Валерий Брюсов - Все напевы

Пусть, торжествуя, вихрь могучий

Взрезают крылья корабля,

А там, внизу, в прорывах тучи,

Синеет и скользит земля!

2 сентября 1908

ПОСЛАНИЯ

M. A. ВРУБЕЛЮ

От жизни лживой и известной

Твоя мечта тебя влечет

В простор лазурности небесной

Иль в глубину сапфирных вод.

Нам недоступны, нам незримы,

Меж сонмов вопиющих сил,

К тебе нисходят серафимы

В сияньи многоцветных крыл.

Из теремов страны хрустальной,

Покорны сказочной судьбе,

Глядят лукаво и печально

Наяды, верные тебе.

И в час на огненном закате

Меж гор предвечных видел ты,

Как дух величий и проклятий

Упал в провалы с высоты.

И там, в торжественной пустыне,

Лишь ты постигнул до конца

Простертых крыльев блеск павлиний

И скорбь эдемского лица!

9 января 1906

З. Н. ГИППИУС

Твои стихи поют, как звучный

В лесу стремящийся ручей;

С ним незабудки неразлучны

И тени зыбкие ветвей.

Порой, при месяце, глядится

В него косматый лесовик,

И в нем давно купать копытца

Чертенок маленький привык.

Однажды в год, в святой сочельник,

Сияет ангел надо льдом,

И скачут зайцы через ельник,

Испуганы живым лучом.

Не всем, быть может, внятен ропот

В лесу звенящих, тихих струй:

Их заглушает жизни топот,

Как битвы, страстный поцелуй.

Но в вечных далях не устанет

Земля чертить круги орбит.

И много песен в бездну канет,

И много шумов отзвучит.

И новым людям, в жизни новой,

Как нынче, ясен и певуч,

Все будет петь, за мглой еловой,

Твоих стихов бессмертный ключ!

И будет лесовик, как прежде,

Глядеться в зеркале его,

И ангел, в пламенной одежде,

Над ним сиять под рождество!

4 декабря 1909

АНДРЕЮ БЕЛОМУ

Нас не призвал посланник божий

В свой час, как братьев, от сетей,

И долго были непохожи

Изгибы наших двух путей.

Ты был безумием и верой

На высь Фавора возведен;

Как Данте, яростной пантерой

Был загнан я на горный склон.

Но на высотах, у стремнины,

Смутясь, мы встретились с тобой.

Со мною был — мой жезл змеиный,

С тобой — твой посох костяной.

И в темный путь пошли мы рядом…

Но кто-то третий близко был.

Палящей страстью, жгучим ядом,

Он нашу, душу опалил.

И — помню — кроя в сердце муку,

Как смертный, впившийся кинжал,

Братоубийственную руку

Я на поэта подымал…

И что ж! на пламени сомненья,

Что злобно зыблила вражда,

Сковались тайной цепи звенья,

Нас съединившей навсегда.

Я, в миги страшные, измерил

Твоих безумий правоту,

И ты, восторженный, поверил

В мою спокойную мечту.

Пойдем ли дальше в путь единый,

Иль каждому — удел иной,

Тебе дарю я жезл змеиный,

Беру твой посох костяной.

День ярко гаснет на откосах,

Клубится сумрак по земле.

Да будет мне твой белый посох

Путеводителем во мгле!

1909

М. А. КУЗМИНУ

Акростих

Мгновенья льются, как поток бессменный,

Искусство — радугой висит над ним.

Храни, храни, под ветром мировым,

Алтарь своей мечты, огонь священный!

И пусть твой стих, и пламенный и пленный,

Любовь и негу славит. Мы спешим

Улыбчивым созданиям твоим,

Как божествам, сплести венок смиренный,

Умолкли шумы дня. Еще размерней

Звучит напевный гимн в тиши вечерней,

Мелькают лики, вызваны тобой.

И мы, о мусагет, как пред святыней,

Невольно клонимся, — и к тверди синей,

Увенчан, ты возносишь факел свой.

24 декабря 1908

РАВНОМУ

Ответ на его послание

Не бойся едких осуждений,

Но упоительных похвал.

Нет, не бойся слов враждебных,

Вольных вызовов к борьбе,

В гуле выкриков хвалебных,

В царство грез твоих волшебных,

Вдруг домчавшихся к тебе!

Хорошо, что в нашем мире

Есть, кого в борьбу вовлечь,

Что другой, как ты, в порфире,

Что нас двое на турнире,

Что на меч ответит меч!

Опусти свое забрало,

Ладь оружие свое:

Это — боя лишь начало,

Это только простучало

Затупленное копье!

22 марта 1906

ВОССОЗДАТЕЛЮ

Вяч. Иванову

Спокойный взор вперив в обломок

Изваянного лика, — ты,

Друидов сумрачных потомок,

Постиг разбитые черты.

Коснувшись мрамора немого

Своим магическим жезлом,

Ему вернул ты силу слова,

Былую жизнь затеплил в ном.

Ты стройность дал бессвязным грудам,

В безликом облик угадал,

И — чудотворец! — этим чудом

Мое созданье оправдал!

1909

ВСТРЕЧНОЙ

Они не созданы для мира.

Во вселенной, страшной и огромной,

Ты была — как листик в водопаде,

И блуждала странницей бездомной,

С изумленьем горестным во взгляде,

Ты дышать могла одной любовью,

Но любовь таила скорбь и муки.

О, как быстро обагрялись кровью

С нежностью протянутые руки!

Ты от всех ждала участья — жадно.

Все обиды, как дитя, прощала,

Но в тебя вонзались беспощадно

Острые, бесчисленные жала.

И теперь ты брошена на камни,

Как цветок, измолотый потоком.

Бедная былинка, ты близка мне, —

Мимо увлекаемому Роком!

Сентябрь — ноябрь 1907

Е. Т

Кто глаза ее оправил

В завлекательный магнит?

Вместо сердца камень вставил,

Желтый камень хризолит?

И когда в блестящем зале,

Взор склонив, скользит она, —

Словно искрится в бокале

Ледяной огонь вина!

Смех ее — что звонкий голос

Разыгравшихся дриад.

Как на колос спелый колос,

Косы сложены назад.

Ах, я верю! в час, как щелкнет

Оградительный замок,

И весь мир кругом примолкнет,

Словно скромен и далек, —

Что за радость к этим губкам

Губы алчные склонить,

Этим жгучим, острым кубком

Жажду страсти утолить!

Да, я верю: в этом теле

Взвивность синего огня!

Здесь опасность, — в самом деле! —

Чур меня! ах, чур меня!

1909

НАЧИНАЮЩЕМУ

…доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит!

Нет, мы не только творцы, мы все и хранители тайны!

В образах, в ритмах, в словах есть откровенья веков.

Гимнов заветные звуки для слуха жрецов не случайны,

Праздный в них различит лишь сочетания слов.

Пиндар, Вергилий и Данте, Гете и Пушкин — согласно

В явные знаки вплели скрытых намеков черты.

Их угадав, задрожал ли ты дрожью предчувствий неясной?

Нет? так сними свой венок: чужд Полигимнии ты.

1906

ИСПОЛНЕННОЕ ОБЕЩАНИЕ

Романтическая поэма

Благоговейно посвящается,

памяти В. А. Жуковского

Угрюм и грозен замок Твид.

Он со скалой как будто слит,

Как будто вырос из скалы.

Гнездятся по углам орлы,

От стен идет нагой отвес,

Внизу синеет хвойный лес,

И, недоступно далека,

Змеится белая река.

Владыка замка, Гуго Твид,

Издавно бранной славой сыт.

Добытым на войне добром

С излишеством наполнен дом.

Казне у Твида счета нет;

С ним не тягается сосед,

А Твид оспорит короля;

Подвластны Твиду все поля,

Твид — стар, но силен до сих пор;

В его руке как гром топор;

И Твиду старому верна

Его прекрасная жена.

Ее он девочкой увез

На свой незыблемый утес;

Хранил года как ценный клад;

Воспитывал как добрый брат,

Чтоб после выбрать жениха;

Берег от тайного греха

Меж верных слуг и старых дев;

Но, божьей волей, овдовев,

Назначил ей удел иной

И сделал пленницу женой.

Гертруда вся — как сладкий сон.

Туманной тенью углублен

Ее лучистый взор; у ней

Звук голоса — как пенье фей,

И россыпь золотых волос —

Как кудри дев из мира грез;

Она легка — как тихий снег,

Ее беззвучен легкий бег,

Ее шагов не помнит слух,

Как будто мимо веял дух.

Вся жизнь Гертруды, с ранних лет,

Прошла, вдали от зол и бед,

На неприступной высоте.

Она лишь смутно, как в мечте,

Знавала реки и леса;