Александр Блок - Сборник стихов

9 марта 1899 (апрель 1918)

«За краткий сон, что нынче снится…»

За краткий сон, что нынче снится,А завтра – нет,Готов и смерти покоритьсяМладой поэт.

Я не таков: пусть буду снамиЗаворожен,-В мятежный час взмахну крыламиИ сброшу сон.

Опять – тревога, опять – стремленье,Опять готовВсей битвы жизни я слушать пеньеДо новых снов!

25 декабря 1899

«На небе зарево. Глухая ночь мертва…»

На небе зарево. Глухая ночь мертва.Толпится вкруг меня лесных дерев громада,Но явственно доносится молваДалекого, неведомого града.

Ты различишь домов тяжелый ряд,И башни, и зубцы бойниц его суровых,И темные сады за камнями оград,И стены гордые твердынь многовековых.

Так явственно из глубины вековПытливый ум готовит к возрожденьюЗабытый гул погибших городовИ бытия возвратное движенье.

10 июня 1900

«Одинокий, к тебе прихожу…»

Одинокий, к тебе прихожу,Околдован огнями любви.Ты гадаешь.– Меня не зови.-Я и сам уж давно ворожу.

От тяжелого бремени летЯ спасался одной ворожбойИ опять ворожу над тобой,Но не ясен и смутен ответ.

Ворожбой полоненные дниЯ лелею года,– не зови…Только скоро ль погаснут огниЗаколдованной темной любви?

1 июня 1901, Шахматово

«Предчувствую Тебя. Года проходят мимо…»

И тяжкий сон житейского сознанья

Ты отряхнешь, тоскуя и любя.

Предчувствую Тебя. Года проходят мимо –Всё в облике одном предчувствую Тебя.

Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо,И молча жду, – тоскуя и любя.

Весь горизонт в огне, и близко появленье,Но страшно мне: изменишь облик Ты,

И дерзкое возбудишь подозренье,Сменив в конце привычные черты.

О, как паду – и горестно, и низко,Не одолев смертельные мечты!

Как ясен горизонт! И лучезарность близко.Но страшно мне: изменишь облик Ты.

4 июня 1901, с. Шахматово

«Мы встречались с тобой на закате…»

Мы встречались с тобой на закате.Ты веслом рассекала залив.Я любил твое белое платье,Утонченность мечты разлюбив.

Были странны безмолвные встречи.Впереди – на песчаной косеЗагорались вечерние свечи.Кто-то думал о бледной красе.

Приближений, сближений, сгораний –Не приемлет лазурная тишь…Мы встречались в вечернем тумане,Где у берега рябь и камыш.

Ни тоски, ни любви, ни обиды,Всё померкло, прошло, отошло..Белый стан, голоса панихидыИ твое золотое весло.

13 мая 1902

Две надписи на сборнике

Вы предназначены не мне.Зачем я видел Вас во сне?Бывает сон – всю ночь один:Так видит Даму паладин,Так раненому снится враг,Изгнаннику – родной очаг,И капитану – океан,И деве – розовый туман…Но сон мой был иным, иным,Неизъясним, неповторим,И если он приснится вновь,Не возвратится к сердцу кровь…И сам не знаю, для чегоСна не скрываю моего,И слов, и строк, ненужных Вам,Как мне,– забвенью не предам.

Едва в глубоких снах мне сноваНачнет былое воскресать,-Рука уж вывести готоваСлова, которых не сказать…Но я руке не позволяюПисать про виденные сны,И только книжку посылаюЦарице песен и весны…В моей душе, как келья, душнойВсе эти песни родились.Я их любил. И равнодушноИх отпустил. И понеслись…Неситесь! Буря и тревогаВам дали легкие крыла,Но нежной прихоти немногоИным из вас она дала…

1902

Пушкинскому дому

Имя Пушкинского ДомаВ Академии наук!Звук понятный и знакомый,Не пустой для сердца звук!

Это – звоны ледоходаНа торжественной реке,Перекличка пароходаС пароходом вдалеке,

Это – древний Сфинкс, глядящийВслед медлительной волне,Всадник бронзовый, летящийНа недвижном скакуне.

Наши страстные печалиНад таинственной Невой,Как мы черный день встречалиБелой ночью огневой.

Что за пламенные далиОткрывала нам река!Но не эти дни мы звали,А грядущие века.

Пропуская дней гнетущихКратковременный обман,Прозревали дней грядущихСине-розовый туман.

Пушкин! Тайную свободуПели мы вослед тебе!Дай нам руку в непогоду,Помоги в немой борьбе!

Не твоих ли звуков сладостьВдохновляла в те года?Не твоя ли, Пушкин, радостьОкрыляла нас тогда?

Вот зачем такой знакомыйИ родной для сердца звукИмя Пушкинского ДомаВ Академии наук.

Вот зачем, в часы закатаУходя в ночную тьму,С белой площади СенатаТихо кланяюсь ему.

1921

Седое утро

Утро туманное, утро седое…

Утреет. С богом! По домам!Позвякивают колокольцы.Ты хладно жмешь к моим губамСвои серебряные кольцы,И я – который раз подряд –Целую кольцы, а не руки…В плече, откинутом назад,-Задор свободы и разлуки,Но еле видная за мглой,За дождевою, за докучной…И взгляд, как уголь под золой,И голос утренний и скучный…Нет, жизнь и счастье до утраЯ находил не в этом взгляде!Не этот голос пел вчераС гитарой вместе на эстраде!..Как мальчик, шаркнула; поклонОтвешивает… «До свиданья…»И звякнул о браслет жетон(Какое-то воспоминанье)…Я молча на нее гляжу,Сжимаю пальцы ей до боли…Ведь нам уж не встречаться боле.Что ж на прощанье ей скажу?..«Прощай, возьми еще колечко.Оденешь рученьку своюИ смуглое свое сердечкоВ серебряную чешую…Лети, как пролетала, тая,Ночь огневая, ночь былая…Ты, время, память притуши,А путь снежком запороши».

29 ноября 1913

Коршун

Чертя за кругом плавный круг,Над сонным лугом коршун кружитИ смотрит на пустынный луг.-В избушке мать, над сыном тужит:«На хлеба, на, на грудь, соси,Расти, покорствуй, крест неси».

Идут века, шумит война,Встает мятеж, горят деревни,А ты всё та ж, моя страна,В красе заплаканной и древней.-Доколе матери тужить?Доколе коршуну кружить?

22 марта 1916

Из газет

Встала в сияньи. Крестила детей.И дети увидели радостный сон.Положила, до полу клонясь головой,Последний земной поклон.

Коля проснулся. Радостно вздохнул,Голубому сну еще рад наяву.Прокатился и замер стеклянный гул:Звенящая дверь хлопнула внизу.

Прошли часы. Приходил человекС оловянной бляхой на теплой шапке.Стучал и дожидался у двери человек.Никто не открыл. Играли в прятки.

Были веселые морозные Святки.

Прятали мамин красный платок.В платке уходила она по утрам.Сегодня оставила дома платок:Дети прятали его по углам.

Подкрались сумерки. Детские тениЗапрыгали на стене при свете фонарей.Кто-то шел по лестнице, считая ступени.Сосчитал. И заплакал. И постучал у дверей.

Дети прислушались. Отворили двери.Толстая соседка принесла им щей.Сказала: «Кушайте». Встала на колениИ, кланяясь, как мама, крестила детей.

Мамочке не больно, розовые детки.Мамочка сама на рельсы легла.Доброму человеку, толстой соседке,Спасибо, спасибо. Мама не могла…

Мамочке хорошо. Мама умерла.

27 декабря 1903

«Ветер хрипит на мосту меж столбами…»

Ветер хрипит на мосту меж столбами,Черная нить под снегами гудёт.Чудо ползет под моими санями,Чудо мне сверху поет и поет…

Всё мне, певучее, тяжко и трудно,Песни твои, и снега, и костры…Чудо, я сплю, я устал непробудно.Чудо, ложись в снеговые бугры!

28 декабря 1903

«Поднимались из тьмы погребов…»

Поднимались из тьмы погребов.Уходили их головы в плечи.Тихо выросли шумы шагов,Словеса незнакомых наречий.

Скоро прибыли толпы других,Волочили кирки и лопаты.Расползлись по камням мостовых,Из земли воздвигали палаты.

Встала улица, серым полна,Заткалась паутинною пряжей.Шелестя, прибывала волна,Затрудняя проток экипажей.

Скоро день глубоко отступил,В небе дальнем расставивший зори.А незримый поток шелестил,Проливаясь в наш город, как в море.

Мы не стали искать и гадать:Пусть заменят нас новые люди!В тех же муках рождала их мать.Так же нежно кормила у груди…

В пелене отходящего дняНам была эта участь понятна…Нам последний закат из огняСочетал и соткал свои пятна.

Не стерег исступленный дракон,Не пылала под нами геенна.Затопили нас волны времен,И была наша участь – мгновенна.

10 сентября 1904