Ангел войны - Виктор Борисович Кривулин
следит как рушатся казармы и опоры
как накренился тополь-минарет
над пропастью неотомщенных лет
Горец
не витать никому в облаках над балканами
безнаказанным – и для двоих
мало одной земли а одному человеку
вообще как слону дробина
весь этот свет с облаками его и собаками
одичалыми в тех деревнях
откуда люди ушли
никого не прислав на замену
Враги
горстка их – но какая!
их разбойничья горская красота
не спасает
их «нивы» лихие
не плодоносят
но из них только ленивый
лунной ночью не ходит
на минированный перекресток
вооруженным
русских денег не просит
на прокорм голодающим женам
на проезд до Ростова
их сиротам
их обожженным подросткам
Вслед за тройкой
пули птицей полетели
вслед за полевой за тройкой —
не догнать конца недели
не прогнать тоски настойкой
степь рожающая горы
ширь забитая в теснину —
оттого здесь кони скоры
что вокруг едят конину
бел-поток шипя в каменьях
вывернулся весь наружу —
а нутро-то в черных змеях
в язвах измотавших душу
но скалистою волчбою
раздираемый терновник
видит небо над собою
словно волю – уголовник
Письмо на деревню
не казали б нам больше казаков рычащих: «РРРоссия!»
утрояющих «Р» в наказание свету всему
за обиды за крови за прежние крымы в дыму…
бэтээр запряженный зарею куда он к чему
на дымящейся чешет резине
тащит рубчатый след за холмы
а для раненой почвы одна только анестезия —
расстоянье доступное разве письму
в молоко на деревню в туман поедающий домы
В День Ксении-весноуказательницы
О, весна без конца и без краю —
Без конца и без краю мечта!
время тмится на часах без циферблата
вот уже и первая седмица
февраля и пленного солдата
вывели менять на пойманную птицу
на диковинную птицу-адвоката
и не спрашивают нужен ли защитник
время тлеет на часах без циферблата,
и хрипит их рация пищит их
частота нечистая от мата
а весна – весна мне только мстится!
без конца блок-посты и без края
вечная мечта – растаять раствориться,
отлететь резвяся и играя
в даль безвременья в надмирные станицы
в бой часов без циферблата
Слова слова
и стали русские слова
как тополя зимой
черней земли в отвалах рва
во рту у тьмы самой
меж ними слякотно гулять
их зябко повторять
дорогой от метро домой
сквозь синтаксис хромой
Эхо в горах
эхо в горах
это от голоса крови
дыбом встает каменный этнос
дымом черным пятнает
белые облака
Напутствие
а лермонтову скажи:
пусть говорит аккуратно
строго по тексту
Библии или Корана
о нагорных малых народах
о черкешенках и о чеченках
стройных печальнооких
чтобы ни слова худого!
и вообще ни слова
Из книги «Стихи после стихов». 1999–2000
Прометей раскованный
на своем на языке собачьем
то ли радуемся то ли плачем —
кто нас, толерантных, разберет
разнесет по датам, по задачам
и по мейлу пустит, прикрепив аттачем,
во всемирный оборот
зимний путь какой-то путин паутина
мухи высохшее тельце пародийно —
в сущности она и есть орел,
на курящуюся печень Прометея
спущенный с небес, – и от кровей пьянея
в горних видах откровение обрел
оттащите птицу от живого человека
пусть он полусъеденный пусть лает как собака —
нету у него иного языка!
летом сани а зимой телега
но всегда – ущельем да по дну оврага
с немцем шубертом заместо ямщика
путь кремнистый, путь во мрак из мрака
в далеко – издалека
Мусор
русский флаг еще вчера казался красным
а сегодня сине-красно-бел
но приварок цвета не указ нам
те же мы кого когда-то на расстрел
уводили на рассвете конвоиры
кто расстегивая кобуру
по ночам врывается в квартиры
и кровавым следом по ковру
тянется из той литературы
что с лотков у станции метро
начисто исчезла как задули
ветры новые – не ими ли смело
красный мусор мусор белый мусор синий
За ларьками
отойдем человек ненапрасный
за ларьки от заряженных водок
территория мира, пустырь
где заря да лазурь да солдат-первогодок
(вечно полуголодный расхристанный старообразный)
горсть патронов меняет на дурь
Стихи в форме госгерба
весь мир
весь мир которого нет
весь на экране как на ладони
поле гадания… что выпадает? валет
или шестерка треф но вали вперед!
хлопоты злая дорога худые кони
иные версты иные дни
берег твой дальний
там и живу я
где вертухай виртуальный
круговую песню поет
сторожевую
Надежда и опора
опора наша и надежда наша
о дети поврежденные войной
одетые в подобье камуфляжа
