Константэн Григорьев - Подборка стихов - часть первая
Анатолий Каменский, рассказ "Четыре".
На лунном берегу мы целовались
В беседке, на безлюдном берегу,
А волны, что из звездной тьмы рождались,
Бежали к нам и гасли на бегу.
Я был тогда восторженным и юным,
А ты была прелестна: вся дрожа,
Дарила губы мне в сиянье лунном,
Смеялась, шаловлива и свежа.
На веках у тебя мерцали блестки,
А у меня кружилась голова
Все было внове, были мы подростки
И жаркие шептали мы слова.
И это все - мы просто целовались.
И этим я был счастлив в те года!
Тебя я проводил - и мы расстались,
И больше не встречались никогда.
Я издали смотрел, как шла ты к маме,
Как мать твоя свою ругала дочь,
А я, твоими пахнущий духами,
Ворочался, не мог заснуть в ту ночь.
Пришел рассвет - я долго просыпался,
и в свете солнца, радостный, лежал...
С тех пор я очень много раз влюблялся
И многих женщин нежно обожал.
Но стало все немножко приедаться
Увы, и женщин чары, и луны...
А раньше так хотелось целоваться!
Так чувства были все обострены!
Душа - она ничуть не огрубела,
Но сгинуло куда-то волшебство,
И женщины пленительное тело
Люблю привычно я, узнав его.
Привык к тому, что люди - только люди,
Мир делится на женщин и мужчин,
И о любви, как о каком-то чуде,
Я не мечтаю - что искать причин?
Но вдруг пахнет волшебными духами
И женщины поймаешь странный взгляд
Опять земля качнется под ногами,
Как с той подружкой, десять лет назад.
1998 год.
Пунктуальность.
Я пунктуален неизменно.
Пусть было мне нехорошо,
Я должен выйти был на сцену
Я встал, оделся и пошел.
Да, с бодуна меня мотало,
И во дворе в сей поздний час
Овчарка на меня напала
И укусила пару раз!
Я дернулся, кривясь от боли,
И улицу перебежал
Ногой овчарку отфутболил,
Но рядом тормоз завизжал:
Меня машина сбила, смяла,
Вдруг вылетев на тротуар,
Все кости мне переломала
Настолько страшным был удар.
Водитель, матерясь ужасно,
Меня в машину затащил,
И мы на свет рванули красный
Ох, в этом он переборщил.
Внезапно врезались мы в стену,
В машине взрыв раздался тут
А ведь до выхода на сцену
Мне оставалось пять минут!
И я, как некий терминатор,
Восстал из дыма и огня,
И сделал шаг - но экскаватор,
Рыча, наехал на меня.
А я на сцену был обязан
Через минуту выходить!
Я вновь восстал, хоть был размазан
По мостовой, и во всю прыть
Сюда сквозь парк помчался с криком,
Пусть ветки по лицу секут,
И счетчик в голове затикал:
Осталось двадцать пять секунд.
Вот и ступеньки - хоть недаром
Я так спешил... Что за дела!
Меня здесь обварили варом,
И потекла по мне смола.
Я только заскрипел зубами
И дальше поволок себя,
Вертя руками и ногами,
Дверные ручки теребя.
Вдруг рухнул лист стекла, блистая,
И срезал голову мою
Нет, так я точно опоздаю!
Вновь терминатором встаю,
Приладив голову обратно,
Решаю - это ничего,
Успеть - успею, вероятно...
Осталось пять секунд всего!
В порядок привожу мгновенно
Себя...Ура! Все хорошо!
Я должен выйти был на сцену
И я, как видите, пришел.
1999 год.
Дельтаплан Илоны.
Прошлым летом мы с Симоной, взяв билеты до Херсона,
К морю Черному махнули, где я в клуб один вступил:
На изящном дельтаплане я слетал с крутого склона,
И над кромкою прибоя я парил, парил, парил...
В клубе дельтапланеристов как-то встретил я Илону
Удивительно красивой эта девочка была!
Боже, я влюбился сразу, позабыв свою Симону,
Я кружился над Илоной в небе на манер орла.
И однажды утром с нею мы, как две большие птицы,
Понеслись на дельтапланах над волнами в небесах.
Как хотелось мне с Илоной в поцелуе страстном слиться
Но мешала эта штука, рама скользкая, в руках.
Полетали и вернулись, и Илона вдруг спросила:
"Не сходить ли нам сегодня в ресторан? Ты очень мил..."
Помню, я тогда ответил: "Небо нас соединило!"
И, клянусь, друзья, Илону страстно ночью ублажил.
...Уезжали мы с Симоной и разглядывали фотки,
что нащелкали на море, сидя в поезде, смеясь.
Вдруг Симона показала фотокарточку красотки
И сказала мне серъезно: "У тебя была с ней связь".
Я оправдываться начал: "Ах, Симона, что ты, крошка?"
Но спустя минуту понял, что бессмысленно вранье,
И тогда ответил твердо: "Да, увлекся я немножко,
Да, влюбился я в Илону - что ж, ты видела ее"
Хлопнул дверью, вышел в тамбур, закурил там и подумал:
"Сколько в мире баб красивых! Страстью всех испепелю!
А ведь я б не отказался от Илоны и под дулом!
Но Симону ведь я тоже обожаю и люблю...
Ах, подруги наши - гири по рукам и по ногам нам,
Но порой мы все ж взлетаем и парим, парим, парим!
Я хочу быть моногамным, не могу быть моногамным,
Как увижу я красоток - прям-таки бегу я к ним!"
1999 год.
Пей, пока пьется!
Пей, пока пьется! Пей вволю, дружище!
Все хорошо - водка, пиво, коньяк.
Рано иль поздно снесут на кладбище,
В землю зароют тебя абы как.
И над тобой будут птички красиво
Петь-заливаться и гнездышки вить...
Пей, пока можешь, и водку, и пиво,
Пей - позже могут врачи запретить.
Пей без оглядки и без опасенья,
Звон хрусталя - самый сладостный звук.
Пей без сомненья и до окосенья,
Пей в окруженьи друзей и подруг.
Смерть между нами неслышно крадется
С остро наточенной страшной косой.
Вспомни, что всем умирать здесь придется,
Выпей - и быстро заешь колбасой.
Развеселись и забудь про заботы
Завтрашний день их решит сам собой.
Женщин не бойся, знакомься, чего ты?
Хочешь - танцуй, развлекайся с любой.
Ешь, пока естся, люби, пока можешь,
В культ возведя наслажденье, живи.
Все перепробуй - потом подытожишь,
Сколько какой испытал ты любви.
Будешь лежать-помирать на подушках,
Радуясь: "Вволю я пожил, ха-ха!
Ел за троих, пил-гулял на пирушках
И избежал я унынья греха..."
Пей, пока пьется! Пей вволю, дружище!
Все, как ты верно заметил, "ништяк"...
Пусть нас однажды снесут на кладбище,
Ну, а сейчас нас заждался кабак!
1999 год.
Звездная идиллия.
Мысль была простой до гениальности
Долларов побольше накопить
И, уладив разные формальности,
Астероид в космосе купить.
Я - купил, провел там освещение,
Атмосферой глыбу окружил.
У меня такое ощущение,
Будто бы всегда на ней я жил.
Каждый день встаю я по будильнику
И тружусь в забое золотом,
Вечером спешу я к холодильнику,
Что стоит в вагончике моем.
Отбираю вкусности для ужина,
Радуясь, что выполняю план.
Вспоминаю с нежностью о суженой,
Наливая водочку в стакан.
Вспоминаю, как в года тяжелые
Обещал я ей разбогатеть...
До чего же классно, что нашел я
Платину, и золото, и медь!
Для нее, любимой, рад стараться я,
Хорошо б сейчас ее сюда...
Эх, вернусь, куплю себе плантацию,
Чтобы не работать никогда!
Мы сидим с помощником-андроидом
На камнях, я поднимаю тост,
И горят над нашим астероидом
Миллионы ярко-синих звезд.
Я хочу сегодня опьянения
И включаю я магнитофон:
Невозможно слушать без волнения
Смех прелестный той, в кого влюблен.
Я устал - и, рухнув, как подрубленный,
Спать ложусь в вагончике своем.
Снятся мне глаза моей возлюбленной
Плюс ее улыбка плюс наш дом.
Слышу я сквозь сон шаги андроида
Он сказал, что я во сне храплю...
Как вернусь на Землю с астероида,
Я ему андроидку куплю.
Все нормально. Кстати, создает уют
Мысль, что просчитал все до секунд...
И машины во дворе работают,
Без конца просеивая грунт.
1999 год.
Семейная сценка.
"Дорогая, что случилось? Вы - в аллее? Вы - грустите?
Отчего вы здесь? Боитесь, что пропустите зарю?
Где же наш слуга-туземец по прозванью Тити-Мити?
Я при встрече Тити-Мити непременно пожурю.
Что вы топчете песочек, стоя у оранжереи?
Не хотите ли бонбошку? Нет так нет, тогда я сам...
Что такое? Всюду - иней. Не уйти ль нам поскорее?
Мы рискуем простудиться, здесь угроза есть носам.
Отвечала дорогая со слезами: "Да, мне грустно,
Оттого, что я не лягу нынче в летний мой гамак,
Оттого, что осень злая припорошила искусно
Первым снегом чудо-розы, что мне подарил Мак-Мак..."
"Дорогая, что вы, право! Ведь таков закон природы!
И Мак-Мак от нас далеко, он - полярный капитан.
Ах, утешьтесь, и пойдемте, я вам дам журналы моды.
Ну, утрите ваши слезки... Ангел мой ! Шарман, шарман!"
И ушли они, обнявшись; он - каким-то счетом занят,
А она ответ искала на мучительный вопрос:
"Разве страсть несхожа с морем? разве море замерзает?"
