумароков придерживался принципа деления поэзии на жанры. В своей «Эпистоле о стихотворстве» он сформулировал требования к авторам песен:

Слог песен должен быть приятен, прост и ясен,Витийств не надобно — он сам собой прекрасен.

Сам поэт был верен этой установке. Хотя его песни разрабатывали лишь любовную тематику, ему удалось внести в них разнообразие и элемент индивидуализации чувства. Кроме публикуемых песен в песенниках особенно часто встречаются «Сердце ты мое пленивши…» и «Чувствую скорби люты…».

О места, места драгие!Вы уже не милы мне.Я любезного не вижуВ сей прекрасной стороне.  Он от глаз моих сокрылся,  Я осталася страдать,  И, стеня, не о любезном,  О неверном воздыхать.  Он игры́ мои и смехи  Превратил, мне в злу напасть,  И, отнявши все утехи,  Лишь одну оставил страсть.

Из очей моих лиетсяЗавсегда слез горьких ток,Что лишил меня свободыИ забав любовных рок.  По долине сей текущи  Воды слышали твой глас,  Как ты клялся быть мне верен;  И зефир летал в тот час.  Быстры воды пробежали,  Легкой ветер пролетел.  Ах! и клятвы те умчали,  Как ты верен быть хотел.

Чаю взор тот, взор приятный,Что был прежде мной прельщен,В разлучении со мноюНа иную обращен;  И она те ж нежны речи  Слышит, что слыхала я.  Удержися, дух мой слабый,  И крепись, душа моя,  Мне забыть его не можно  Так, как он меня забыл;  Хоть любить его не должно,  Он, однако, всё мне мил.

Уж покою томну сердцуНе имею никогда;Мне прошедшее весельеВображается всегда.  Весь мой ум тобой наполнен,  Я твоей привыкла слыть;  Хоть надежды я лишилась,  Мне нельзя престать любить.  Для чего вы миновались,  О минуты сладких дней!  А минув, на что остались  Вы на памяти моей?

О свидетели в любовиТайных радостей моих!Вы то знаете, о птички,Жители пустыней сих!  Испускайте глас плачевный,  Пойте днесь мою печаль,  Что, лишась его, я стражду,  А ему меня не жаль!  Повторяй слова печальны,  Эхо, как мой страждет дух;  Отлетай в жилища дальны  И трони́ его тем слух.

Знать, судьба мне так судила,Чтоб в страданьях век изжить,И драгую отлучила,Чтоб принудить слезы лить.  Век, знать, будет воздыхати  И мучение терпеть,  Привыкай, мой дух, страдати,  Коли рок не дал ту зреть.

Смутны мысли, только жалостьПредставляйте в память мне;Дайте, дайте в скуке радость,Чтобы зреть ее во сне.  Когда будет та забава,  То и буду сладко спать,  Но то пущая отрава,  Ежель ту мне не видать.

Что ж грущу я и страдаю,Если я один люблю?Любит ли она — не знаю;Не напрасно ль я терплю?  Одним видом я доволен;  Видом любит; пусть терплю,  И один лишь сердцем болен,  Хоть не любит, я люблю.

Где ни гуляю, ни хожу,Грусть превеликую терплю;Скучно мне, где я ни сижу;Лягу — спокойно я не сплю;Нет мне веселья никогда,Горько мне, горько завсегда,Сердце мое тоска щемит,С грусти без памяти бегу;Грудь по тебе моя болит,Вся по тебе я немогу;Ты завсегда в моих глазах,Я по тебе всегда в слезах,—То ли не лютая беда!То ль не увечье мне, младой!Плачу я, мучуся всегда,Вижу тебя я и во сне:Ты, мою молодость круша,Сделался мил мне как душа;Ты приволок меня к себе,Ты и любить меня взманил.Так ли мила я и тебе,Так ли ты тужишь обо мне;Весел ли ты, когда со мной,Рад ли, что виделся с младой?Сем-ка сплету себе венокЯ из лазуревых цветов,Брошу на чистой я поток,Сведать, мой миленькой каков,Тужит ли в той он стороне,Часто ли мыслит обо мне.Тонет ли, тонет ли венок,Или он поверху плывет;Любит ли, любит ли дружок,Иль не в любви со мной живет;Любит ли он, как я его,Меньше иль вовсе ничего;Вижу, венок пошел на дно,Вижу, венок мой потонул:Знать, на уме у нас одно,Знать, о мне миленькой вздохнул;Стала теперь я весела:Знать, что и я ему мила.

Лишив меня свободы,Смеешься, что терплю,Но я днесь открываюсь,Что больше не люблю:Гордись своим свирепствомКак хочешь завсегда,Не буду больше плененТобою никогда.

И так уж я довольноБез пользы воздыхал,Что все свои утехиИ сердце потерял;А ныне не увидишьДокук моих к себе,Забудь, забудь то вечно,Что верен был тебе.

В последни принуждаетЛюбовь меня вздохнуть,В последни имя мнеТвое воспомянуть:Оставшие то искры,Чем сердце ты мне жгла,Прости, прости и помни,Как мучить ты могла.

Мечи свои заразыТеперь в сердца иным,Не будешь насыщатьсяВздыханием моим.Я, право, не заплачуОт строгостей твоих;Когда ты мне не склонна —Есть тысяча других.

    Негде, в маленьком леску,    При потоках речки,    Что бежала по песку,    Стереглись овечки.    Там пастушка с пастухом    На брегу была крутом,И в струях мелких вод с ним она плескалась.

    Зацепила за траву,    Я не знаю точно,    Как упала в мураву,    Вправду иль нарочно.    Пастух ее подымал,    Да и сам туда ж упал,И в траве он щекотал девку без разбору.

    «Не шути так, молодец,—    Девка говорила,—    Дай мне встать пасти овец, —    Много раз твердила:    Не шути так, молодец,    Дай мне встать пасти овец;Не шути, не шути, дай мне па́сти стадо».

    «Закричу», — стращает вслух;    Дерзкой не внимает    Никаких речей пастух —    Только обнимает.    А пастушка не кричит,    Хоть стращает, да молчит;Для чего же не кричит, я того не знаю.

    И что сделалось потом,    И того не знаю.    Я не много при таком    Деле примечаю;    Только эхо по реке    Отвечало вдалеке:«Ай, ай, ай!» — знать, они дралися.

Уже восходит солнце, стада идут в луга,Струи в потоках плещут в крутые берега.Любезная пастушка овец уж погналаИ на́ вечер сегодни в лесок меня звала.

О темные дубравы, убежище сует!В приятной вашей тени мирской печали нет;В вас красные лужайки природа извелаКак будто бы нарочно, чтоб тут любовь жила.

В сей вечер вы дождитесь под тень меня свою,А я в вас буду видеть любезную мою;Под вашими листами я счастлив уж бывалИ верную пастушку без счету целовал.

Пройди, пройди скоряе, ненадобной мне день,Мне свет твой неприятен, пусть кроет ночи тень;Спеши, дражайший вечер, о время, пролетай!А ты уж мне, драгая, ни в чем не воспрещай.

Знаю, что стыдишься и крепишься молвить.    Что любовь пленила и тебя,Знаю, что ты хочешь быти осторожна    И боишься вверить мне себя:Вверься, вверься, полно мысли не пристойны    О любви моей к себе иметь,И открой то словом, что твои мне взгляды    Дали уж довольно разуметь.

Можешь ли довольна ты быть красотою,    Коль плодов с нее не собирать,Если ж не склоняться, так на что приятством    Мысли непристрастны полонять?Дай отраду в сердце, утоли мой пламень,    Окончай исканья и труды,Опустись в страсть нежну, перестань крепиться    И сними с красы своей плоды.

О плоды драгие! сладкая утеха,    Есть ли что на свете лучше вас?Чем возможно ясно мне изобразити,    Мне тебя, о ты! приятной час:Час, в которой сладость оныя забавы    Чувствуют влюбленные сердца,Получая славу чувствам восхищенным    И любви касаяся венца.

Летите, мои вздохи, вы к той, кого люблю,И горесть опишите, скажите, как терплю;Останьтесь в ее сердце, смягчите гордый взглядИ после прилетите опять ко мне назад;Но только принесите приятную мне весть,Скажите, что еще мне любить надежда есть:Я нрав такой имею, чтоб долго не вздыхать,Хороших в свете много, другую льзя сыскать.

Клав искать себе стал места,Где б посвататься ему;Полюбилася невестаКлаву, другу моему.

Что мне медлить, мнит он, доле,Ты румяна и бела,Зубы красят то и боле,Ты мне, девушка, мила.

Полюбился он прекрасной,Как она ему равно.День прошел в сей жизни страстной,Мыслят, брака ждут давно.

Рад, окончил он страданьеНежна сердца своего:Получил свое желанье,Девка вышла за него.

Утром видеть дорогуюПрибегает к красоте,Но пред зеркалом другуюОбретает в простоте.

Белизны не видно тела,На щеках стал бледной цвет;Вся краса с лица слетела,А во рту ни зуба нет.

Клав женился не в издевку;Но кричал: «Беги к себе;Я прекрасную взял девкуИ женат не на тебе».

К тому ли я тобой, к тому ли я пленилась,Чтоб, пламенно любя, всечасно воздыхать;На то ль моя душа любовью заразилась,Чтоб мне потоки слез горчайших проливать;       Губить младые лета,       Бесплодну страсть питать       И все утехи света       В тебе лишь почитать;

В тебе, а ты меня без жалости терзаешь,И сердце ты и дух в отчаянье привел!Иль ты еще моей горячности не знаешь,Приметь, мучитель, как ты мною овладел.       Что в сердце ощущаю,       Пойми из глаз моих, —       Как я тобой страдаю,       Написано на них.

Твой образ навсегда в мысль страстну погрузился,Я жертвую тебе и волю и себя;Иль ты другою, ах! любовью заразилсяИ тщетно мя вспалил, другую полюбя.       На что ж ты лестны взгляды       Являл мне иногда?       На что, коль без отрады,       Мне мучиться всегда?

Сим к мукам завсегда я стала обольщенна,Глаза произвели огонь в моей крови;Они виновны в том, что я тобой плененна;Я прелести почла призна́ками любви.       А если, свет мой, мною       Твоя пронзенна грудь,—       Владей моей душою,       Лишь только верен будь.

Тщетно я скрываю сердца скорби люты,  Тщетно я спокойною кажусь:Не могу спокойна быть я ни минуты,  Не могу, как много я ни тщусь.Сердце тяжким стоном, очи током слезным  Извлекают тайну муки сей:Ты мое старанье сделал бесполезным,  Ты, о хищник вольности моей!

Ввергнута тобою я в сию злу долю,  Ты спокойный дух мой возмутил,Ты мою свободу пременил в неволю,  Ты утехи в горесть обратил;И к лютейшей муке ты, того не зная,  Может быть, вздыхаешь о иной,Может быть, бесплодным пламенем сгорая,  Страждешь ею так, как я тобой.

Зреть тебя желаю, а узрев, мятуся,  И боюсь, чтоб взор не изменил;При тебе смущаюсь, без тебя крушуся,  Что не знаешь, сколько ты мне мил.Стыд из сердца выгнать страсть мою стремится,  А любовь стремится выгнать стыд;В сей жестокой брани мой рассудок тмится,  Сердце рвется, страждет и горит.

Так из муки в муку я себя ввергаю;  И хочу открыться, и стыжусь,И не знаю прямо, я чего желаю,  Только знаю то, что я крушусь;Знаю, что всеместно пленна мысль тобою  Вображает мне твой милый зрак;Знаю, что, вспаленной страстию презлою,  Мне забыть тебя нельзя никак.

Позабудь дни жизни сей,  Как о мне вздыхала;Выдь из памяти моей,  Коль неверна стала!Гасни, пламень мой, в крови!  Ах, чего желаю!Истребляя жар любви,  Больше лишь пылаю.

Правдой принимаю лесть  Я в твоем ответе.Мне, и льстя, всего что есть  Ты миляй на свете.В том, что ныне ясно зрю,  Сам себе не верю.День и ночь тобой горю —  Сердцу лицемерю.

За неверность вне себя  Я, сердись, бываю;Но увижу лишь тебя,  Всё позабываю.Я не помню в оный час  Твоея досады,И во взорах милых глаз  Я ищу отрады.

Только то одно манит,  Сердце подкрепляет:Мню, пустой меня лишь вид,  Ревность ослепляет.Нет, не тем теперь моя  Грудь отягощенна;Зрю неверность ныне я:  Тем душа смущенна.

Сокрылись те часы, как ты меня искала,И вся моя тобой утеха отнята:Я вижу, что ты мне неверна ныне стала,Против меня совсем ты стала уж не та.      Мой стон и грусти люты      Вообрази себе      И вспомни те минуты,      Как был я мил тебе.

Взгляни на те места, где ты со мной видалась,Все нежности они на память приведут.Где радости мои! где страсть твоя девалась!Прошли и ввек ко мне обратно не придут.      Настала жизнь другая;      Но ждал ли я такой!      Пропала жизнь драгая,      Надежда и покой.

Несчастен стал я тем, что я с тобой спознался;Началом было то, что муки я терплю,Несчастнее еще, что я тобой прельщался,Несчастнее всего, что я тебя люблю.      Сама воспламенила      Мою ты хладну кровь;      За что ж ты пременила      В недружество любовь?

Но в пенях пользы нет, что я, лишась свободы,И радостей лишен, едину страсть храня.На что изобличать — бессильны все дово́ды,Коль более уже не любишь ты меня.      Уж ты и то забыла,      Мои в плен мысли взяв,      Как ты меня любила,      И время тех забав.

Ты сердце полонила,Надежду подалаИ то переменила,Надежду отняла.Лишаяся приязни,Я всё тобой гублю;Достоин ли я казни,Что я тебя люблю?

Я рвусь, изнемогая;Взгляни на скорбь мою,Взгляни, моя драгая,На слезы, кои лью!Дня светла ненавижу,С тоскою спать ложусь,Во сне тебя увижу —Вскричу и пробужусь.

Терплю болезни люты,Любовь мою храня;Сладчайшие минутыСокрылись от меня.Не буду больше числитьЯ радостей себе,Хотя и буду мыслитьЯ вечно о тебе.

  В сырны дни мы примечали,Три дни и три ночи на рынке:  Никого мы не встречали,Кто б не коснулся хмеля крынке.  В сырны дни мы примечали:    Шум блистает,    Шаль мотает,    Дурь летает,    Разум тает,    Зло хватает,    Наглы враки,    Сплетни, драки,  И грызутся как собаки.    Примиритесь!  Рыла жалейте и груди!  Пьяные, пьяные люди,    Пьяные люди,    Не деритесь!

Не грусти, мой свет, мне грустно и самой,Что давно я не видалася с тобой.  Муж ревнивой не пускает никуда;  Отвернусь лишь, так и он идет туда.

Принуждает, чтоб я с ним всегда была;Говорит он: «Отчего не весела?»  Я вздыхаю по тебе, мой свет, всегда,  Ты из мыслей не выходишь никогда.

Ах! несчастье, ах! несносная беда,Что досталась я такому, молода;  Мне в совете с ним вовеки не живать,  Никакого мне веселья не видать.

Сокрушил злодей всю молодость мою;Но поверь, что в мыслях крепко я стою;  Хоть бы он меня и пуще стал губить,  Я тебя, мой свет, вовек буду любить.

Чем тебя я оскорбила,Ты скажи мне, дорогой!Тем ли, что я не таилаНежных мыслей пред тобой,    И считала то пороком,    Чтоб в мученик жестоком    Твой любезный дух томить,    Не хотя лишить покою,    Не хотя терзать тоскою,    Я могла ли погрешить?

Для того ли я склониласьИ любви далась во власть,Чтоб отныне я крушилась,Бесполезну видя страсть?    Чтоб ты не был в том уверен,    Сколь мой жар к тебе безмерен;    То ты можешь ли сказать?    Но уверясь в том не ложно,    Как тебе, ах! как возможно    Верно сердце презирать?

Я во всем позабываюсь,На тебя когда гляжу;Без тебя я сокрушаюсьИ задумавшись сижу.    Все часы считаю точно,    И завидую заочно,    Кто против тебя сидит.    На тебя всегда взираю    И с утехою внимаю,    Что язык твой говорит.

Я тебе открылась ясно:Жду того же напроти́в;И пускай я жду напрасно,Мой пребудет пламень жив.    Я готова, хоть как прежде.    Пребывать в одной надежде    И себя отрадой льстить;    Не склоню тебя тоскою —    Может время долготою    Твердо сердце умягчить.

Прости, моя любезная, мой свет, прости,Мне сказано назавтрее в поход ийти;  Не ведомо мне то, увижусь ли с тобой,  Ин ты хотя в последний раз побудь со мной.

Покинь тоску, иль смертной рок меня унес,Не плачь о мне, прекрасная, не трать ты слез.  Имей на мысли то к отраде ты себе,  Что я оттоль с победою приду к тебе.

Когда умру, умру я там с ружьем в руках,Разя и защищаяся, не знав, что страх;  Услышишь ты, что я не робок в поле был,  Дрался с такой горячностью, с какой любил.

Вот трубка, пусть достанется тебе она!Вот мой стакан, наполненной еще вина;  Для всех своих красот ты выпей из него,  И будь по мне наследницей лишь ты его.

А если алебарду заслужу я там,С какой явлюся радостью к твоим глазам;  В подарок принесу я шиты башмаки,  Манжеты, опахало, щегольски чулки.

«Не терзай ты себя:Не люблю я тебя;Полно время губить,—Я не буду любить;Не взята тобой я,И не буду твоя».

— «Не терзаю себя:Не люблю я тебя;Дни на что мне губить, —Я не буду любить;Не пленюсь тобой я,Тщетна гордость твоя».

— «А когда пременюсьИ к тебе я склонюсь,Так полюбишь ли тыИ сорвешь ли цветы?Я хранить их могла:Для тебя берегла».

— «Так и я пременюсь,И всем сердцем склонюсь;Мне мила будешь ты,И сорву я цветы;Ты хранить их могла:Для меня берегла».

— «Я покорна судьбеИ вручаюсь тебе;Ты напрасно дни тьмил,Как душа стал ты мил.Перестань ты тужить!Будем дружно мы жить».

— «Я покорен судьбеИ вручаюсь тебе;Я напрасно дни тьмил,Коль и я столько ж мил.Перестань ты тужить!Будем дружно мы жить».

М. В. Ломоносов