Компас - Екатерина Буйко
Ведь кто-то опять пробивает дыру в груди,
Поэтому делай выдох и выходи.
16. (82) Открывайся
Если долго плакать, на ресницах слипается соль.
Ты ее крупицами не мусоль.
Ты же не та самая Ассоль,
Которая знает, как встретить нужный рассвет.
Ведь на самом деле ничего уже нет.
И давно потух этот небесный свет.
И давно уже рая и ада внутри не стало.
Потому что тебе постоянно мало,
Потому что так коротко одеяло.
Из которого ты выросла, моя родная.
И давно уже стала другая.
Кого-то чужого во сне обнимая,
Руками сжимая,
Снова прощая,
Себя забывая.
И умирая.
Давай, просыпайся.
И открывайся.
Пока не поздно.
17. (83) Забыть.
Пальцы твои о веретено снова колются,
Спать бы тебе ещё да спать, горлица.
Мир отражать в осколках чужого зеркала,
Смыслы да жизни искать и не ждать мелкого.
Малое пусть давно останется малому
Кесарю кесарево будет, правое — правому.
Песни твои станут когда-то на мраморе выбиты.
Ты никогда никого не забудешь. Забудешься ты.
18. (84) Кто будешь ты?
Ты ловишь солнце в отражении дня.
В нем нет меня, в нем нет тебя.
В нем только пепел от того, что были мы.
Одни пустоты, паузы, одни мечты.
Вдвоем, втроем, в тупой упрямый раз,
Когда нет слов и нету слез, и нету глаз,
Которые открыть в себе, на коже, в сердце, зеркалах витрин.
Ты больше не творишь.
Ты не один, но нелюдим.
И среди хрупких рифм стихов, другой судьбы,
Ты будешь здесь навечно и на миг.
Кто будешь ты?
19. (85) Своя цена
Это о том, как нельзя ничего потерять,
Потому что у нас ничего и нет.
И о том, как где-то внутри
Прорастает забытый свет.
Из непройденных вместе дорог
И непролитого молока
Нерассказанных важных слов
Недопрожитого «пока».
Но в пространстве сердца опять
Пробивается тихий звук.
Сотворенный чужим «не молчи»,
Наложением чутких рук.
Из бутонов цветов льется жизнь,
И врывается в окна весна.
Побеждая себя, оглянись.
У всего есть своя цена.
20. (86) Для тени
Когда солнце греет внутри,
Когда плавится лёд в груди,
Сколько дашь ты любви своей
тЕни и той, что живёт в тенИ?
21. (87) Мертвая вода
Просто во мне сейчас лёд, яд и мертвая, а не живая вода.
Просто я теперь сама не живая, я сама будто мертва.
Это значит принять тот факт, что и нас с тобой больше нет.
Я прошу тебя что-то сказать,
Но кому я вру? Мне неважен уже ответ.
Я ищу причину в себе, я пытаюсь найти слова.
Но в душе понимаю, что зря.
Все уже зря.
Где-то бог или судьба в нас сыграли костяшками домино.
Когда я буду шагать вниз, я буду видеть твое окно.
22. (88) Темница тени
Когда моя тень выходит из места, где ее мучает свет,
Я говорю: родная, прости, нам больше не нужно побед.
Нам больше не нужно быть той, кто красиво сидит за столом,
Кто знает, как вежливо соглашаться, пускать всех обратно в дом.
Нам больше не нужно быть самой удобной и самой красивой впредь,
Нам больше не нужно нести свое знамя и так безвозмездно гореть.
И среди тех, кто идёт в позитивность, кто говорит «не спеши»,
Я выпускаю на волю тень из темницы своей души.
Она так прекрасна и так безгранична, мне ли это не знать?
И манифестом произношу: я больше не дам свету тебя убивать.
23. (89) Сквозь стекло
Мне бывает так больно, когда я смотрю на тебя через стекло.
Ты даже не чувствуешь, как мой взгляд пробивает мое же окно.
Когда эта боль становится неизбежной, и разрывает глаза,
Я кричу так громко, что птицы на крышах обрывают свои провода.
Навсегда.
И когда мы проходим, как тени сквозь сновиденья друг друга,
Мы становимся частью кармического, блядского круга.
Неужели ты это не чувствуешь?
Неужели ты это не знаешь?
Неужели ты это прощаешь?
24. (90) Подтолкни
Тогда голос говорил мне: прыгни вниз,
Выходи на этот скользкий карниз.
Этот голос звучал и призывал не страдать,
Он обещал научить уходить и летать.
Я стояла ночью однажды на самом краю
Говорила: «Господи, забери эту чашу свою,
Забери, пожалуйста, и не дай мне опять рыдать.
Я так бесконечно устала прощать и умирать».
Я стояла тогда на самом тонком краю,
Говорила: «Я так безумно люблю,
Я слышу, как слезы твои прорастают ожогами на руках,
Я вижу отчаянье и бездонный страх в твоих небесных глазах,
Я вижу, как ты отсекаешь ненужное и удаляешь меня,
А я стою в ожидании, что ты услышишь себя».
И говорю: «Если дальше наш путь без надежды и без любви,
Я повернусь спиною к тебе, а ты пожалуйста… подтолкни».
25. (91) Убивай меня молчанием
Убивай меня снова молчанием,
Раскрывай грудную клетку пальцами,
Вылавливай слова из гортани,
Проходи сквозь страхи и ожидания.
Я прошу у тебя о прощении и прощании,
О смирении и незнании.
Умоляя отпустить на свободу,
Бросить в огонь, скинуть в воду,
Разбить, разметать на атомы, разорвать на части и наконец
Сделать равной тому хаосу, из которого слышен вдох того, кто сейчас проснется.
И никогда к тебе не вернётся.
Пока ты будешь жива.
Ты никогда не станешь права.
26. (92) Мертвый внутренний ребенок
Когда я чувствую злость и хочу убивать, мой ребенок внутри сжимается от непонимания.
— Пожалуйста, не кричи, не будь громкой, пожалуйста, — просит он.
Но все чувства уже на пределе.
Я рву пальцами свое тело, вытягиваю вены и жилы, выплёвываю слова, растягиваю секунды между мирами.
Что происходит с нами?
Я дышу.
Говорю: все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо.
Но сама себе не верю.
Как может быть хорошо тогда, когда та девочка, которую убили во мне год назад, становится зомби и плачет.
Ее слезы бьют, как капли града по жести, азбукой Морзе передают:
— Вас всех не спасти. Никого уже не спасти. Ничего уже не спасти.
И я не могу ей не верить, а просто жду, когда закончится этот день.
27. (93) Ненавижу
Я говорю: это все ложь.
Улыбки твои, твоя радость, твои слова.
Ложь.
Это все ложь, я не могу находить больше тебе оправданий.
Хватит врать и себе и другим, хватит быть на пределе страданий.
Твое сердце сгорает, ты свободная птица… Ты не в теле.
Иногда я тебя
