Александр Колбенев - Собрание сочинений
Отдел оргтехники и оперативной полиграфии ГУВД
В 1992 году я устроился на работу инспектором службы в отдел оргтехники и оперативной полиграфии ГУВД города Москвы. Легендарная Петровка 38! Я занимался ксерокопированием служебных документов в огромных объемах: сметы хозяйственных работ, приказы, брошюры, постановления, и так далее. В период отпусков, мне доверяли работу инженеров нашего отдела (сотрудников милиции). Я распечатывал на ксероксе сводку по городу (статистические данные обо всех криминальных происшествиях за минувший день). Это очень ответственная работа, поскольку эти данные получали большие люди в Москве: генералы, министры, мэр города, прокуроры, начальники высшего и среднего звена ОВД РФ, и так далее. За мной на район, рано утром, приезжал автомобиль форд «Виктория» с огромными разноцветными сиренами. На машине с двух сторон было написано большими буквами: «ГУВД Москвы». Многих граждан района, где я проживал, этот факт вводил в исступление. Люди из соседних домов, зажигали свет в своих квартирах, выглядывали из окон, и терялись в догадках: кто я такой? А кем я был, на самом деле? Да ни кем, в общем-то. Обычный полиграфист с нищенской зарплатой, который выполнял работу инженеров в типографии Главном управлении внутренних дел города Москвы. Трудился я так, что к 30 годам не дожил бы, это точно. Умер бы от усталости, вредного облучения станков, потери смысла жизни, и так далее.
21 сентября 1993 года в 20 часов по московскому времени президент Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин выступил по общественному телевидению с обращением к нации. Он сообщил, что издал указ, которым предписывал Съезду народных депутатов и Верховному совету Российской Федерации прекратить свою профессиональную деятельность! В 20 часов 15 минут этого же дня Президиум Верховного совета Российской Федерации принял своё постановление «О немедленном прекращении полномочий Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина», и переход их к вице-президенту Александру Руцкому! Также Президиум назначил на 22 сентября 1993 года созыв экстренной сессии Верховного совета с повесткой дня «О государственном перевороте в Российской Федерации». В 00 часов 25 минут 22 сентября Руцкой приступил к исполнению обязанностей президента России! В стране произошел военный ПУТЧ! 24 сентября сего года около 5 часов заместитель министра обороны Константин Кобец предъявил съезду ультиматум: немедленно распустить Съезд и очистить здание парламента от всех находившихся там лиц. К Белому дому начал стягиваться народ, который выражал поддержку позиции Верховного Совета и Съезда народных депутатов Российской Федерации. В столице России намечалась большая заварушка!
С 3 по 5 октября 1993 года произошла постепенная развязка этих громких драматических событий, которые вошли в мою жизнь, как военные действия в Москве. С самого начала день у меня не задался. Рано утром, я заказал машину на свой адрес, так как 3 октября должен был заступить на дежурство в отдел полиграфии. Автомобиль не дали, сказали, что в нашу «деревню» (на север Москвы) водители не поедут. В городе начали постреливать! Делать нечего, я вышел из дома, отправился пешком в метро. В городе действовал комендантский час (в патриотических кругах до сих пор ходят слухи, что к. ч. был нужен сторонникам Ельцина для тайного вывоза из Москвы тел тысяч погибших). В половине шестого утра в нашем микрорайоне передвигаться было совершенно не страшно. На улице – темно, людей – нет. В метро на своей станции я никого не повстречал, за исключением двух – трёх человек. Скорее всего, это были граждане, загулявшие допоздна в гостях у своих друзей, ибо вид у них был непотребный. Но зато на станции Тверская, куда я приехал, народу было хоть отбавляй. В вестибюле метро ходили хмурые типы с охотничьими ружьями. Они недобро поглядывали на пассажиров метрополитена, поднимающихся вверх на эскалаторе к выходу. Прибывших в центр города людей не обыскивали буквально, но визуально осматривали с ног до головы. Демократы организовали большой пикет на ленинградском шоссе в защиту Бориса Ельцина! Они не хотели видеть около себя сторонников А. Руцкого. На всякий случай, я прокричал толпе: «Свои», – и приветственно поднял правую руку вверх! Всё было нормально, меня не тронули. Впервые минуты, ты вообще не понимаешь, что за типы тебя окружают, кто из них коммунист, кто демократ? Мои оппоненты тоже не имели не единого понятия, кто выходит на улицу из метро, с какими намерениями? Всё происходило на уровне подсознания и инстинктов. Побежал, значит, ты враг! Если улыбаешься, значит ты друг по политическим убеждениям! А паниковать я и не собирался. В случае чего, сказал бы людям, собравшимся на демонстрацию, что я вне политики, и просто направляюсь домой. Вот и всё!
К ГУВД Москвы я пробирался от метро дворами и тёмными переулками практически бегом. Такая тактика себя полностью оправдала. Меня никто не задержал. Спустя 8 минут я уже визуально видел КПП родной конторы. У входа в ГУВД, неожиданно появился человек в гражданской одежде с пистолетом – пулемётом в руках. Он прицелился в меня и приготовился стрелять. Я достал из кармана пиджака служебное удостоверение и помахал им.
– Свои, не стреляй!
Слава Богу, штатный сотрудник всё понял. Махнул мне рукой в ответ.
– Быстрее сюда! Пять минут назад по нам вели беглый огонь из проезжавшей мимо нас машины!
– Все живы?
– Да!
– Хорошо!
– Этот мир сошёл с ума.
– И не говори!
В отдел я шёл с чувством глубокой тревоги, словно предчувствовал очередное своё испытание. Оказалось, что в типографии в кабинете начальника, на полу спал босс и его коллеги по работе, руководители других отделов. Образовав кучу молу, они как длинные змеи, переплелись между собой своими телами. Мне было смешно и не понятно со стороны определить, где у них находятся руки, где ноги? Кто на ком спит? Одеты были эти люди и то хорошо! Вместе им было, видимо, не страшно заночевать на работе. Свет в кабинете включился, дверь распахнулась настежь! Люди повскакивали с пола, наставили на меня своё оружие: пистолеты, автоматы. Кто-то даже с испуга нажал на спусковой крючок, но произошла осечка. В очередной уже раз, я прокричал:
– Свои не стреляйте! Это Александр, я заступил на смену. Владимир Ильич, так звали моего начальника, меня признал, отдал отмашку своей пьяной бригаде.
– Это наш сотрудник! Парни отбой!
Долго общаться руководителем типографии мне не пришлось, он снова лёг спать на пол, а я отправился в соседнее помещение распечатывать сводку по городу.
Рассветало. Примерно с половины девятого утра в центре Москвы началась оружейная пальба. Били не переставая. К обеду проснулся мой шеф, принёс мне бронежилет, каску, автомат Калашникова с двумя рожками, сухой паёк на три дня, и произнёс:
– Ты остаёшься с нами на два дня! Если произойдет штурм управления, делай что хочешь, только не вздумай открывать огонь по милиционерам!
Я так понял, что выбор стрелять по людям, в случае нападения на ГУВД Москвы или не стрелять по ним, он предоставил мне самому? «Благородно» поступил мужик, ничего не скажешь. Лучше бы он отпустил меня домой. Я ведь, все-таки, был на тот момент времени вольнонаёмным работником, а не сотрудником правоохранительных органов! Делать было нечего. Я включил рацию и начал внимательно слушать радио эфир. Занятие это было весьма познавательное и очень тревожное! Я услышал: о БТРе, который в центре Москвы расстрелял отделение милиции, о людях, бегающих с оружием в руках по городу и устраивающих саботаж, о снайперах на крышах домов. Особенно меня впечатлили переговоры сотрудников милиции. Раненный офицер взывал о помощи, но под всякими предлогами ему её не спешили оказывать, поскольку люди боялись снайпера, засевшего на чердаке многоэтажного дома. Они не могли вычислить, с какой позиции он ведёт по ним прицельный огонь? Временами меня одолевала такая жуть от услышанного, что мурашки бегали по коже. Я начинал в волнениях уминать за обе щёки дармовой натовский паёк, где были первые блюда, вторые и третьи. Так я съел фасолевый суп, копченую курицу, выпил горячий кисель с шоколадкой «Марс». Всё по-взрослому. Война войной, а обед по расписанию! За окном гремела канонада, я кушал, слушал рацию, качался на ножках стула взад и вперед, временами с грохотом падал на пол. Первый раз, когда я упал (тяжёлая каска на голове перевесила центробежную силу), мой шеф помог мне подняться на ноги, стал ощупывать мое тело, искать боевые ранения. Когда он понял, в чём дело, то молча, вышел из комнаты выдачи копий документов, где я находился. Второй раз, когда я упал со стула, он даже туда не зашёл. Начальник только выкрикнул из своего рабочего кабинета:
– Саша, это патология!
