Федор Тютчев - Том 6. Письма 1860-1873

Новиковой О. А., 18 ноября 1863*

26. О. А. НОВИКОВОЙ 18 ноября 1863 г. Петербург

Lundi

Tenez, Madame, demandez-moi la vie, mais ne me demandez pas de rimes. J’ai les rimes en horreur, surtout les miennes. — D’ailleurs il ne me reste pas une seule copie de cette malheureuse boutade rimée qui ne vaut assurément pas le bruit qu’elle a fait et qu’elle ne doit qu’à deux noms propres*. Laissez-moi plutôt vous recommander une chose bien plus digne d’une attention aussi intelligente et aussi éclairée que la vôtre. C’est le grand article de Hilferding sur la Pologne, inséré dans L’Invalide*. Voilà une chose de grande valeur. Lisez-le, Madame, et faites-le lire à nos amis d’Europe. Vous leur rendrez service. — Vous voyez bien, Madame, vous m’avez demandé une babiole, un jeton en cuivre — et je vous offre une pièce d’or. J’ai quelques droits à vos remerciements.

Mille hommages empressés.

T. Tutchef

Перевод

Понедельник

Просите что угодно, милостивая государыня, хоть жизнь мою, но не просите моих стихов. К стихам я питаю отвращение, в особенности к своим. — К тому же у меня не осталось ни одного списка этой злосчастной стихотворной выходки, не заслуживающей, конечно, того шума, который она вызвала и которым она обязана лишь двум именам собственным*. Позвольте мне лучше предложить вам нечто, гораздо более достойное внимания человека столь просвещенного и разумного, как вы. Это большая статья Гильфердинга о Польше, напечатанная в «Инвалиде»*. Вот это явление поистине значительное. Непременно прочтите ее, милостивая государыня, и посоветуйте прочесть ее нашим европейским друзьям. Вы им окажете услугу. — Теперь вы видите, милостивая государыня, — вы просили у меня побрякушку, медный грош, а я предлагаю вам золотую монету. Я имею некоторое право на вашу благодарность.

Усердно кланяюсь.

Ф. Тютчев

Жихареву М. И., 30 ноября 1863*

27. М. И. ЖИХАРЕВУ 30 ноября 1863 г. Петербург

С.-Петербург. 30 ноября 1863

Милостивый государь,

От души благодарю вас за драгоценный подарок. — Не без умиления узнал я в присланной вами фотографии знакомую, памятную местность* — этот скромный ветхий домик, о котором незабвенный жилец его любил повторять кем-то сказанное слово, что весь он только одним духом держится*.

И этим-то — его — духом запечатлены и долго держаться будут в памяти друзей все воспоминания, относящиеся к замечательной, благородной личности одного из лучших умов нашего времени. — Еще раз благодарю вас усердно. С истинным уважением пребываю вашим покорным слугою. Ф. Тютчев

Горчакову А. М., 9 декабря 1863*

28. А. М. ГОРЧАКОВУ 9 декабря 1863 г. Петербург

Lundi

J’ai été bien contrarié, mon Prince, de n’avoir pu me rendre à votre appel. Il me tardait de vous offrir mes félicitations bien légitimes. Votre succès de l’autre jour a été complet, et je m’en réjouis beaucoup moins pour vous, que pour nous tous.

C’est un signe évident de maturité.

Il est assurément heureux que notre langue russe n’ait qu’un seul et même mot pour exprimer ces deux idées: populaire et national. C’est народный, et c’est précisément de ce titre que vous a salué à si bon droit une des adresses qui vous ont été envoyées.

Je ne saurai vous cacher, mon Prince, qu’on serait très désappointé si les paroles que vous avez dites, au Club, ainsi que tous les détails de la réception qui vous a été faite, n’étaient pas livrés à la publicité*. Il ne suffit pas d’avoir le courage de ses opinions. Il faut encore avoir celui de ses succès — quand les succès appartiennent aussi évidemment au pays tout entier.

Mille hommages dévoués.

Ф. Тютчев

Перевод

Понедельник

Я был очень раздосадован, князь, невозможностью явиться на ваш зов. Я с нетерпением ждал случая принести вам свои поздравления, в высшей степени заслуженные. Ваш намеднишний успех был безусловным, и он наполняет меня радостью не столько за вас, сколько за всех нас.

Это очевидный признак зрелости.

Поистине счастье, что в нашем русском языке есть одно емкое слово для выражения двух понятий: популярный и национальный. Это — народный. И вот этим-то титулом и наградил вас так справедливо один из посланных вам адресов.

Не скрою от вас, князь, что для всех было бы большим разочарованием, если бы слова, произнесенные вами в клубе, равно как и все подробности оказанного вам приема, не были преданы гласности*. Не достаточно иметь мужество высказать свое мнение. Нужно иметь мужество поделиться своими успехами, когда эти успехи столь очевидно принадлежат всей стране.

С глубочайшим уважением.

Ф. Тютчев

Блудову Д. Н., до 1864*

29. Д. Н. БЛУДОВУ Начало 1860-х гг. (до 1864). Петербург

Ce jeudi

Assurément, cher Comte, on ne saurait rien trouver de plus ingénieusement approprié à la destination que vous avez en vue que les quatre vers, cités par vous, de Jacob Boehme. C’est une des plus grandes intelligences qui aient jamais traversé le monde que ce J. Boehme. Elle marque, pour ainsi dire, le point d’intersection de deux doctrines les plus opposées, le Christianisme et le Panthéisme. On pourrait l’appeler le Panthéiste chrétien si ces deux mots ne hurlaient pas de se trouver ensemble… Pour reproduire ses idées en russe, en véritable russe, il faudrait s’approprier la langue si idiomatique et si profondément expressive de quelques-uns de nos sectaires. Pour ma part je me récuse et reconnais volontiers mon insuffisance… Toutefois, pour vous complaire, voici d’abord l’essai d’une traduction littérale:

«Тот, кто уразумел Время как Вечность, а Вечность как Время, стал непричастен никакому горю…»

Ou bien, dans une forme plus métrique:

Кто Время и ВечностьВ себе совместил,От всякого горяСебя оградил…*

Ces deux versions ont cela de commun entr’elles que toutes les deux ne valent absolument rien…

Mille salutations empressées.

Ф. Тютчев

Перевод

Четверг

Конечно, любезный граф, невозможно найти ничего более удачно согласующегося с вашим замыслом, чем четыре стиха Якоба Бёме, цитируемые вами. Якоб Бёме — один из величайших умов, которые когда-либо являлись в сей мир. Он, так сказать, точка пересечения двух наиболее противоположных учений — Христианства и Пантеизма. Его можно было бы назвать христианским пантеистом, если бы сочетание двух этих слов не заключало в себе вопиющего противоречия… Чтобы выразить его идеи на русском языке, на настоящем русском языке, нужно было бы усвоить столь идиоматический и столь глубоко выразительный язык некоторых наших сектантов. Со своей стороны я уклоняюсь от этого и охотно признаю свою неспособность… Тем не менее, чтобы вам угодить, вот сначала попытка дословного перевода:

«Тот, кто уразумел Время как Вечность, а Вечность как Время, стал непричастен никакому горю…»

Или же в форме более метрической:

Кто Время и ВечностьВ себе совместил,От всякого горяСебя оградил…*

Общее между этими двумя переводами то, что они оба решительно ничего не стоят.

Усердно кланяюсь.

Ф. Тютчев

Валуеву П. А., 16 февраля 1864*

30. П. А. ВАЛУЕВУ 16 февраля 1864 г. Петербург

Dimanche. 16 février

Je prends la liberté de mettre sous les yeux de Votre Excellence une lettre que je viens de recevoir de Майков et qui a trait à certaines accusations plus absurdes encore que malveillantes — et c’est beaucoup dire — qui ont couru la ville à son sujet*.

Votre Excellence, qui connaît et apprécie Майков, n’aura pas eu besoin de cette lettre pour plaindre un homme d’honneur et de talent, obligé — en dépit de ses sentiments personnels généralement connus et mille fois exprimés — obligé, dis-je, par le fait de je ne sais quelle ingénieuse ineptie de quelques coteries, de recourir, la rougeur au front, à de pareilles explications.

Je saisis avec empressement cette occasion d’offrir à Votre Excellence mes hommages accoutumés.

T. Tutchef

Перевод

Воскресенье. 16 февраля

Позволяю себе ознакомить ваше превосходительство с письмом, только что полученным мною от Майкова, где речь идет о неких обвинениях в его адрес, еще более нелепых, чем гнусных — и этим почти все сказано, — которые обошли город*.

Вашему превосходительству, знающему и ценящему Майкова, вероятно, не требуется это письмо, чтобы проникнуться сочувствием к человеку честному и даровитому, вынужденному — несмотря на свои широко известные и многократно выраженные взгляды, — вынужденному, повторяю я, опровергать, краснея от стыда, глупейшую выдумку каких-то злопыхателей.

Не упускаю случая заверить ваше превосходительство в неизменном своем почтении.

Ф. Тютчев

Тютчевой Д. Ф., 29 февраля 1864*

31. Д. Ф. ТЮТЧЕВОЙ 29 февраля 1864 г. Петербург

Ma fille chérie. Je savais à peu près la mesure du temps pour les visites qu’on te faisait et que tu pouvais supporter*: 8 à 10 minutes quand c’était le petit frère, de 10 à 15 quand c’était celle du petit père. — Mais ce que tu es à même de supporter de lignes dans une visite épistolaire? — voilà ce que j’aimerais savoir, dans ce moment-ci, pour ne pas trop me compromettre. — Quant à tes lettres à toi, je les aime, de toutes les tailles et de toutes les grandeurs. Je les aime parce qu’elles te ressemblent, elles ont beau avoir la mort dans l’âme, comme tu dis, elles ont malgré cela le rire aux lèvres.

Sais-tu, ma fille, que tu l’as échappé belle, en fait d’impressions lugubres — en t’en allant juste la veille du jour où devait enfin s’accomplir ta persistante prophétie*. Que serais-tu devenue, si on t’avait appliqué une loi de Pierre le G<rand>, qui condamne à la prison un prophète de malheur, jusqu’à l’accomplissement de sa prédiction?