Антология - Западноевропейская поэзия XХ века

СВОБОДА[225]

Перевод М. Ваксмахера

На школьных своих тетрадкахНа парте и на деревьяхНа песке на снегуИмя твое пишу

На всех страницах прочтенныхНа нетронутых чистых страницахКамень кровь ли бумага пепелИмя твое пишу

На золотистых виденьяхНа рыцарских латахНа королевских коронахИмя твое пишу

На джунглях и на пустыняхНа гнездах на дрокеНа отзвуках детстваИмя твое пишу

На чудесах ночейНа будничном хлебе днейНа помолвках зимы и летаИмя твое пишу

На лоскутках лазуриНа тинистом солнце прудаНа зыбкой озерной лунеИмя твое пишу

На полях и на горизонтеИ на птичьих распахнутых крыльяхИ на мельничных крыльях тенейИмя твое пишу

На каждом вздохе рассветаНа море на корабляхНа сумасшедшей гореИмя твое пишу

На белой кипени тучНа потном лице грозыНа плотном унылом дождеИмя твое пишу

На мерцающих силуэтахНа колокольчиках красокНа осязаемой правдеИмя твое пишу

На проснувшихся тропахНа раскрученных лентах дорогНа паводках площадейИмя твое пишу

На каждой лампе горящейНа каждой погасшей лампеНа всех домах где я жилИмя твое пишу

На разрезанном надвое яблокеЗеркала и моей спальниНа пустой ракушке кроватиИмя твое пишу

На собаке лакомке ласковойНа ее торчащих ушахНа ее неуклюжей лапеИмя твое пишу

На пороге нашего домаНа привычном обличье вещейНа священной волне огняИмя твое пишу

На каждом созвучном телеНа открытом лице друзейНа каждом рукопожатьеИмя твое пишу

На стеклышке удивленьяНа чутком вниманье губПарящих над тишинойИмя твое пишу

На руинах своих убежищНа рухнувших маякахНа стенах печали своейИмя твое пишу

На безнадежной разлукеНа одиночестве голомНа ступенях лестницы смертиИмя твое пишу

На обретенном здоровьеНа опасности преодоленнойНа безоглядной надеждеИмя твое пишу

И властью единого словаЯ заново жить начинаюЯ рожден чтобы встретить тебяЧтобы имя твое назвать

Свобода.

ЗАТЕМНЕНИЕ

Перевод М. Ваксмахера

Ну что поделаешь мы жили как в могилеНу что поделаешь нас немцы сторожилиНу что поделаешь в тоске бульвары стылиНу что поделаешь сердца от горя нылиНу что поделаешь нас голодом морилиНу что поделаешь мы безоружны былиНу что поделаешь ночные тени плылиНу что поделаешь друг друга мы любили.

МУЖЕСТВО

Перевод М. Ваксмахера

Парижу холодно Парижу голодноПариж не ест на улицах каштановПариж в лохмотья нищенки оделсяПариж как в стойле стоя спит в метроНа бедняков свалились новые невзгодыНо мудрость и безумьеСкорбного ПарижаВ себя вбирает чистый воздух и огоньВ себя вбирает красоту и добротуЕго изголодавшихся рабочихНе надо звать на помощь мой ПарижТы жив ты жизнью удивительной живешьЗа наготой за худобой за бледностьюВ тебе таится человечностьОна горит в глазах твоих ПарижПрекрасный город мойКак шпага сильный тонкий как иглаДоверчивый и умудренный ты не можешьСнести несправедливостьНесправедливость худший хаос для тебяТы от него Париж освободишьсяПариж мой трепетный далекая звездаНадежда неугаснувшая нашаОсвободишься ты от горя и от грязиМужайтесь братьяНет у нас ни касок ни сапогМы ни мундирами ни выправкой не блещемНо в наших жилах вспыхивает солнцеНаш свет вернулся к намДостойнейшие пали ради насИ вот их кровь клокочет в нашем сердцеИ снова утро утро над ПарижемЧас избавленьяШирь весны новорожденнойТупая сила рабья терпит крахРабы враги наши должны это понятьИ если понимать они способныОни восстанут.

В ИСПАНИИ

Перевод М. Ваксмахера

Если в Испании есть дерево цвета кровиЭто дерево свободы

Если в Испании есть неумолкший языкОн говорит о свободе

Если в Испании есть чистый стакан винаВыпьет его народ.

МЫ ДВОЕ

Перевод П. Антокольского

Мы двое крепко за руки взялисьНам кажется что мы повсюду домаПод тихим деревом под черным небомПод каждой крышей где горит очагНа улице безлюдной в жаркий полденьВ рассеянных глазах людской толпыБок о бок с мудрецами и глупцамиТаинственного нет у нас в любвиМы очевидны сами по себеИсточник веры для других влюбленных.

ТРИСТАН ТЗАРА

Перевод А. Ларина

Тристан Тзара (наст. имя — Сами Розеншток; 1896–1963). Выходец из Румынии. В 1919 г. переехал в Париж, где возглавил кружок дадаистов; затем на рубеже 20–30-х годов примкнул к сюрреализму, став одним нз его теоретиков, а позже — резких критиков («Сюрреализм и послевоенные годы», 1947). В ранней лирике («Первое небесное приключение господина Антипирина»; 1916; «25 стихотворений», 1918) сквозь нарочитую заумь пробивается наивная свежесть взгляда на вещи. Участвовал в движении Сопротивления. У позднего Тзара поток метафор, сохраняя оттенок герметичности, отражает раздумья о призвании человека, его долге, его трагедии в счастье («Завоеванные полдни», 1939; «Земля нисходит на Землю»! 1946; «Дозволенный плод», 1956).

ПЕСЕНКА ДАДА

Эта песня дадаистасердцем истого дадастук в моторе не бедаведь мотор и он дада

граф тяжелый автономныйехал в лифте невредимон мизинец свой огромныйоторвал и выслал в рим

лифт за этовот бедасердцем больше не дада

вода нужна всегдапрополощи мозгидадададаотдай долги

эта песня дадаистани опти ни пессимистаон любил мотоциклисткуни опти ни пессимистку

муж негаданно нежданнообнаружив их романв трех шикарных чемоданахвыслал трупы в Ватикан

не крутис мотоциклисткойни с опти ни с пессимисткой

воде нужны кругимозги твоя едададададаотдай долги

песенка мотоциклистададаистого душойпотому и дадаистачто в душе дада большой

змей в перчатках и бельезакрутил в горячке клапани руками в чешуеримский папа был облапан

и скандалбыл большойпроклял он дада душой

мозги не с той ногимозги одна водаДадададачулки туги

СМЕРТЬ ГИЙОМА АПОЛЛИНЕРА

мы ничего не знаеммы ничего не знали про горепора леденящего холодароет глубокие борозды в мышцахон предпочел бы радость победыв тишине умудряющей скорби мы в западнеизменить не в силахесли бы снег валил из землиесли бы солнце ночью всходилочтобы нас обогретьесли бы кронами вниз красовались деревья— сплошной плач —если бы птицы с людьми поселились чтобы смотретьсяв тихое озеро над головами людейМЫ БЫ СМОГЛИ ПОНЯТЬсмерть была бы приятным и долгим вояжембессрочным отпуском плоти из армии форм и костей

АНТОНЕН АРТО