Михаил Кузмин - Сети (Первая книга стихов) (издание 1923 года)
Снова увидел я город, где я родился…
Снова увидел я город, где я родилсяи провел далекую юность;я знал,что там уже нет родных и знакомых,я знал,что сама память обо мне там исчезла,но дома, повороты улиц,далекое зеленое море —все напоминало мне,неизменное, —далекие дни детства,мечты и планы юности,любовь, как дым улетевшую.Всем чужой,без денег,не зная, куда склонить главу,я очутился в отдаленном квартале,где из-за спущенных ставен светились огнии было слышно пенье и тамбуриныиз внутренних комнат.У спущенной занавескистоял завитой хорошенький мальчик,и, как я замедлил шаги, усталый,он сказал мне:«Авва,ты кажешься не знающим путии не имеющим знакомых?зайди сюда:здесь все есть,чтоб чужестранец забыл одиночество,и ты можешь найтивеселую, беспечную подругус упругим телом и душистой косой».Я медлил, думая о другом,а он продолжал, улыбаясь:«Если тебя это не привлекает,странник,здесь есть и другие радости,которых не бежит смелое и мудрое сердце».Переступая порог, я сбросил сандалии,чтобы не вносить в дом весельясвященного песка пустыни.Взглянув на привратника,я увидел,что он был почти нагой,и мы пошли дальше по коридору,где издализвучали бубны навстречу.
Три раза я его видел лицом к лицу…
Три раза я его видел лицом к лицу.В первый раз шел я по саду,посланный за обедом товарищам,и, чтобы сократить дорогу,путь мимо окон дворцового крыла избрал я,вдруг я услышал звуки струни, как я был высокого роста,без труда увидел в широкое окноего:он сидел печально один,перебирая тонкими пальцами струны лиры,а белая собакалежала у ног, не ворча,и только плеск водометамешался с музыкой.Почувствовав мой взгляд,он опустил лируи поднял опущенное лицо.Волшебством показалась мне его красотаи его молчанье в пустом покоеполднем!И, крестясь, я побежал в страхепрочь от окна…Потом я был на карауле в Лохиеи стоял в переходе,ведущем к комнате царского астролога.Луна бросала светлый квадрат на пол,и медные украшения моей обуви,когда я проходил светлым местом,блестели.Услышав шум шагов,я остановился.Из внутренних покоев,имея впереди раба с факелом,вышли три человека,и он между ними.Он был бледен,но мне казалось,что комната осветиласьне факелом, а его ликом.Проходя, он взглянул на меняи, сказав: «Я тебя видел где-то, приятель»,удалился в помещенье астролога.Уже его белая одежда давно исчезлаи свет от факела пропал,а я все стоял, не двигаясь и не дыша,и когда, легши в казарме,я почувствовал,что спящий рядом Марцийтрогает мою руку обычным движением,я притворился спящим.Потом еще раз вечероммы встретились.Недалеко от походных палаток Кесарямы купались,когда услышали крики.Прибежав, мы увидели, что уже поздно.Вытащенное из воды телолежало на песке,и то же неземное лицо,лицо колдуна,глядело незакрытыми глазами.Император издали спешил,пораженный горестной вестью,а я стоял, ничего не видя,и не слыша, как слезы, забытые с детства,текли по щекам.Всю ночь я шептал молитвы,бредил родною Азией, Никомидией,и голоса ангелов пели:«Осанна!Новый богдан людям!»
VI
Канопские песенки
В Канопе жизнь привольная…
В Канопе жизнь привольная:съездим, мой друг, туда.Мы сядем в лодку легкую,доедем мы без труда.Вдоль берега спокойногогостиницы все стоят —террасами прохладнымипроезжих к себе манят.Возьмем себе отдельнуюмы комнату, друг, с тобой;венками мы украсимсяи сядем рука с рукой.Ведь поцелуям сладостнымне надо нас, друг, учить:Каноп священный, благостныйвсю грусть может излечить.
Не похожа ли я на яблоню…
Не похожа ли я на яблоню,яблоню в цвету,скажите, подруги?Не так же ли кудрявы мои волосы,как ее верхушка?Не так же ли строен мой стан,как ствол ее?Мои руки гибки, как ветки.Мои ноги цепки, как корни.Мои поцелуи не слаще ли сладкого яблока?Но ах!Но ах!хороводом стоят юноши,вкушая плодов с той яблони,мой же плод,мой же плодлишь один зараз вкушать может!
Ах, наш сад, наш виноградник…
Ах, наш сад, наш виноградникнадо чаще поливатьи сухие ветки яблоньнадо чаще подрезать.В нашем садике укромноместь цветы и виноград;кто увидит кисти гроздей,всякий сердцем будет рад.И калитка меж кустамитам прохожего манит —ей Зевес-Гостеприимецбыть открытою велит.Мы в калитку всех пропустим,мы для всех откроем сад,мы не скупы: всякий можетвзять наш спелый виноград.
Адóниса Киприда ищет…
Адóниса Киприда ищет —по берегу моря рыщет,как львица.Киприда богиня утомилась —у моря спать она ложилась —не спится —мерещится ей Адóнис белый,ясный взор его помертвелый,потухший. —Вскочила Киприда, чуть дышит,усталости она не слышитминувшей.Прямо к месту она побежала,где Адониса тело лежалоу моря. —Громко, громко Киприда вскричала,и волна шумливо роптала,ей вторя.
Кружитесь, кружитесь…
Кружитесь, кружитесь:держитеськрепче за руки!Звукизвонкого систра несутся, несутся,в рощах томно они отдаются.Знает ли нильский рыбак,когда бросаетсети на море, что он поймает?охотник знает ли,что он встретит,убьет ли дичь, в которую метит?хозяин знает ли,не побьет ли градего хлеб и его молодой виноград?Что мы знаем?Что нам знать?О чем жалеть?Кружитесь, кружитесь:держитеськрепче за руки!Звукизвонкого систра несутся, несутся,в рощах томно они отдаются.Мы знаем,что все — превратно,что уходит от нас безвозвратно.Мы знаем,что все — тленнои лишь изменчивость неизменна.Мы знаем,что милое телодано для того, чтоб потом истлело.Вот что мы знаем,вот что мы любим,за то, что хрупко,трижды целуем!Кружитесь, кружитесь:держитеськрепче за руки.Звукизвонкого систра несутся, несутся,в рощах томно они отдаются.
VII
Заключение
Ах, покидаю я Александрию
Ах, покидаю я Александриюи долго видеть ее не буду!Увижу Кипр, дорогой Богине,увижу Тир, Ефес и Смирну,увижу Афины — мечту моей юности,Коринф и далекую Византиюи венец всех желаний,цель всех стремлений —увижу Рим великий! —Все я увижу, но не тебя!Ах, покидаю я тебя, моя радость,и долго, долго тебя не увижу!Разную красоту я увижу,в разные глаза насмотрюся,разные губы целовать буду,разным кудрям дам свои ласки,и разные имена я шептать будув ожиданьи свиданий в разных рощах.Все я увижу, но не тебя!
1905–1908
Примечания
1
