Антология - Песни и романсы русских поэтов
И. И. Гольц-Миллер
Иван Иванович Гольц-Миллер (1842–1871) — участник освободительного движения, состоял в студенческом революционном кружке П. Г. Зайчневского, за что был исключен из университета, арестован, а затем и выслан из Москвы. Стихи Гольц-Миллера с 1863 года печатались в «Современнике», «Русском слове», «Отечественных записках», «Вестнике Европы», но отдельно при жизни поэта не издавались. Лирика Гольц-Миллера — одно из характерных явлений русской революционно-демократической поэзии. Его стихотворения были популярны в среде передовой молодежи и привлекли внимание прогрессивно настроенных композиторов. На текст «Отверженной» романс написал М. Мусоргский (1865).
563. «Слу-ша́й!»*Как дело измены, как совесть тирана, Осенняя ночка черна…Черней этой ночи встает из тумана Видением мрачным тюрьма.Кругом часовые шагают лениво; В ночной тишине, то и знай,Как стон, раздается протяжно, тоскливо: — Слу-ша́й!..
Хоть плотны высокие стены ограды, Железные крепки замки,Хоть зорки и ночью тюремщиков взгляды И всюду сверкают штыки,Хоть тихо внутри, но тюрьма — не кладбище, И ты, часовой, не плошай:Не верь тишине, берегися, дружище: — Слу-ша́й!..
Вот узник вверху за решеткой железной Стоит, прислонившись к окну,И взор устремил он в глубь ночи беззвездной, Весь словно впился в тишину.Ни звука!.. Порой лишь собака зальется, Да крикнет сова невзначай,Да мерно внизу под окном раздается: — Слу-ша́й!..
«Не дни и не месяцы — долгие годы В тюрьме осужден я страдать,А бедное сердце так жаждет свободы,— Нет, дольше не в силах я ждать!..Здесь штык или пуля — там воля святая… Эх, черная ночь, выручай!Будь узнику ты хоть защитой, родная!..» — Слу-ша́й!..
Чу!.. Шелест… Вот кто-то упал… приподнялся.. И два раза щелкнул курок…«Кто и́дет?..» Тень мелькнула — и выстрел раздался И ожил мгновенно острог.Огни замелькали, забегали люди… «Прощай, жизнь, свобода, прощай!» —Прорвалося стоном из раненой груди… — Слу-ша́й!..
И снова всё тихо… На небе несмело Луна показалась на миг.И, словно сквозь слезы, из туч поглядела И скрыла заплаканный лик.Внизу ж часовые шагают лениво; В ночной тишине, то и знай,Как стон, раздается протяжно, тоскливо: — Слу-ша́й!..
<1864>А. А. Навроцкий
Александр Александрович Навроцкий родился в 1839 году, умер в 1914 году в Петербурге. Окончив Военно-юридическую академию, Навроцкий служил крупным чиновником военно-судебного ведомства. Он писал стихи, поэмы, стихотворные повести, романы и драмы на сюжеты из древнерусской истории. В литературно-общественной жизни занимал консервативные позиции, что особенно сказалось в его статьях, опубликованных в издававшемся им журнале «Русская речь» (1879–1882). При жизни писателя вышли в свет его сочинения: «Картины минувшего» (СПб., 1881), «Волны жизни» (СПб., 1894), «Светочи русской земли» (СПб., 1896), «Сказания минувшего» (СПб., 1897), «Россия. Сказания в стихах» (СПб., 1898). Поэзия Навроцкого в основном проникнута славянофильскими идеями. Его стихам свойственна псевдофольклорная стилизация. Однако произведения, навеянные народными преданиями и песнями о Степане Разине, составляют счастливое исключение. Кроме публикуемого текста в нелегальных песенниках печатались отрывки из драматической хроники «Стенька Разин»: «Воля-матушка…» и «То не на небе туча черная собиралася…», исполнение которых в качестве песен, впрочем, сомнительно.
564. Утес Стеньки Разина*Есть на Волге утес, диким мохом оброс Он с боков от подножья до края,И стоит сотни лет, только мохом одет, Ни нужды, ни заботы не зная.
На вершине его не растет ничего, Там лишь ветер свободный гуляет,Да могучий орел свой притон там завел И на нем свои жертвы терзает.
Из людей лишь один на утесе том был, Лишь один до вершины добрался,И утес человека того не забыл И с тех пор его именем звался.
И хотя каждый год по церквам на Руси Человека того проклинают,Но приволжский народ о нем песни поет И с почетом его вспоминает.
Раз ночною порой, возвращаясь домой, Он один на утес тот взобралсяИ в полуночной мгле на высокой скале Там всю ночь до зари оставался.
Много дум в голове родилось у него, Много дум он в ту ночь передумал,И под говор волны, средь ночной тишины, Он великое дело задумал.
И, задумчив, угрюм от надуманных дум, Он наутро с утеса спустилсяИ задумал идти по другому пути — И идти на Москву он решился.
Но свершить не успел он того, что хотел, И не то ему пало на долю;И расправой крутой да кровавой рекой Не помог он народному горю.
Не владыкою был он в Москву привезен, Не почетным пожаловал гостем,И не ратным вождем, на коне и с мечом,А в постыдном бою с мужиком-палачом Он сложил свои буйные кости.
И Степан будто знал — никому не сказал, Никому своих дум не поведал.Лишь утесу тому, где он был, одному Он те думы хранить заповедал.
И поныне стоит тот утес, и хранит Он заветные думы Степана;И лишь с Волгой одной вспоминает порой Удалое житье атамана.
Но зато, если есть на Руси хоть один, Кто с корыстью житейской не знался,Кто неправдой не жил, бедняка не давил,Кто свободу, как мать дорогую, любил И во имя ее подвизался,—
Пусть тот смело идет, на утес тот взойдет И к нему чутким ухом приляжет,И утес-великан всё, что думал Степан, Всё тому смельчаку перескажет.
1864(?)В. И. Богданов
Василий Иванович Богданов родился в 1837 году, умер в 1886 году. По окончании медицинского факультета Московского университета переехал в Петербург, с 1864 года служил врачом в Балтийском флоте, в 1866–1867 годах совершил кругосветное плавание. Богданов сотрудничал в «Искре», где систематически печатал свои стихи (под псевдонимом Влас Точечкин) и вел обзор иностранной политической жизни («Заметки со всех концов света»). Он печатался также в «Стрекозе», «Петербургском листке», «Суфлере» и других изданиях 1880-х годов. Кроме стихотворений Богданов писал статьи, очерки, брошюры. Как поэт-«искровец», Богданов развивался под влиянием Некрасова, писал о городской обездоленной бедноте и о крестьянах, выражая в своем творчестве идеи революционной демократии. При жизни Богданова его стихотворения отдельно не издавались и собраны были лишь в советское время (сборник вышел в свет в 1959 г., в изд. МГУ).
565. Дубинушка*Много песен слыхал я в родной стороне,Как их с горя, как с радости пели,Но одна только песнь в память врезалась мне, Это — песня рабочей артели: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..»
За работой толпа, не под силу ей труд,Ноет грудь, ломит шею и спину…Но вздохнут бедняки, пот с лица оботрут И, кряхтя, запевают дубину: «Ухни, дубинушка, ухни!..» и т. д.
Англичанин-хитрец, чтоб работе помочь,Вымышлял за машиной машину;Ухитрились и мы: чуть пришлося невмочь, Вспоминаем родную дубину: «Ухни, дубинушка, ухни!..» и т. д.
Да, дубинка, в тебя, видно, вера сильна,Что творят по тебе так поминки,Где работа дружней и усердней нужна, Там у нас, знать, нельзя без дубинки: «Ухни, дубинушка, ухни!..» и т. д.
Эта песня у нас уж сложилась давно;Петр с дубинкой ходил на работу,Чтоб дружней прорубалось в Европу окно, — И гремело по финскому флоту: «Ухни, дубинушка, ухни!..» и т. д.
Прорубили окно… Да, могуч был напорБессознательной силы… Все сталиЭту силу ценить и бояться с тех пор. Наши ж деды одно напевали: «Ухни, дубинушка, ухни!..» и т. д.
И от дедов к отцам, от отцов к сыновьямЭта песня пошла по наследству,Чуть на лад что нейдет, так к дубинушке там Прибегаем, как к верному средству: «Ухни, дубинушка, ухни!..» и т. д.
Эх, когда б эту песню допеть поскорей!Без дубины чтоб спорилось дело,И при тяжком труде утомленных людей Монотонно б у нас не гудело: «Ухни, дубинушка, ухни! Ухни, березова, ухни! Ух!..»
<1865>Л. И. Пальмин
