Владимир Высоцкий - Лирика

Зима 1967/68

Марш аквалангистов

Нас тянет на дно, как балласты.Мы цепки, легки, как фаланги,А ноги закованы в ласты,А наши тела – в акваланги.

В пучину не просто полезли,Сжимаем до судорог скулы,Боимся кессонной болезниИ, может, немного – акулы.

Замучила жажда – воды бы!Красиво здесь – все это сказки, —Здесь лишь пучеглазые рыбыГлядят удивленно нам в маски.

Понять ли лежащим в постели,Изведать ли ищущим брода?!Нам нужно добраться до цели,Где третий наш без кислорода!

Мы плачем – пускай мы мужчины:Застрял он в пещере кораллов, —Как истинный рыцарь пучины,Он умер с открытым забралом.

Пусть рок оказался живучей, —Он сделал, что мог и что должен.Победу отпраздновал случай, —Ну что же, мы завтра продолжим!

1968

Я уехал в Магадан

Ты думаешь, что мне – не по годам,Я очень редко раскрываю душу, —Я расскажу тебе про Магадан —Слушай!

Как я видел Нагайскую бухтуда тракты, —Улетел я туда не с бухты —барахты.

Однажды я уехал в Магадан —Я от себя бежал, как от чахотки.Я сразу там напился вдрабаданВодки!

Но я видел Нагайскую бухтуда тракты, —Улетел я туда не с бухты —барахты.

За мной летели слухи по следам,Опережая самолет и вьюгу, —Я все-таки уехал в МагаданК другу!

И я видел Нагайскую бухтуда тракты, —Улетел я туда не с бухты —барахты.

Я повода врагам своим не дал —Не взрезал вены, не порвал аорту, —Я взял да как уехал в Магадан,К черту!

Я увидел Нагайскую бухтуда тракты, —Улетел я туда не с бухты —барахты.

Я, правда, здесь оставил много дам, —Писали мне: «Все ваши дамы биты!» —Ну что ж – а я уехал в Магадан, —Квиты!

И я видел Нагайскую бухтуда тракты, —Улетел я туда не с бухты —барахты.

Когда подходит дело к холодам, —Пусть это далеко, да и накладно, —Могу уехать к другу в Магадан —Ладно!

Ты не видел Нагайскую бухту —дурак ты!Улетел я туда не с бухты —барахты.

1968

«Жил-был добрый дурачина-простофиля…»

Жил-был добрый дурачина-простофиля.Куда только его черти не носили!Но однажды, как назло,Повезло —И в совсем чужое царство занесло.

Слезы градом – так и надоПростофиле:Не усаживайся задомНа кобыле,Ду-ра-чи-на!

Посреди большого поля – глядь – три стула,Дурачину в область печени кольнуло, —Сверху – надпись: «Для гостей»,«Для князей»,А на третьем – «Стул для царских кровей».

Вот на первый стул уселсяПростофиля,Потому что он у сердцаОбессилел,Ду-ра-чи-на!

Только к стулу примостился дурачина —Сразу слуги принесли хмельные вина,Дурачина ощутилМного сил —Элегантно ел, кутил и шутил.

Погляди-ка, поглазей —В буйной силеВзлез на стул для князейПростофиля,Ду-ра-чи-на!

И сейчас же бывший добрый дурачинаОщутил, что он – ответственный мужчина, —Стал советы отдавать,Крикнул ратьИ почти уже решил воевать.

Дальше – больше руки грей,Ежли в силе! —Взлез на стул для королейПростофиля,Ду-ра-чи-на!

Сразу руки потянулися к печати,Сразу топать стал ногами и кричати:«Будь ты князь, будь ты хотьСам Господь —Вот возьму и прикажу запороть!»

Если б люди в сей моментРядом были —Не сказали б комплиментПростофиле,Ду-ра-чи-не!

Но был добрый этот самый простофиля —Захотел издать Указ про изобилье…Только стул подобных делНе терпел:Как тряхнет – и, ясно, тот не усидел…

И очнулся добрый малыйПростофиляУ себя на сеновалеВ чем родили, —Ду-ра-чи-на!

1968

«Красивых любят чаще и прилежней…»

Красивых любят чаще и прилежней,Веселых любят меньше, но быстрей, —И молчаливых любят, только реже,Зато уж если любят, то сильней.

Не кричи нежных слов, не кричи,До поры подержи их в неволе, —Пусть кричат пароходы в ночи,Ну а ты промолчи, помолчи, —Поспешишь – и ищи ветра в поле.

Она читает грустные романы, —Ну пусть сравнит, и ты доверься ей, —Ведь появились черные тюльпаны —Чтобы казались белые белей.

Не кричи нежных слов, не кричи,До поры подержи их в неволе, —Пусть поэты кричат и грачи,Ну а ты помолчи, промолчи, —Поспешишь – и ищи ветра в поле.

Слова бегут, им тесно – ну и что же! —Ты никогда не бойся опоздать.Их много – слов, но все же, если можешь,Скажи, когда не можешь не сказать.

Но не кричи этих слов, не кричи,До поры подержи их в неволе, —Пусть кричат пароходы в ночи…Замолчи, промолчи, помолчи, —Поспешишь – и ищи ветра в поле.

1968

«Вот и разошлись пути-дороги вдруг…»

Вот и разошлись пути-дороги вдруг:Один – на север, другой – на запад, —Грустно мне, когда уходит другВнезапно, внезапно.

Ушел, – невелика потеряДля многих людей.Не знаю, как другие, а я верю,Верю в друзей.

Наступило время неудач,Следы и души заносит вьюга,Все из рук вон плохо – плачь не плачь, —Нет друга, нет друга.

Ушел, – невелика потеряДля многих людей.Не знаю, как другие, а я верю,Верю в друзей.

А когда вернется друг назадИ скажет: «Ссора была ошибкой»,Бросим на минувшее мы взгляд,С улыбкой, с улыбкой.

Ушло, – невелика потеряДля многих людей…Не знаю, как другие, а я верю,Верю в друзей.

1968

Две песни об одном воздушном бое

Их восемь – нас двое, – расклад перед боемНе наш, но мы будем играть!Сережа, держись! Нам не светит с тобою,Но козыри надо равнять.

Я этот небесный квадрат не покину —Мне цифры сейчас не важны:Сегодня мой друг защищает мне спину,А значит – и шансы равны.

Мне в хвост вышел «мессер», но вот задымил он,Надсадно завыли винты, —Им даже не надо крестов на могилы —Сойдут и на крыльях кресты!

Я – «Первый», я – «Первый», – они под тобою!Я вышел им наперерез!Сбей пламя, уйди в облака – я прикрою!В бою не бывает чудес.

Сергей, ты горишь! Уповай, человече,Теперь на надежность строп!Нет, поздно – и мне вышел «мессер» навстречу, —Прощай, я приму его в лоб!..

Я знаю – другие сведут с ними счеты, —Но, по облакам скользя,Взлетят наши души, как два самолета, —Ведь им друг без друга нельзя.

Архангел нам скажет: «В раю будет туго!»Но только ворота – щелк, —Мы Бога попросим: «Впишите нас с другомВ какой-нибудь ангельский полк!»

И я попрошу Бога, Духа и Сына, —Чтоб выполнил волю мою:Пусть вечно мой друг защищает мне спину,Как в этом последнем бою!

Мы крылья и стрелы попросим у Бога, —Ведь нужен им ангел-ас, —А если у них истребителей много —Пусть пишут в хранители нас!

Хранить – это дело почетное тоже, —Удачу нести на крылеТаким, как при жизни мы были с СережейИ в воздухе, и на земле.

Я – «ЯК», истребитель, – мотор мой звенит,Небо – моя обитель, —А тот, который во мне сидит,Считает, что – он истребитель.

В этом бою мною «юнкерс» сбит —Я сделал с ним, что хотел, —А тот, который во мне сидит,Изрядно мне надоел!

Я в прошлом бою навылет прошит,Меня механик заштопал, —А тот, который во мне сидит,Опять заставляет – в штопор!

Из бомбардировщика бомба несетСмерть аэродрому, —А кажется – стабилизатор поет:«Мир вашему дому!»

Вот сзади заходит ко мне «мессершмитт», —Уйду – я устал от ран!..Но тот, который во мне сидит,Я вижу, решил – на таран!

Что делает он?! Вот сейчас будет взрыв!..Но мне не гореть на песке, —Запреты и скорости все перекрыв,Я выхожу из пике!

Я – главный, а сзади… Ну чтоб я сгорел! —Где же он, мой ведомый?Вот он задымился, кивнул – и запел:«Мир вашему дому!»

И тот, который в моем черепке,Остался один – и влип, —Меня в заблужденье он ввел – ивпикеПрямо из мертвой петли.

Он рвет на себя – и нагрузки вдвойне, —Эх, тоже мне – летчик-ас!..Но снова приходится слушаться мне, —И это – в последний раз!

Я больше не буду покорным – клянусь! —Уж лучше лежать на земле…Ну что ж он не слышит, как бесится пульс:Бензин – моя кровь – на нуле!

Терпенью машины бывает предел.И время его истекло, —И тот, который во мне сидел,Вдруг ткнулся лицом в стекло.

Убит! Наконец-то лечу налегке.Последние силы жгу…Но что это, что?! Я – в глубоком пике. —И выйти никак не могу!

Досадно, что сам я не много успел, —Но пусть повезет другому!Выходит, и я напоследок спел:«Мир вашему дому!»

1968