Глеб Филиппов - Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами)
Скорбная стена,
Ты озарена
Бликами огня,
Вечного огня.
Тянется рука,
Мертвая рука,
Факел в облака.
В чем ее вина?
Где ее весна?
Обещал с войны вернуться Сын родной своей мамане, Сорок лет почти прождала На сибирской стороне. Да недавно повстречала На Мамаевом кургане, Третья строчка, пятый столбик На кровавой той стене.
Красная стена,
Скорбная стена
Помнит имена
Тех, кто не дожил,
Тех, кто здесь лежит.
На Мамаевом кургане Не росла трава три года, Ей железо приказало: "Ввысь тянуть себя не смей!" Без травы нет в поле жизни, Не текут в пустыне воды И солдаты победили Под землей и эту смерть.
Корабль конвоя
Am Впереди океан… Командир мой спокоен Dm Безрассудство и риск у него не в чести. E Позади караван, Я — корабль конвоя, Am A7 И обязан свой транспорт домой довести. Dm А мне тесно в строю, и мне хочется боя, E Я от бака до юта в лихорадке дрожу. Am Dm Но приказ есть приказ: я — корабль конвоя. E Am Это значит, себе я не принадлежу.
Третьи сутки идем. Солнце палубу греет. Не поход боевой, а шикарный круиз. И расслабился транспорт, навалился на леер, Что с гражданских возьмешь? Только я не турист. Я-то знаю, чего тишина эта стоит, Я готов каждый миг опознать их дозор. Аппараты на "товсь!", я — корабль конвоя, Я-то знаю, что значит подставить свой борт.
Ну, накаркал: "Полундра!", Выдал пеленг акустик. Чуть правее по курсу шум винтов взрезал ночь. Веселее, ребята, не давай волю грусти, Ждал я этой минуты и смогу вам помочь! Мы догоним ее. Но зачем? Что такое? Почему "стоп машина!", и я в дрейфе лежу? Почему я не волен?.. Почему я в конвое?.. Почему сам себе я не принадлежу…
Громом сотен стволов салютует нам база, Обознались, наверно, я ведь шел, как овца. В море я за врагом не погнался ни разу И в жестоком сраженьи не стоял до конца. Кто спасет мою честь? Кто их кровью умоет? Командир, я прошу, загляни мне в глаза. И сказал он в ответ: "Ты — корабль конвоя. Мы дошли, значит, этим ты все доказал!"
— Я часто просыпаюсь в тишине
Я часто просыпаюсь в тишине От свиста пуль и визга бомб фугасных. Мне кажется, я снова на войне, И кто — кого — пока еще не ясно.
Прижат к земле и ждет команды взвод, Вернее то, что от него осталось. Назад нельзя, и мы пойдем вперед, И все, что было повторим сначала.
Истошно воют в небе «мессера», Пытаясь в хвост зайти четверке «илов». И, тридцать лет в ночи крича "ура!", Мой голос рвется в грохоте разрывов.
И очередью полоснув окоп, Зажав в зубах нательный медный крестик, Мы прыгаем на головы врагов, На шеи этих белокурых бестий.
Прости, родная речь, мне мой язык Сейчас не до изящности словесной. В "Дубовый крест" плюю с зубами крик Моих детей, и мату в горле тесно.
Две пули в грудь… и я уже убит. Огонь в глазах, о Господи, как больно! Явитесь же все те, кто нас простит, Все те, кто с нашей смертью обездолен!
Я часто просыпаюсь в тишине…
— БАЛЛАДА БЕЗМОЛВИЯ
В то утро, когда на Земле моей ветер засвищет, Вздымая с нее тучи пепла, Пустыми глазницами в небо уткнувшись, Моря ослепнут…
И лед полюсов превратился в пар, Расцвеченный пламенем сотен вулканов, Красивым, как грудь королевских пингвинов, Которые в вечность канут…
И рухнут, расколовшись, горы
На некогда цветущие ладони
Так весело звеневших здесь ложбин.
А где-то в далеком созвездьи, на синей планете На берег волна вынесет грудью… И жизнь родится в том ласковом свете, В то утро, когда нас уже не будет…
— МЫ ВЕРНЕМСЯ
Не спешите нас хоронить Мы вернемся в свою страну. Но кого нам сейчас винить В том, что мы третий год в плену, В том, что мы здесь бедуем зря Вдалеке от родных полей? Мы нужны еще матерям, Что на Родине ждут детей.
Мчатся годы, и дед мой стар, Не забыл он и не простил. Он не знает, где Пешавар, А я знаю, где Саласпилс. Здесь пустыня, а там был лес, Между ними полсотни лет. Только где же ты, Красный Крест? Как и не было, так и нет.
Не спешите оплакать тех, Кто не найден в ущельях гор, Средь глухих глинобитных стен, Где в глазах рябит от врагов. Не спешите нас хоронить Мы вернемся в свою страну. Но кого нам сейчас винить В том, что мы третий год в плену?
— ДОРОГА ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ
За рекой, где мой дом, соловьи заливаются звонко, Зеленеют луга, и деревья на той стороне. Двадцать первой весны жаркий день мне встречать на бетонке, И колонна опять поползет через горы по ней.
На кабинах машин нарисованы звездочки краской. Каждый час, каждый миг этой трассы обычной весом, Измеряем ее нашей кровью солдатскою красной Да количеством мин, разорвавшихся под колесом.
Бензина под завязку,
Проверена запаска
и техталон.
Теперь одна дорога
У нас с тобой, Серега,
держи фасон.
Дай, ротный, поспеши нам
Команду "по машинам!".
Трамблер не заискрится,
Черт ладана боится,
А хочешь жить
бояться не резон.
Вот «афганец» задул. Пыль с песком вперемешку глотаем, До «зеленки» чуть-чуть, ну а там — то ли да, то ли нет. А на той стороне мама в школу сестру провожает, И бабуля моя поливает цветы на окне.
Под рукой теплый руль, а педали и ствол под ногами. И под боком страна, мне плюющая пулей в лицо. Затопить бы ее, эту землю сухую слезами Тех, кто здесь потерял своих братьев, мужей и отцов.
Черный тюльпан
Cm В Афганистане, в Черном тюльпане,
Fm/D С водкой в стакане мы молча плывем над землей.
G7 Скорбная птица, через границу,
Cm К русским зарницам несет ребятишек домой.
В Черном тюльпане, те кто с заданий,
Fm/D Едут на Родину милую в землю залечь.
G7 В отпуск безсрочный, рваные в клочья,
Cm Им никогда-никогда не обнять теплых плеч.
Fm/D G7 Когда в оазисы Джелалабада,
Cm Свалившись на крыло Тюльпан наш падал, Fm/D G7 Мы проклинали все свою работу: Bm C7 Опять пача подвел потерей роту.
Fm/D G7 В Шинданде, в Кандагаре и Баграме, Cm Опять на душу класть тяжелый камень, Fm/D G7 Опять нести на Родину героев, Bm C7 Которым в двадцать лет могилы роют, Fm/D G7 Cm Которым в двадцать лет могилы роют.
Но надо добраться, надо собраться. Если сломаться, то можно нарваться и тут: Горы стреляют, Стингер взлетает, Если нарваться, то парни второй раз умрут.
И мы идем совсем не так как дома, Где нет войны и все давно знакомо. Где трупы видят раз в году пилоты, Где с облаков не валят вертолеты. И мы идем от гнева стиснув зубы, Сухие водкой смачивая губы. Идут из Пакистана караваны И значит есть работа для Тюльпана, Fm/D G7 Cm A7 И значит есть работа для Тюльпана.
Dm В Афганистане, в Афганистане,
Gm6 В Черном тюльпане мы молча плывем над землей.
A7 Скорбная птица, через границу,
Dm К русским зарницам несет наших братьев домой.
Gm/E A7 Когда в оазисы Джелалабада,
Dm Свалившись на крыло Тюльпан наш падал,
Мы проклинали все свою работу: D7 Опять пацан подвел потерей роту.
Gm Gm/E A7 В Шинданде, в Кандагаре и Баграме, Dm Опять на душу класть тяжелый камень, Gm6 Gm/E A7 Опять нести на Родину героев, Cm D7 Которым в двадцать лет могилы роют, Gm6 A7 Опять нести на Родину героев, Cm D7 Которым в двадцать лет могилы роют, Gm6 A7 Dm Которым в двадцать лет могилы роют.
Монолог пилота "Черного тюльпана"
Am В Афганистане в черном тюльпане, С водкой в стакане
Dm мы молча плывем над землей.
Скорбная птица через границу, К русским зарницам
E7 несет ребятишек домой.
В "черном тюльпане" те, кто с заданий Едут на Родину милую в землю залечь, В отпуск бессрочный, Рваные в клочья… Им никогда, никогда
не обнять теплых плеч.
Dm E7
Когда в оазисы Джелалабада
Am
Свалившись на крыло, «тюльпан» наш падал,
Dm E7
Мы проклинали все свою работу,
Am A7
Опять «бача» подвел потерей роту.
Dm E7
В Шинданде, Кандагаре и Баграме
Am
Опять на душу класть тяжелый камень,
Dm E7
Опять нести на Родину героев,
Dm E7 Am F#
Которым в двадцать лет могилы роют.
Hm Bm^Hm Но надо добраться, Надо собраться. Если сломаться,
то можно нарваться и тут. Горы стреляют. «Стингер» взлетает, Если нарваться,
то парни второй раз умрут.
И мы идем совсем не так, как дома,
Где нет войны и все давно знакомо,
Где трупы видят раз в году пилоты,
Где с облаков не валят вертолеты.
И мы идем, от гнева стиснув зубы,
Сухие водкой смачивая губы.
Идут из Пакистана караваны,
И значит, есть работа для «тюльпана».
C#m В Афганистане В черном тюльпане, С водкой в стакане
мы молча плывем над землей. Скорбная птица Через границу, К русским зарницам
несет наших братьев домой.
Когда в оазисы Джелалабада
Свалившись на крыло, «тюльпан» наш падал,
Мы проклинали все свою работу,
Опять пацан подвел потерей роту.
В Шинданде, Кандагаре и Баграме
Опять на душу класть тяжелый камень,
Опять нести на Родину героев,
